Генри Олди - Кровь пьют руками

— Позвольте отрекомендоваться!

Шляпа взлетает вверх. Улыбка становится шире, а в моих руках — визитная карточка. Рифленый полукартон, золотые буквы…

«Лукьяненко Сергей Сергеевич. Коммерсант».

Внизу — телефоны, факс и интернетовский адрес, но не это интересно. Паровозик! Маленький золотой паровозик в левом верхнем углу. Да, обнаглели! Даже прятаться перестали, паровозики рисуют!

Внезапно лицо с родинкой кажется мне знакомым. Файлы розыска? Нет, не то! Улыбка! Я еще тогда подумала, что парень хорош, но глуповат…

— Позвольте! Вы — Лукьяненко? Чемпион мира по греко-римской борьбе?

Шляпа взлетает вновь. Изящный полупоклон.

— Бог мой. Эра Игнатьевна! Неужели вы — болельщица?

— Отчасти, Сергей Сергеевич, отчасти. Никакая я не болельщица, просто память хорошая. Чемпион мира Лукьяненко соучредитель «Перум-фонда», две ревизии нашего экономического отдела, обе — впустую. Помню!

Правда, с тех пор господин Лукьяненко изрядно пополнел, раздался. Тяжело быть коммерсантом!

Некоторые мужики своего живота стыдятся, зато этот носит «мозоль», как орден Золотого Руна. Заслужил! Движения уверенные, сильные, но не резкие. Спортсмен! Зато глаза, как ни странно, самые обычные. И сам он какой-то одномерный, без всякой тайны, весь наружу. Но не хотела бы я повернуться к нему спиной!

А еще у него лысина, поэтому волосы вперед зачесывает. Прическа «лидер»!

Вот он какой, вольный пастух «Мерседесов»…

— Эра Игнатьевна! Вы, вероятно, в кафе собрались? Позвольте пригласить вас на, так сказать, деловой ленч.

Я оглянулась на ухмыляющуюся «братву». Лукьяненко понял, кивнул:

— А, это! Не обращайте внимания! Легкое движение подбородка — и дверцы «Мерседесов» захлопнулись, рыкнули моторы. Миг — и мы одни; если, конечно, не считать водопроводчиков, не обративших на эту суету ни малейшего внимания.

— Вы как относитесь к японской кухне? Тут рядышком «Осака». Бывали?

В «Осаке» я была лишь однажды. Дорого — и весьма!

Однако идея неплоха. Ленч — да еще в такой компании!

Мы перешли на тротуар, Лукьяненко пристроился сбоку, а я отгадывала нехитрую шараду. Весь этот парад на «Мерседесах» затеян не из суетного желания покрасоваться. Меня — и всех остальных, глядевших из окон, — словно успокаивали: все открыто, никто никого не похищает, мы — люди серьезные… Серьезней некуда! Странно, среди «железнодорожников» я никогда не встречала фамилию Лукьяненко.

Плохо работаем!

Дюжий повар-японец взмахнул ножом, кроша луковицу. Колечки сложились в пирамидку-конус, внутри полыхнул огонь — и кольца лука вспорхнули, на миг застыв в воздухе, после чего сами собой легли на огромное блюдо. Вслед за луком пришел черед рыбы — нож угрожающе взметнулся и мигом разделал пучеглазую уродку, умудрившись не сдвинуть ее с места. Настала очередь медузы…

Жаровня размещалась прямо посреди зала. Вокруг повара-затейника на низких скамьях собрались посетители, следя за каждым взмахом страшного оружия. Неужели медузу — тоже ножом?

— Это, уважаемая Эра Игнатьевна, цирк! — снисходительно прокомментировал господин Лукьяненко, проводя меня к дальнему столику. — Нам приготовят не здесь — и по-настоящему. Вы что предпочитаете?

Легкое шевеление пальцами — и возле нас материализовался косоглазый официант. Низкий поклон…

— Погодите! Два слова!

Лукьяненко кивнул, мигом аннигилировав косоглазого.

— Первое, — я задумалась, — за себя плачу сама. И второе — чем бы ни кончился разговор, дела Трищенко я не закрою.

Белозубая улыбка, легкий кивок:

— Принято! Ну-с, что закажем? Или — на мое усмотрение?

— На ваше, Сергей Сергеевич.

Официант вновь был тут как тут. Лукьяненко еще раз пошевелил пальцами, что, вероятно, означало заказ.

— Итак? — начала я, сделав глоток чего-то пряного из высокого бокала.

— Итак…

Улыбка исчезла, господин Лукьяненко почесал подбородок — там, где родинка.

— Вы — человек серьезный, я… тоже стараюсь быть серьезным. Не будем вилять. Четыре месяца назад я выбран руководителем известной вам организации. Надеюсь, вы догадываетесь, что в нашей среде такими вещами не шутят. Так что, как говорят мои итальянские коллеги, отныне я cappo di tutti cappi со всеми правами и обязанностями.

…Четыре месяца назад — после того как труп Капустняка нашли в Порто…

— В таком случае где ваш перстень, дон Сергей?

Его смех мне тоже понравился. Лукьяненко не притворялся — ему действительно было смешно.

— Уели, Эра Игнатьевна! Перстня не ношу, цепи — тоже. Вообще героические времена в нашем деле прошли. В Штатах такое тоже было — Диллинджер, Голландец, Капоне. А потом настало царство бухгалтеров и аудита. У нас сейчас как раз смена времен. Новая эра!

Явившийся из ниоткуда официант выставил на стол что-то горячее, дымящееся. Я нерешительно взялась за палочки — и отложила их в сторону.

Мигом возле моей тарелки появилась вилка.

— Я тоже не мастак. — Лукьяненко кивнул на палочки и внимательно поглядел на блюдо. — Если не ошибаюсь, «Борьба тигра с драконом». Если будут говорить, что это смесь кошачьего и змеиного мяса, — не верьте. Змея там и вправду присутствует, а вот кошки нет. Зато есть шесть видов рыбы.

Я сглотнула, но отступать было поздно. Даст Бог, выживу…

— Итак, времена меняются, Эра Игнатьевна. И смерть господина Панченко стала как бы рубежом. Он ушел вовремя. Не подумайте, я не собираюсь умалять его заслуг. Но он — человек прежних времен. Вы знаете, он даже родился в лагере! Все детство — за проволокой, затем семь судимостей начиная с четырнадцати лет. Представляете?

— Представляю…

На миг стало холодно. Мне тоже тогда было четырнадцать. Одно хорошо — не в «зоне» родилась…

— Вы? — в его голосе прозвучало изумление. — Не может быть!

Проговорилась! Впрочем, какая разница!

— Сочувствую! — «дон Сергей» покачал головой. — По-моему, это чудовищно — детей за проволоку. А у меня только один привод был — в девятом классе перепились шампанским с приятелями. Шум был изрядный, родителей вызывали!

Да, другая эпоха! В его речи не было ни одного блатного слова. Наверное, он и не поймет, заговори я на «фене».

— Продолжим. Именно такие, как господин Панченко, создали наш город. Точнее, воссоздали. Когда люди начали умирать — просто умирать от голода и холода, кто-то нашел нескольких ученых. До катастрофы они работали в каком-то закрытом институте. И вот тогда зажглась первая «алтарка». Газа еще не было, жгли уголь, иногда даже мебель.

О чем-то подобном я догадывалась. Уж не господин ли Молитвин подсказал?

— Потом понадобилась энергия — много энергии. Тут уже булочки помочь не могли. Догадываетесь?