Андрэ Нортон - Кровавый Триллиум

Разгневанная Джениль отдала ему подзорную трубу и стала спускаться по канату. Мальчишки! Что они знают? Тем не менее когда она благополучно добралась до палубы, то увернулась от объятий ниссомской няньки, отказалась идти с ней в каюту за прохладительными напитками и вместо этого потащила Имму на корму, за нагроможденные стеной ящики с грузом. Здесь пожилая ниссомка и принцесса оказались наедине, и Джениль спросила:

— Правда, что, когда я вырасту, мне придется выйти замуж за Ледавардиса из Рэктама?

Нянька заливисто расхохоталась: — Конечно нет. Кто это наговорил тебе такое, милая?

— Толо, — проворчала Джениль. — А ему сказал Ралабун.

Нечеловеческое лицо Имму исказила гневная гримаса, а торчащие из-под батистового чепца уши затряслись, словно колеблемые ветром листья.

— Ох уж этот Ралабун! Я так стукну его по башке, что глаза выскочат! Этому болтливому дурню следовало бы не сплетничать о королевских делах, а заниматься собственными!

— Значит, это вранье?

Имму ласково обхватила лицо принцессы своими трехпалыми руками. Они были почти одного роста, и нянькины громадные желтые глаза смотрели прямо в светло-карие глаза ее юной воспитанницы.

— Клянусь Владыками воздуха, твои дорогие родители скорее умрут, чем увидят тебя замужем за уродливым царьком Рэктама. Слушок, который тупица Ралабун передал твоему младшему брату, пущен врагами Двух Тронов — лордом Осорконом или кем-то вроде него. Это ложь.

Она поцеловала Джениль, а потом стала убирать в прическу пряди волос, растрепавшихся во время лазания по мачтам. Джен не была такой изумительной красавицей, как ее мать, но у нее было приятное, усыпанное веснушками лицо с широко расставленными смышлеными глазами. Ее очень красили необыкновенной густоты золотисто-каштановые волосы: когда их распускали, они спадали до талии.

— А правда, что принцессы не могут сами выбирать себе мужей? — настаивала Джениль.

Имму оживилась.

— Что ж, кто-то может, а кто-то нет. Еще до того, как Два Трона объединились, до того, как стать Белой Дамой, твоя тетя Харамис была наследной принцессой, и ее руки просил злой король Лаборнока Волтрик. Королева Каланта и король Крейн знали, что в результате такого брака Рувенда попадет в зависимость от Лаборнока, а это вовсе не объединение Двух Тронов. Поэтому брак не состоялся. Принцесса Харамис согласилась выйти замуж за принца из Вара, хотя и не любила его, только потому, что он хотел стать соправителем Рувенды. Так твоя тетя предпочла благополучие своей страны личному счастью. Это был ее долг.

— Но тетя Харамис отказалась от трона!

— Да. И корона перешла к твоей тете Кадии, которая тоже от нее отказалась, а потом — к твоей дорогой матери, которая годилась на роль королевы больше, чем ее старшие сестры. К тому времени свирепый король Волтрик скончался, а королем Лаборнока стал Антар, твой отец. Твои мать и отец полюбили друг друга и поженились и теперь правят двумя королевствами, проводя сухой сезон во дворце Рувенды, а сезон дождей — в дероргуильском дворце Лаборнока.

— А Ники сможет сам выбрать себе принцессу и жениться на ней? И я смогу сама выбрать принца?

Имму была в замешательстве.

— Надеюсь, что да, моя милая. Верю в это всем сердцем. Но будущее известно лишь Триединому Божеству да его слугам, Владыкам воздуха, и маленьким девочкам не стоит беспокоиться о подобных вещах. Ты еще очень долго не выйдешь замуж… А теперь давайка пойдем в гардеробную! Через несколько часов мы подплываем к талоазинской пристани. Мы достанем для тебя чудесное платье и украсим волосы драгоценной диадемой. Нужно показать избалованным жителям Зиноры, что королевский дом Лабровенды не чета их маленькому чванливому королевству!

