John Tolkien - Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)

– А далеко до Раздола? – спросил Мерри, усталыми глазами озирая неоглядные дали.

С вершины Заверти мир казался хоббитам удручающе огромным. Где-то далеко внизу нескончаемой узкой лентой тянулся пустой Тракт.

– В лигах не меряно, – отозвался Бродяжник. – Я знаю, сколько ходу по сносной погоде: отсюда до Бруиненского брода, до реки Бесноватой моих восемь дней. Наших не меньше четырнадцати – да и пойдем мы не по Тракту.

– Две недели! – сказал Фродо. – Всякое может случиться.

– Всякое, – подтвердил Бродяжник.

Они стояли у южного края-вершины, и Фродо впервые в полную силу почувствовал горький, бездомный страх. Ну что же это такое, почему нельзя было остаться в милой, веселой, мирной Хоббитании? Он повел взглядом по ненавистному Тракту – на запад, к дому. И увидел, что дорогою медленно ползут две черные точки, еще три ползли с востока им навстречу.

– Смотрите-ка! – воскликнул он, указывая вниз. Бродяжник тут же упал наземь, в траву за каменными зубьями, и потянул за собой Фродо. Рядом шлепнулся Мерри.

– В чем дело? – прошептал он.

– Пока не знаю, но готовьтесь к худшему, – ответил Бродяжник.

Они подобрались к закраине и снова выглянули из-за камней. Утренний свет потускнел; с востока надвигались тучи. Пять крохотных, еле заметных черных пятнышек – казалось бы, ничего страшного, – но Фродо и Мерри сразу почуяли, что там, на дороге, неподалеку от подножия Заверти, собрались они самые. Черные Всадники.

– Да, это они, – сказал Бродяжник, у которого глаза были куда зорче. – Враг рядом!

Они обследовали ближнюю лощинку и склон возле нее. У родника натоптано, круг от костра, примятая трава – чья-то наспех устроенная стоянка. За обломками скал на краю лощины Сэм нашел груду валежника.

– Это, поди, старина Гэндальф наготовил, – сказал он Пину. – Может, конечно, и не он, но у кого-то был расчет сюда вернуться.

– Что же это я, – встрепенулся Бродяжник, узнав про их открытия, – мне самому надо было первым делом здесь все проверить! – и поспешил к роднику.

– Проворонил, – сказал он, вернувшись. – Сэм и Пин успели все затоптать. Топливо-то заготовили Следопыты довольно давно – но есть тут и свежие следы сапог, несколько пар… – Он задумался, как бы что-то решая.

Хоббитам явственно припомнились Черные Всадники в длинных плащах и огромных сапогах. Если они эту лощину разведали, то лучше бы из нее поскорее убраться. Сэм беспокойно огляделся: враг, значит, неподалеку, мили, может, за две, а они-то с Пином разбегались!

– Давайте-ка отсюда удирать, господин Бродяжник, – просительно сказал он. – И час-то поздний, и вид у этой лощинки какой-то подозрительный…

– Да, лощинка ненадежная, – отозвался Бродяжник, подняв глаза к небу и соображая время. – И все-таки, знаешь, Сэм, вернее будет остаться здесь, хоть мне тоже здесь не нравится. Но до ночи мы ничего лучше не сыщем. По крайней мере хоть укрылись – у них ведь везде шпионы. Нам надо пересечь Тракт, а он под надзором. И за Трактом пустошь.

– Всадники же незрячие, – заметил Мерри. – При дневном свете они и пробираются-то нюхом – или как это лучше назвать, не знаю. А ты нас и на вершине вмиг положил плашмя, а теперь говоришь «увидят» – непонятно как-то получается.

– На вершине я был очень неосторожен, – ответил Бродяжник. – Я все искал – нет ли других вестей от Гэндальфа, и мы втроем долго проторчали на виду. Всадники незрячие, это верно; а черные кони видят, и кругом – на земле и в воздухе – снуют вражеские шпионы, кишат мелкие прислужники и подсказчики. Сколько их оказалось в Пригорье, помните? Всадники распознают мир по-своему: днем им приметны наши тени, а в темноте они различают черную тайнопись природы, нам неведомую. И теплую кровь они чуют все время, чуют с жадной и мстительной злобой. Есть ведь иное чутье, помимо обоняния и зрения. Мы же чуем, что они здесь, а они нас вдесятеро острее. И еще, – он понизил голос, – их притягивает Кольцо.

– Неужто же нет никакого спасенья? – затравленно озираясь, воскликнул Фродо. – Тронешься с места – увидят и поймают! Останешься на месте – учуют и найдут!

– Подожди, не надо отчаиваться, – сказал Бродяжник, положив руку ему на плечо. – Ты не один. Для начала запалим-ка этот сушняк: огонь будет нам охраной и защитой. Саурон прибирает огонь под свою руку, он все прибирает, – но пока что Всадники огня побаиваются и огонь – наш друг.

– Хорош, друг, – пробурчал Сэм. – Вот разожжем сейчас костер – и, стало быть, мы здесь, только еще покричать осталось, чтоб не пропустили.

Отыскав на дне лощины укромную полянку, они развели костер и наскоро приготовили еду. Вечерние тени сгустились; похолодало. И голод вдруг накинулся зверем: они же ничего не ели с утра, а ужин был поневоле скромный. Впереди лежала пустошь, где хозяйничали звери и птицы; печальные, заброшенные земли. Там только и бывали что мимоходом редкие Следопыты. Других странников совсем было немного, да и что это были за странники: ну, например, тролли – забредут иной раз из северных ложбин Мглистых гор. Нет, путешественники бывают только на Тракте, чаще всего это гномы, которые спешат по своим делам и с чужаками словом не обмолвятся.

– Не хватит у нас припасов, – сказал Фродо. – Хоть и скудно мы ели последние два дня, хоть и сегодняшний ужин – не пирушка, а все-таки переели, тем более – две недели впереди, если не больше.

– Лес прокормит, – обнадежил его Бродяжник. – Ягоды, коренья, травы, а то и дичи добуду. Не зима, еда найдется. На пропитанье хватит: затяните потуже пояса и надейтесь на будущие трапезы Элронда!

За ложбиной ничего было не видно, только серый, клубящийся сумрак. А небо расчистилось, и в нем тихо зажигались звезды. Фродо и прочие хоббиты жались к костру и кутались во что попало; только Бродяжник сидел поодаль, запахнувшись в свой дырявый плащ, и задумчиво покуривал трубку.

Пала ночь, и ярко вспыхивал огонь костра; а Бродяжник стал рассказывать им сказки и были, чтобы уберечь от страха. Ему памятны были многие древние легенды и повести стародавних лет, эльфийские и людские, о добрых и злых делах и небывальщине. «Сколько же ему лет, – думали они, – откуда же он все это знает?»

– Расскажи нам про Гил-Гэлада, – попросил Мерри, когда окончилась повесть о древнеэльфийских царствах. – Вот «Песня о гибели Гил-Гэлада» – ты ведь ее знаешь?

– Да уж, конечно, знаю, – отвечал Бродяжник. – И Фродо тоже знает: его эта древняя история прямо касается.

Мерри и Пин поглядели на Фродо, а тот смотрел в костер.

– Нет, я очень немного знаю – только то, что Гэндальф рассказывал, – задумчиво проговорил он. – Знаю, что Гил-Гэлад – последний из могучих эльфийских царей Средиземья. «Гил-Гэлад» по-эльфийски значит «звездный свет». Вместе с воинством друга эльфов Элендила он выступил в грозный поход и вторгнулся в край…