Генри Олди - Шутиха

Отмечал с размахом и по понятиям. К счастью, до сих пор ему не приходило в голову звать “Галчище” на праздник жизни. Но счастье закончилось. “Есть такое слово “надо”!” — говорил рассудок, понимавший, что обиженный Вован означает вырванные годы пополам с предынфарктным состоянием. “Ы-ы-ы!” — отзывалось сердце, не желая внимать доводам трезвенника-разума.

Растерянно оглядевшись, Галина Борисовна почувствовала, что ей чего-то недостает. Валидола? Нет. Психоаналитика со скальпелем? Вряд ли. Но чувство недостачи росло и ширилось. Хотелось странного. Разноцветного, с бубенцами. Нет, ну что за пакость: если срочно требуется развлечь, распотешить, собрать в жгут растрепанную паклю нервов, так его обязательно где-то черти носят! Увеселитель хренов! Высшей категории! Пускай шут “заточен” под Настю, но неужели трудно сделать что-нибудь веселое для “тетушки”? По-настоящему веселое?! Такое, чтобы злополучный день рождения показался милым пустяком! Кабинет сделался темницей, где тужит царевна, тщетно ожидая ушедшего в запой бурого волка.

По-директорски, с оттяжкой хлопнула дверь.

— Владлен, ты этого не видел? Моего? В смысле, Настиного?

— Кого не видел?

— Дурака! Кого еще?!

— Вроде был тут... у макетчиц отирался... Коридор выгнулся вольтовой дугой.

— Девочки, где Пьеро?

— Ой, он лапочка! Он классный!..

— Эта лапочка у вас?

— Нет, Талиночка Борисовна!., слинял, пусик...

Линолеум горел под ногами. Позвоночник прикидывался розой: спинной мозг прорастал шипами, а в затылке распускались алые от беспокойства лепестки. Память бешено листала контракт. В случае голода шута следует кормить. В случае болезни шута следует лечить. За свой счет. В случае производственной травмы? Исчезновения? Пропажи? Похищения?.. Адвокаты “Шутихи” по миру пустят, там небось такие волчары... жалко, если пропал!., украли? кто?! Кому он сдался, урод! Настя голову оторвет...

У художников клубился дым, сизый с похмелья.

— Кобеляка, шут с вами?

— А вы не в курсе? Он уехал.

— Как уехал?

— На метро, наверное. Или на маршрутке.

— Куда уехал?!

— Откуда я знаю? Разве я сторож шуту вашему? Вот, записку просил передать...

Розовый прямоугольник картона. Таких обрезков по “Фефеле”, в корзинах для мусора, навалом. Почерк твердый, с нажимом, буквы навытяжку:

“Беру выходной, ждите завтра утром. Искренне Ваш, Пьеро”.

— Вот, он еще для вас оставил. Сказал: отдай тетушке, ей понравится.

Гостинец от шута оказался газетой “Лагерь свободы”. Сегодняшней и, судя по логотипу (рупор, зажатый в мозолистом кулаке), крайне левой. Передовицу неведомый доброжелатель жирно обвел фломастером.

“БУБЕНЕЦ — ЖИРНЫМ КОНЕЦ!”

Замочи кирпичом буржуинскую тварь!

Бизнесмена — ножом!

Фирмача — на фонарь!

Ты завел скомороха?

Паяца? Шута?

Вот рассудка цирроз и души нищета'

Герилья Радикал-Свободная

Углубление нынешнего всеобщего кризиса реставрированного капитализма происходит на фоне крутой радикализации масс и молодежи в особенности. У нас даже появился настоящий левый терроризм, что не может не радовать. С другой стороны, среда буржуйских недоносков и выкидышей помпезно загнивает при поддержке сброда постмодернистских люмпен-интеллигентов. Примером тому служит деятельность компаний типа “Шутихи”, “Блазня” или столичного “Гаера ЛТД”, снабжающих акул капитализма персональными шутами — людьми, обменявшими человеческое достоинство на пригоршню тухлых долларов. Иными словами, “Шутихи” и “Блазни” отстаивают старый, неглобальный капитализм, когда каждого отдельно взятого шута эксплуатирует свой местечковый буржуй без какого бы то ни было вмешательства “мирового порядка”. А потому наш лозунг должен быть не “Долой шутизацию!”, а как раз наоборот: “Даешь шу-тизацию!” — но более широко: “Превратим шутизацию империалистическую, грабительскую в шутизацию революционную!”

В областном центре Алая-Парусыня прогрессивные студенты сорвали презентацию ЧП “Блазень”, снабжающего скоморохами дочек и сынков местной элиты. Мелкими группами по 100—150 человек студенты отлавливали “золотую молодежь” у входа на территорию “Блазня” и начинали “ра-ра” (“разъяснительную работу”): “Ты знаешь, сучок, что у нас заводы стоят? Что у нас в семьях жрать нечего? Что у нас дети собой торгуют? А ты кучу баксов за поганого хохмача выкладываешь? Ты въезжаешь, что так нельзя, или тебе зубы выбить?!” К концу лекции пойманные клиенты единодушно въезжали, что “так нельзя”, и отказывались от реакционных намерений. Но, к сожалению, “ра-ра” прервало появление продажных сотрудников милиции. Поэтому важный аспект — это силовая поддержка наших акций. Заявим прямо, что бомбисты и стрелки-подпольщики — путь тупиковый; ставку нужно делать на укрепление нашего авторитета среди работников силовых структур, обратив их дубинки в нужную сторону.

Только тогда, когда молодежь перестанет уходить в шуты, а начнет жадно штудировать философию Герберта Маркузе и Руди Дучке, когда вместо бубенцов грянет набат, а буржуазия вместе с их увеселителями будет от страха дристать по ночам, — в этот день мы к штыку приравняем перо и пойдем в последний, он же решительный. Но увы: на разброде и шатаниях последних лет паразитировали разного рода отшепенцы, которые с переменным успехом вырывали из наших рядов некоторых идейно неустойчивых товарищей, которые в иных условиях могли бы принести немалую пользу делу революции, которое победит. Сейчас же они не нашли в себе сил противостоять соблазну и дезертировали: одни — в “частные предприны”, другие — в шуты.

Наши красные репортеры побывали дома у одного из клиентов “Шутихи” — дома, вместо фундамента построенного на украденных вкладах вдов и ваучерах сирот. Как и предполагалось, владелец шута, несовершеннолетний адвокат с лицом пресыщенного живородящего монополиста, через пять минут вежливого разговора пригрозил нам судом, через десять — пожизненным заключением и через двенадцать с половиной минут — расстрелом, совершенно забыв о моратории на смертную казнь. Когда же мы попытались выяснить его классовое происхождение, а также происхождение его матери, юнец натравил на нас своего шута, по совместительству —телохранителя, громилу, похожего сразу на двух Брюсов (Уиллиса и Ли), мастерски владеющего восточными единоборствами и ненормативной лексикой. Зверски избив оператора и малочисленную группу поддержки, которую мы предусмотрительно набрали в ячейках парт-боевиков, а также повредив фотокамеру, этот шут путем телесных повреждений вынудил репортеров спасаться бегством — но один кадр нам все же удалось сохранить. Если приглядеться...