Наследный принц Никалон находился на высокой наблюдательной вышке с молодым матросом Кориком, с которым он подружился во время двухнедельного плавания из Дероргуилы. В отличие от остальных членов лаборнокского экипажа, которые кланялись ему, заискивали и в лицо величали благородным господином, а за спиной называли надоедливым бездельником и не пускали в самые интересные отсеки корабля, куда королева Анигель запретила ходить царственным чадам, Корик проявил сочувствие к томящемуся от скуки пареньку и показал ему все — от цепного блока на носу до ах-терштевня. Он терпеливо обучал принца карабкаться по вантам — а Ники обучил этому брата и сестру — и разрешал подолгу сиживать с ним вместе в вороньем гнезде, глядя на скалы, косяки рыб и другие корабли, пока флотилия плыла мимо островов Энджи, вдоль берегов Вара к Зиноре. Корик объяснил ему, как управляться с канатами и парусами, почему корабль поворачивает на другой галс, даже если ветер дует в том же направлении, почему спускают паруса во время шторма, почему из свободных людей получаются лучшие гребцы, чем из рабов, и вообще, ответил на миллион самых разных вопросов, отнесясь к ним со всей серьезностью.

Благодарный Ники пообещал Корику, что, когда станет королем, сделает его адмиралом. В ответ на это молодой моряк рассмеялся, сказав, что адмиралы проводят слишком много времени при дворе, просиживая долгие часы на советах и разбирая нудные бумаги. А ему хотелось бы всего лишь стать капитаном собственного корабля.

— И тогда, — сказал он Ники, — я бы первым поплыл к отдаленным мирам, дальше Саборнии — Страны Покрытых Перьями Варваров. Я бы проплыл по всему свету, миновал замерзшие острова страшного моря Авроры, омывающего Вечный Ледник, и доплыл бы до холодных пустынь Тузамена. Потом я бы сплавился к Огненным островам и, ускользнув от рэктамских пиратов, благополучно вернулся домой, в Дероргуилу.

Ники смотрел на него разинув рот.

— Разве до сих пор никто не совершал кругосветного плавания?

— Никто, — гордо ответил Корик. — Все боятся забитого льдами моря Авроры и морских чудовищ. А я не боюсь. — Потом он лукаво взглянул на Ники: — Подобная научная экспедиция стоит больших денег, но король, который финансирует ее, останется в памяти людей навеки. Я бы привез ему редкие растения, и животных, и другие чудесные вещи, а может быть, мне удалось бы даже открыть еще один разрушенный город Исчезнувших, где было бы гораздо больше удивительных сокровищ, чем в тех, что уже найдены.

— Я дам денег на это плавание! — объявил принц Никалон. Но моряк только смеялся и говорил, что он еще очень долго не будет королем, поскольку Антар еще молод, крепок и здоров, а к тому времени, как он состарится и умрет, Никалон наверняка забудет о своем обещании.

— Я не забуду, — сказал наследный принц.

Сейчас Никалон смотрел на сверкающие воды, отделяющие их от берега, где лежала столица Зиноры, и размышлял о том, как хорошо быть молодым и самостоятельным королем, вроде зинорского Вондримеля — ведь он может снаряжать исследовательские экспедиции и совершать разные великие поступки. Интересно, что будет чувствовать король Зиноры во время коронации, в присутствии других могущественных правителей, будучи на вершине славы? Конечно, восемнадцатилетний Вондримель и так был властелином своего народа: ведь корона перешла к нему по наследству. Целью церемонии было подтверждение его королевского сана в глазах других. Он должен показать, что он настоящий король, а не жалкая марионетка вроде мальчишки Леда-вардиса из Рэктама. Тому почти столько же лет, сколько Вондримелю, но он предпочитает, чтобы власть находилась в руках его всесильной бабки. По мнению отца, Вондримель очень надеется во время'коронации заключить выгодные союзы, дабы упрочить свою власть.