Андрэ Нортон - Год Крысы

Равинга без сил опустилась на скамью. Она дышала тяжело, стараясь вобрать в легкие больше воздуха. В углах ее глаз собралась влага и дорожками побежала по щекам. Но она не позволила себе отдохнуть, а заставила себя встать и, едва собравшись с силами, покинуть комнату.

Путешествуя по реке, мы потеряли счет времени. С тех пор, как мы попали в этот каменный лабиринт стен, комнат и переходов, прошли часы.

Дважды мы останавливались перекусить (странно, что здесь никто не ощущал голода) и немного отдохнуть. Нам приходилось постоянно держаться настороже, ожидая нападения крыс. Без талантов Мурри и его способности заранее предупреждать о проблемах мы шли очень осторожно. Я пытался мысленно заговорить с когти, интересуясь, насколько эффективно это получится. Касска не была связана со мной. И я не достиг четкого контакта с ней, такого, как с Мурри. Но сейчас я прикоснулся к чужому разуму.

Я ощутил испуг того, другого, к которому я прикоснулся. Я осознал, что выхватил зарукавный кинжал, как будто готовился рассечь спутывающую меня веревку. Почти сразу я оказался свободным. Но во мне осталась потребность встретиться с этим другим. Неизвестный звал, и я должен был следовать.

Равинга? Я уже осознал, что кукольница владеет многими великими силами. И еще я был уверен, что она сейчас идет в бой путем, не ведомым ни одному воину. Я был настолько убежден, что меня позвали, что быстро двинулся вперед, оставив позади остаток моего отряда.

Мягкая тяжесть устроилась на моем левом плече. Я слышал позади удаляющиеся голоса. Света здесь не было, я шел сквозь абсолютную темноту. Тень прикосновения становилось все четче. Я пытался определить источник зова, становясь все более подозрительным. Затем я понял, что со мной Касска и что зов исходит не от нее.

Никогда я настолько не сожалел о своем невежестве, касающемся оружия. Без сомнения, мне не хватало подобающей воинской подготовки. Вокруг по-прежнему было темно. Насколько же огромно это здание? На занимаемой им земле можно было построить целый квартал даже в Вапале, самом большом из королевств.

Мягкая шерстка пощекотала мне щеку, и я понял, что впереди что-то изменилось. Я покачнулся, ударившись о какой-то барьер. Использовал свой нож, чтобы исследовать его. Клинок проскрежетал по какой-то твердой поверхности. Другой рукой я начал ощупывать зернистый камень. И тут я сделал еще одно открытие. Камень, к которому я прикасался, не был мертвым. В нем пульсировала жизнь, и она звала.

Ритм этого биения удерживал, не давал уйти. Меня словно захватил грохот барабанов, вроде тех, под которые танцуют караванщики. Я не мог оторвать пальцы от камня. Сделав над собой усилие, я повернул налево и пошел вдоль барьера. От камня шел постепенно нарастающий жар.

Заставив себя остановиться, я закрыл глаза. Тепло поднималось наверх, пока не увенчало мою голову — не императорской короной, а обручем из.,, воды — горячей воды! Как такое вообще может быть? Но ощущение не менялось, кольцо вращалось вокруг моей головы, но ничто не стекало по моему лицу, И мне казалось, что с этим вращением связаны голоса, странные для меня слова, обрывочные образы чужих воспоминаний.

— Зарринкк!

Я не мог выкрикнуть это имя, но знал, что все-таки его выкрикнул. Отойдя от стены, я двинулся дальше. Кем я был? Куда шел? Иная личность окутала меня, как дорожный плащ. Она несла не страх, а скорее новое чувство завершенности.

Свет, это может быть зарей? Я моргал, пока мои глаза не привыкли к нему. Камни передо мной стали призрачными, барабан загрохотал громче. Да, это верный путь, я нужен! Вокруг завертелись разноцветные полосы, двигаясь вместе с водяным обручем, все еще венчающим меня.

Окрашенный разными цветами туман скрывал стены, а затем из пола вдруг вырвался саркофаг. Касска спрыгнула с моего плеча на его крышку. Столб серебряного, красного, зеленого и молочно-белого света, в котором плавали мерцающие звезды, превратился в Равингу!

Нет, в Звездную — в Джадизу. Она была… я изо всех сил пытался держаться имени, которое та новая сущность во мне полагала правильным.

— Время настало!

Она произнесла эти слова, словно отдала приказ. Затем указала мне на саркофаг, оставаясь при этом в стороне. Его резная крышка, казалось, поднималась сама собой. В тот же миг я шагнул вперед, но не по собственной воле. Затем остановился, глядя вниз.

Внутри лежала Равинга-Джадиза, но как это могло быть? Разве она не стояла сейчас рядом со мной, так близко, что мы могли взяться за руки?

— Зарринкк! Время настало.

Я раскрыл ладонь и протянул вперед. Из саркофага мне навстречу поднялась рука с жезлом того же самого молочно-белого цвета с разноцветными искрами, как и тот свет, в который была облачена женщина. Против своей воли я принял то, что она предложила. Когда моя рука сомкнулась вокруг теплой гладкой его поверхности, на меня нахлынуло осознание того, что это уже когда-то происходило.

— Время настало…

В третий раз я слышал эти слова. Я двинулся вперед, прочь от саркофага. Туман рассеялся. Мы стояли в обширной зале, большая ее часть была заполнена какими-то крупными металлическими предметами. Там был и кто-то еще, поднявший руку, чтобы перевести в нужное положение рычаг на ближайшем из этих предметов. Он стоял, повернувшись ко мне спиной, — Владыка Извечной Тьмы, Пожиратель Света, Даритель Боли, зло, которому нельзя было позволить уничтожить мир. Мы снова встретились, хотя я и не знал как.

Когда он повернул ко мне голову, я направил на него жезл. Мерзость, окончательная смерть, заключенная в тело, похожее на мое. Жезл ударил по мне так же, как и по моему древнему врагу. Тьма — или я был ослеплен силой? Ослеплен и сметен в небытие.

Алмазная королева перебрасывала драгоценные камни из одной руки в другую. Трижды она перекинула их так, затем высыпала на черный гадательный поднос, В нынешние дни большинству жителей Внешних земель это казалось просто игрой. Те же, кто помнил старинные легенды, понимали, что это куда больше, чем некая забытая игра. Читай сверкание камней, запоминай, куда упал изумруд, куда сапфир, как алмаз лег по отношению к другим камням.

Юикала изучила выпавший расклад. Когда она рассмотрела взаимное расположение сапфира и алмаза, ее лицо превратилось в суровую маску. Внезапно она ударила ладонью по подносу с такой силой, что камни подпрыгнули — но легли обратно в тот же самый узор. Ее темные брови слегка сдвинулись, губы сложились в тонкую линию. Так!

Слишком многое забыто. Некогда, говорят, сила отзывалась на призыв. Иссякла ли она за прошедшие годы?