Кейт Якоби - Полет черного орла

— Они здесь — хотя и очень постарались скрыть следы своего присутствия. — Роберт спешился и мгновение постоял на пороге, глядя мимо разрушенных стен на озеро.

Может быть, он использовал свое умение искателя, чтобы обнаружить скрытую опасность? Догадаться было невозможно. Лицо Роберта очень редко отражало владеющие им чувства. И все же даже в его неподвижности сейчас было что-то почти хищное, что-то неукротимое, чего пять лет жизни в изгнании ничуть не сгладили.

— Все в порядке. Никого вокруг на дюжину лиг, — кивнул Эйдену Роберт. — Давайте въедем внутрь.

Эйден поморщился, когда копыта коней зацокали по полу пустого холла. Никаких признаков жизни… Эйден хорошо помнил это помещение. Здесь умер граф Якоб, здесь родился ребенок Дженн.

Они привязали коней, и Роберт повел Эйдена по коридору в непроглядную тьму. Они свернули за угол, спустились по нескольким ступеням, прошли через дверь… Снова ступени — еще глубже под землю — и новая дверь. Роберт остановился, и Эйден затаил дыхание, стараясь расслышать голоса за камнем стены.

Роберт распахнул створки; их с Эйденом залил яркий свет. Раздались изумленные крики, звон клинка, выхваченного из ножен; потом наступила тишина. Эйден, щурясь, оглядел комнату. На голых стенах блестели капли сырости, на полу была разбросана сгнившая солома. Кроме стола, нескольких стульев и полной углей жаровни, никакой мебели не было. Собравшиеся в помещении люди — Донал Макглашен, герцог Баллохфорд, Эверард Пейн, граф Каннонбурк, архидьякон Годфри и еще дюжина других — повернулись к двери и замерли на месте в изумлении.

В полной тишине Роберт сделал шаг вперед.

— Ну и как? Никто с нами не поздоровается? Первым сорвался с места Годфри. Он быстро сжал в объятиях Роберта и тут же повернулся к Эйдену. На его длинном худом лице было написано такое искреннее удивление, что Эйден не мог не улыбнуться. Годфри сделал попытку опуститься на колено, чтобы поцеловать епископский перстень, который должен был бы носить Эйден, но Роберт остановил его.

— На вашем месте я не стал бы этого делать. — Обняв Годфри за плечи, он тихо добавил: — И не называйте его епископом: у Эйдена это больное место.

— Ах, оставьте беднягу в покое, Роберт, — сказал, беря Годфри под руку, Маккоули и повернулся к остальным. Никто так и не двинулся с места, но лицо Пейна выдавало радость от того, что он видит Эйдена на свободе.

— Что бы я ни ожидал здесь увидеть, — не сдерживая смеха, сказал Пейн, — вы двое мне даже не мерещились.

Роберт слегка поклонился:

— Я рад, что даже в своем почтенном возрасте могу еще кого-то поразвлечь.

В комнате снова воцарилась тишина. Эйден обвел взглядом собравшихся, отчаянно стараясь по выражению лиц понять их отношение к происходящему. Двое, помимо Годфри, присутствовавших здесь священников явно были в растерянности: перед ними появился их законный епископ в компании с колдуном. Эйдену хотелось что-нибудь сказать, чтобы разрядить напряжение, но нужно было действовать осторожно и мягко. Эта мысль нисколько не успокоила нервы епископа.

— Прошу вас, господа, садитесь. Мы пришли поговорить, только и всего.

Этого оказалось достаточно. Один за другим собравшиеся усаживались, пока только Макглашен и Роберт остались на ногах. Отношения между этими двумя были давними и непростыми. Много лет назад, когда Роберт еще пытался сотрудничать с Селаром, и Макглашен, и Пейн входили в королевский совет; теперь же они оба лишились мест в нем: Селар больше не нуждался в старых люсарских владетельных домах. После пятнадцати лет неустанных трудов Макглашен и Пейн оказались лишены всякой власти, лишены возможности помогать своему народу; это и привело их на тайное сборище заговорщиков. Теперь им приходилось опасаться за свои жизни.

Макглашен смотрел на Роберта с другого конца подземной кладовой со смесью опасения и предвкушения. Запустив пальцы в густую черную бороду, он наконец спросил:

— Что вы здесь делаете?

Роберт подошел к столу и оглядел всех собравшихся в помещении.

— На самом деле вы должны были бы спрашивать себя, что здесь делаете вы сами.

Роберт подошел к отцу Честеру. Священник смотрел на него с неприкрытым опасением, вполне естественным. Шесть лет назад Роберт нашел убежище в его монастыре, назвавшись Мартином, не раскрыв никому ни своего настоящего имени, ни причины появления среди монахов. За восемь месяцев, проведенных там, он почти ни с кем не разговаривал. Только появление Эйдена Маккоули все изменило; но даже и тогда аббат Честер не узнал, кому давал приют в монастыре.

— Как живете, святой отец? — тепло обратился к нему Роберт. — По-прежнему ли процветает обитель Святого Германуса? Как дела у брата Дамиена и архидьякона Хильдерика?

Аббат Честер сглотнул, чувствуя себя очень неловко, и внезапно рассердился:

— С какой стати вы об этом спрашиваете?

— Я хорошо помню вашу доброту, — ответил Роберт. — Вы ведь не поинтересовались ни тем, кто я такой, ни зачем я явился в монастырь, ни почему держусь от всех в стороне. Вы просто дали мне кров, а потом приняли в свою обитель объявленного вне закона епископа, прекрасно понимая, чем это вам грозит.

— Я не догадывался, что скрываю у себя колдуна.

— Но вы ничего подобного и не делали.

Честер вызывающе выпятил подбородок и нахмурился.

— Вы приняли в монастырь человека, нуждающегося в одиночестве и покое, только и всего, — продолжал Роберт. Он смотрел в глаза Честеру до тех пор, пока тот не отвел взгляд.

— В обители Святого Германуса все в порядке. Дамиен и Хильдерик здоровы.

— Я рад, — искренне ответил Роберт.

— Как вы нас нашли? — проворчал Макглашен. — Вам сообщил обо всем Годфри?

— Нет. Да и не имеет значения, как я вас нашел. — Роберт помолчал и скрестил руки на груди. Его непритворное спокойствие оказало на заговорщиков большее влияние, чем любые слова. — Вы все — бунтовщики, тайно собравшиеся в надежде придумать какой-нибудь способ сокрушить Селара и освободить нашу любимую родину. Меня очень обнадеживает тот факт, что все-таки нашлись люди, готовые пойти на такой риск. — Когда никто ему не ответил, Роберт продолжал: — Я знаю, о чем вы все думаете. Вы все задаетесь вопросом: действительно ли он колдун? Лгал ли он все те годы, что мы доверяли ему?

После мгновенной паузы Роберту ответил Пейн:

— Ну, вы едва ли можете винить нас за такие мысли.

— Я и не виню. На вашем месте я и сам чувствовал бы себя обманутым.

— Но вы так и не ответили на вопрос, — вмешался Макглашен.

— А вы уверены, что хотите услышать ответ?

В этот момент Честер ударил кулаком по подлокотнику своего кресла.

— Вы же не говорите нам, зачем сюда явились! Роберт медленно повернулся к нему: