Юлия Остапенко - Зачем нам враги

«Я же знала, что это случится», — подумала Эллен, и снова что-то загрохотало. Она так и видела эту картину: маленькая девочка со страшным лицом и человек — его она себе вообще не могла представить — кружат по комнате, будто кошка с мышью... и вот только как узнать, кто здесь кошка, а кто мышь?

Пролетом ниже стояла масляная лампа с тлеющим огоньком. Эллен метнула к ней взгляд, быстро сглотнула. Успею или нет? Думая об этом, она уже скользила вниз — все так же тихо, куда тише, чем поднималась. Подхватив лампу, она вернулась наверх и, набрав полную грудь воздуха, ступила к двери.

Человек, которого прислали за Рослин, видимо, все же был не особо силен, а его хозяева — глупы, или они недооценили девочку, или — Эллен склонялась к последнему — она просто была им не так уж и нужна. Иначе они послали бы как минимум двоих, чтобы одна глупая слабая женщина не смогла привлечь внимание единственного противника, всего лишь громко хлопнув входной дверью, а потом, когда человек (совсем молодой, она успела заметить) бездумно обернулся на звук, плеснуть ему в лицо кипящим ламповым маслом. Черная трава калардинской княжны наверняка подействовала бы лучше, но та так и не нашла для нее всех нужных частей.

Рослин — как была, в одной ночной рубашке, с растрепавшимися волосами — протянула ей руку, безвольно, умоляюще. Эллен не думая вцепилась в нее и выволокла в коридор, мимо орущего и выцарапывающего сожженные глаза человека. Они слетели вниз по лестнице, через зал, во двор — у Эллен не было времени смотреть на лица чужих людей, не было времени думать, что будет, если за ними пошлют погоню. Ее ноги вдруг будто оторвались от земли, она не чувствовала неровностей грубой кладки мостовой, по которой ступала. Она мчалась по темным улицам, ослепнув от резко и внезапно выныривавших из мрака огней и яростно стискивая в кулаке маленькие детские пальцы... какие-то не такие, как всегда... другие...

Теплые — поняла она, только когда они стали выскальзывать из ее ладони.

Эллен круто развернулась. Рослин стояла на коленях в грязи и, всхлипывая, пыталась подняться.

— Голова...

— Что?

— Голова... я... ее там оставила...

Мгновение Эллен не понимала, о чем она говорит, потом вспомнила — черный иссохший шар в этих маленьких... теплых... пальцах. В этом обрывочном образе у чудовищной головы почему-то было лицо молодого мага, которого она только что ослепила.

— Мы должны вернуться...

— Возвращайся, — немедленно ответила Эллен. — И завтра отправишься в свой Тарнас. Вместе с этим ублюдком. А потом он сдерет кожу с тебя и сделает из нее пояс. Нет, он вырвет твои глаза. И вставит их себе. Его могущественные друзья ему их приживят.

Рослин смотрела на нее с таким ужасом, какой Эллен никогда и не мечтала в них увидеть. Но только теперь ей не было от этого радостно. Ей было горько и отчаянно хотелось плакать.

Рослин обхватила плечи руками, всхлипнула.

— Он... он сказал, что отвезет меня домой... в Калардин. Ноя ведь... не хочу.

Эллен вздрогнула. Вспомнила слова Глэйва — и ничего не сказала.

Рослин всхлипнула снова.

— Ты пришла... а я думала, ты не придешь...

— Пришла. Пойдемте, у нас мало времени. — Она договорилась встретиться с калардинским моряком у доков с наступлением темноты, а уже давно стемнело.

— Что... куда?..

— Я нашла для вас корабль, — коротко сказала Эллен. Рослин вскинула голову.

И вдруг спросила то, что Эллен меньше всего ожидала от нее услышать:

— Разве ты не поедешь со мной?

«О нет», — ядовито подумала Эллен — и почувствовала отвращение к себе. Все, что только что произошло, промчалось сквозь ее сознание и лопнуло кровавым пузырем. Молодой тальвард хотел отвезти калардинскую княжну домой... и Эллен почему-то не думала, что он лгал, наивно надеясь ее обмануть. Тальварды хотят, чтобы Рослин вернулась назад, и вряд ли они желают ей добра.

Эллен тоже не желала ей добра и тоже хотела отправить ее в Калардин.

«Я почти уже стала тальвардкой», — подумала она, но не улыбнулась этой мысли.

— Ты не поедешь со мной? — настойчиво повторила Рослин.

— Нет, — ответила Эллен.

— Но ты же хотела... ты хотела, чтобы...

Не можете закончить, маленькая госпожа? Маленькая... такая маленькая, а уже чувствуете, что можно и чего нельзя говорить.

— Кое-что изменилось, — сказала Эллен. — Вы поедете... в одну сторону, а я... пока останусь здесь.

Рослин посмотрела ей в глаза.

И вдруг кинулась к ней, крепко охватила руками, ткнулась ей в грудь лицом.

Эллен помедлила. Потом положила ладони на ее костлявые озябшие плечи. «Как она похудела», — отстраненно подумала Эллен. Рослин не плакала — просто стояла, прижимаясь к ней с неимоверной силой. Потом вскинула голову и посмотрела на нее уже совсем другими глазами.

— Где мой корабль?

Сейчас можно все изменить, вдруг в каком-то бешенстве подумала Эллен. Сейчас, да, можно сейчас, все изменить! Она не знала, что — все, и думать не хотела, не умела, отказывалась — так было проще.

И Эллен сказала:

— Там, — махнув рукой на покачивающийся у пристани корабль.

В ночной тьме цвет его флага нельзя было различить, и калардинская княжна узнает цвета своей страны только завтра утром, когда взойдет солнце.

«А я пока, — подумала Эллен, — останусь здесь».

Порт Врельере горел.

Эллен брела по узкой улочке, превратившейся в мост посреди океана пламени, — прочь от моря, в глубь города. Вокруг нее с криками метались люди, трещал огонь, с грохотом рушились балки в горящих домах; она смотрела на все это как на живую картину — не чувствуя жара, она никак не могла ощутить себя частью происходящего. Сейчас, впрочем, Эллен об этом не жалела. Дрожащий воздух обдавал ее лицо мягкой волной, и эти прикосновения были нежными.

Мимо промчалась повозка, запряженная обезумевшей лошадью, — Эллен шарахнулась в сторону, чудом не попав под конские копыта, вжалась спиной в стену. Стена была холодная, каменная. Эллен прижала взмокшие ладони к шершавой поверхности. Переводя дух, подняла глаза на дом напротив — деревянный, а потому обреченный. Горел он, похоже, давно и успел порасти алыми цветками огня так же, как поросла лишайником стена, к которой прижималась Эллен. Окна ярко светились алым, иногда дрожащее свечение прерывалось падающей черной балкой — треск пламени заглушал грохот внутри дома, и казалось, что он рушится совершенно беззвучно. Эллен неотрывно смотрела на него. Снова промчавшаяся мимо повозка — уже другая — окатила ее грязью с головы до ног. Эллен чувствовала, как грязь почти мгновенно высыхает, затвердевая на лице.

В десяти шагах от нее, напротив двери в горящий дом, билась в истерике богато одетая женщина. Столь же представительный мужчина с угрюмым, потерянным лицом удерживал ее, обхватив за пояс. Рядом толпились и ахали несколько простолюдинов: они всплескивали руками, нерешительно поглядывали на полыхающий дом и качали головами, причитая нараспев. Женщина рыдала и рвалась к дому, без конца выкрикивая одно и то же слово на тальвардском. Эллен не сразу смогла разобрать его, хотя оно казалось ей смутно знакомым. Что-то вроде... «сундер»... «зундер»?