Андрэ Нортон - Сказительница

— Я должен поводить Монсо, — сказал ее спутник, снимая со спины кеплианца седло и упряжь.

— Наверно, придется здесь заночевать, — неохотно заметила Эйдрис. — Слишком темно отыскивать дорогу.

Он кивнул; она видела бледный овал его лица.

— Вон там, — сказал он, показывая, — кажется, несколько деревьев и большие камни. Они защитят от ветра. Ночь холодная, а перед рассветом станет еще холодней.

— Можно разжечь костер? — спросила Эйдрис.

— Сомневаюсь, чтобы Хаурел и его приятели решились последовать за нами, — ответил Дакар. — А кроме них, меня искать некому. — В голосе его звучала ирония. — Если ты можешь то же самое сказать о себе, госпожа, давай разведем костер.

Надевая на плечи мешок и беря арфу, Эйдрис подумала о колдуньях, но потом покачала головой. Они с Аврис почти месяц провели в пути; наверно, волшебницы давно отказались от поисков. Девушка осторожно начала пробираться по склону холма.

Теперь зрение ее адаптировалось к темноте, и она смутно видела рощу, о которой говорил Дакар. Вершина у холма довольно большая и ровная. «Трава очень короткая; должно быть, тут пасут скот… овец или коз, — решила она. — Мы должны уйти до рассвета, чтобы не столкнуться с рассерженным пастухом».

На удалении виднелись огни Райлон Корнерса; они казались дальше, чем звезды над головой.

Эйдрис разбила у кустов лагерь, разожгла костер за большим камнем, который прикроет огонь со стороны города. Завернувшись в плащ, она села на бревно и принялась греть руки у огня, благодарная за тепло.

Немного погодя вернулся Дакар и принялся кормить, поить и растирать Монсо. И только когда конь был подготовлен к ночевке, молодой человек угомонился. Он молча благодарно кивнул, принимая кусок лепешки с ветчиной, которую Эйдрис достала из мешка. Путники устало молчали за едой, потом разделили фляжку кислого вина, которую извлек Дакар.

Монсо покончил с овсом и принялся пастись.

— Ты его не стреножишь? — удивленно спросила Эйдрис.

— Он никогда не уходит от меня, — ответил Дакар. — Мы… товарищи, а не просто лошадь и хозяин.

Сказительница плотнее запахнулась в плащ.

— До сегодняшнего дня я поклялась бы, что никто не сумеет захватить, а тем более приручить кеплианца. Как тебе это удалось?

— Монсо не чистокровный кеплианец, — объяснил ее спутник. — Его отец — торгианский жеребец, мой первый конь, а мать — кеплианская кобыла. Мы нашли ее еще новорожденным жеребенком наутро после битвы в Эскоре. Серые убили ее мать. Кобыла была еще такой молодой, что темные посвященные, которые выращивают коней-демонов, не успели развратить ее.

— И ты сумел скрестить ее со своим торгианцем? — Эйдрис видела высоко ценимых торгианцев, породистых коней, которые обладают большой скоростью и выносливостью. — Но ни одна из лошадей в сегодняшних скачках не подходила к Монсо.

— Для многих в Эскоре пользоваться колдовством так же естественно, как дышать, — ответил Дакар. — Один такой посвященный с помощью своей Силы облегчил спаривание.

— Понятно, — ответила Эйдрис — А ты хорошо знал его, этого посвященного, колдуна?

Дакар долго молчал, склонив голову. Сказительница разглядывала его лицо, угол наклона бровей, щеки и подбородок, освещенные огнем костра. Остальная часть лица оставалась в тени и напоминала маску. Наконец Дакар кивнул.

— Хиларион для меня был почти как отец. Он и его госпожа, волшебница Каттея, раскрыли передо мной двери своей древней крепости, когда я был еще мальчишкой и бродил в одиночестве по пустыне. Моим спутником был только торгианец. В самом подлинном смысле их дом оказался для меня единственным настоящим домом.

— Каттея? — Глаза Эйдрис распахнулись. — Я слышала это имя. Разве она не дочь лорда Саймона Трегарта и бывшей волшебницы госпожи Джелит?

— Она самая.

— Говорят, у них все три ребенка родились одновременно и все обладают Силой.

— Это правда, — сказал Дакар. — Когда возникает необходимость, эти трое объединяются, становятся Единым. Однако и каждый в отдельности обладает Силой. Лорд Киллан владеет животными, лорд Кемок искусен в древних знаниях и словах Силы, а леди Каттея — волшебница. Она всегда была самой могучей из них троих.

— Итак, ты вырос в доме, населенном волшебниками?

— У каждого из Трегартов собственный дом в Эскоре, — ответил Дакар. — Но они очень близки друг к другу. Могут общаться без слов, если необходимо.

Эйдрис, видевшая такую близость у членов своей семьи, легко ему поверила. Она кивнула, вспоминая.

— Я знаю, каково жить среди обладающих Силой.

— Ты тоже жила в таком доме? — Дакар внимательно смотрел ей в лицо. — В Эскоре?

— Нет, в другом месте. В земле, которая называется Арвон. От Эсткарпа ее отделяет море.

— Арвон… — прошептал Дакар. — Я слышал о нем. Хиларион рассказывал мне, что когда он вначале жил в Эскоре, до того, как Древняя Раса пересекла горы, ограничивающие Эскор на востоке, существовала легенда о двух землях, некогда бывших одним целым. Это Эскор… и Арвон.

Эйдрис удивленно замигала.

— Этот Хиларион, должно быть, очень старый. — От удивления Эйдрис говорила резко. — Невероятно старый. В крепости Кар Гарудин есть древние свитки и несколько карт, на них к западу от моей земли только смертоносная пустыня.

— А что за пустыней?

— Кажется, никто точно не знает. Земля там проклятая, она смертельно опасна для жизни, и никто не решается в нее углубляться. Один посвященный записал, что он гадал о земле дальше на запад, и она еще больше обожжена и заканчивается оплавленными стеклянистыми берегами страшного моря, в котором живут странные существа.

— Это соответствует легендам, которые помнит Хиларион, — Дакар слегка улыбнулся. — Мой лорд не седобородый старец, каким он тебе представляется, госпожа. Он очень долго находился в заключении за Вратами, где время течет совсем не так, как в нашем мире. Слышала когда-нибудь о таком?

— Да, я знаю о Вратах.

Ее спутник колебался.

— Ты как будто много знаешь об использовании Силы. Ты сама Мудрая Женщина?

— Нет.

— Волшебница или колдунья? — настаивал он. Она рассмеялась, но в смехе ее слышалась горькая нота.

— Нет, нет и нет! Я не больше тебя, друг Дакар, владею Силой. Из всех обитателей Кар Гарудина только мы с отцом не владели этим даром.

— Я знаю, каково быть не таким, как остальные, — сказал Дакар, глядя ей в глаза. — Но… госпожа… не думай, что обладание Силой — это всегда дар. Меня заверяли знающие люди, что оно может превратиться в проклятие, лечь тенью на жизнь человека, у которого есть.

— Мне тоже об этом говорили, — согласилась Эйдрис. — Но когда я росла, мне казалось, что я словно слепая или глухая. Сестра, дочь моих приемных родителей, Хиана все время говорила мне, что это не так, но все же… — Она пожала плечами. — Ты знаешь, каково это, не мне тебе напоминать.