Кейт Якоби - Полет черного орла

К вечеру похолодало, и долину скрыл туман; из окна замка были видны только верхушки самых высоких деревьев, как утесы, торчащие из разлившейся серой реки. Над ними кружил десяток ворон, ныряя в туман, взмывая вверх, то все вместе, то поодиночке. Их крики казались эхом голосов незримой армии, устраивающейся на ночлег. Иногда волны тумана расходились, позволяя видеть горящий костер, сидящие вокруг огня фигуры, обходящих лагерь часовых. Ни суеты, ни спешки, просто спокойная готовность.

Дженн высунулась из окна так далеко, как только отважилась, но солнце уже село, а свечи горели у нее за спиной: ее никто не смог бы узнать издали. Пальцы ее заледенели, но Дженн только подышала на них, не желая лишаться возможности любоваться прекрасным видом.

— Если вы не поостережетесь, — сказала подошедшая к ней Маргарет, — вас кто-нибудь увидит.

— Вряд ли, да если и увидят, кто догадается, что я — это я? — с улыбкой ответила Дженн. — Простите меня, но не подкинуть ли дров в камин?

— Конечно, дорогая. — Маргарет сама положила на угли несколько поленьев. Дженн все же отошла от окна и встала рядом со старой дамой, глядя на огонь. — До чего же я рада, что вы с Робертом благополучно вернулись, — продолжала Маргарет, беря со стола свое вышивание. — Что Роберт думает насчет зтих дженерет?

— Он полагает, что они могут быть как-то связаны с Фелкри, но, не поговорив с ними, ни в чем нельзя быть уверенными. Может быть, Патрик, когда вернется, сможет рассказать больше.

— Будем надеяться, что с ним ничего не случится и он вернется.

— Конечно.

— Удивительно, что вы смогли понять так много из того, о чем они говорили. Ведь это была мысленная речь?

— Да, — кивнула Дженн. — В этом-то и заключается самая большая странность. Мы всегда считали, что мысленная речь доступна только тем, кто соединен Узами, но все дженерет говорили между собой, а не только парами. Роберт говорит, что ничего больше колдовским зрением в них не заметил, что они — не колдуны. Мне кажется, он хотел задержаться и узнать больше, но они так жаждали его смерти!..

— Потому что он… Враг?

Дженн улыбнулась тому, с какой наивной простотой Маргарет употребила это название, которое лишь недавно узнала.

— Должно быть, они что-то знают о пророчестве. Что еще им известно, можно только гадать. Может быть, когда здесь все закончится, мы сможем снова отправиться туда и попытаться их найти.

Маргарет вздохнула:

— Должна признаться, мне иногда бывает трудно уследить за всеми событиями.

— Ничего подобного, — рассмеялась Дженн. — Вы видите всех нас насквозь, только у вас достаточно здравого смысла, чтобы помалкивать.

Маргарет ответила Дженн невинным взглядом.

— Понятия не имею, о чем вы говорите. Дженн только улыбнулась и покачала головой.

«Роберт!»

«Да».

«Как идут дела?»

«Медленно. А у тебя?»

«Твоя матушка посматривает на меня с тайным подозрением. Боюсь, мне не так хорошо, как тебе, удается скрывать свои чувства».

«Что ж, после того как закончится собрание, придется все ей сказать — и Эйдену тоже. Если, конечно, тебя все еще привлекает эта странная идея венчаться. Должно быть, ты лишилась рассудка, раз собираешься выйти за такого закоренелого неудачника».

«Если идея странная, то кроме тебя винить в этом некого. Однако если ты передумал…»

«Ты шутишь?»

«Ладно, развлекайся!»

«Ты тоже!»

Как только неслышный голос Дженн умолк, Роберт откинулся в кресле и снова обвел взглядом собравшихся за длинным столом. Конечно, выбора у него не было: он должен был сесть на почетное место. Его оставляли для него свободным все, кто входил в зал; каждый из лордов считал при этом своим долгом во всеуслышание заявить, кого он считает своим предводителем.

Зал был залит светом двадцати огромных свечей, горящих на столе и в канделябрах по углам. На стене, противоположной камину, пылали факелы. Такое освещение позволяло хорошо видеть написанные почти на каждом лице беспокойство, озабоченность — и страх.

Роберт знал большинство собравшихся. Тут был, конечно, Макглашен, молчаливый, но все замечающий. Его глаза окружали темные тени, и Роберт предпочел бы освободить его от присутствия на этой встрече, лишь бы не видеть, с каким усилием Макглашен прячет свою боль. Однако Донал не согласился бы уйти. Он заплатил высокую цену за то, чтобы быть здесь. Слишком высокую, чтобы Роберт мог ему такое предложить.

Рядом с Макглашеном сидел Пейн, как всегда, элегантный и внимательный. Грант Каванах, которому, вероятно, предстояло потерять очень многое, раз он позволил мятежникам собраться в своих землях, старался по возможности внести в обсуждение нотку юмора. О практических шагах и необходимых решениях громогласно докладывали Деверин и Оуэн, лишь изредка обращаясь к Роберту за подтверждением. Были здесь и другие — люди, которых Роберт не видел многие годы. Дэниел Куртнэ, Гарольд Холланд, Кем Раскелл, Уолтер Мауни — друзья детства, никогда раньше и не подозревавшие, что он — колдун. Иногда кто-нибудь из них бросал взгляд в его сторону, немного укоризненный, немного озадаченный.

Только Эйден хранил полное молчание. Он сидел на противоположном конце стола, как будто не желая, чтобы его сочли одним из главных участников предприятия. Вокруг него собрались остальные церковники, громко задававшие вопросы, выкрикивавшие возражения, жаловавшиеся на трудности.

Среди сидевших вокруг стола были и совсем незнакомые Роберту люди. Некоторые из них были слишком молоды, чтобы Роберт мог видеть их при дворе, другие — совсем старики.

Именно их и было труднее всего убедить: это были богатые в прошлом купцы, торговля которых за последние двадцать лет увяла. Других, как Бергана Данна, графа Кордора, Роберт знал по слухам — как и тот Роберта.

Странно: хотя все они откликнулись на один призыв, сейчас, казалось, собравшихся под стенами замка воинов вовсе не объединяла общая цель. В зале не утихали споры.

— Все это прекрасно, — говорил Данн, — но нельзя же ожидать, что все мы ввяжемся в эту затею, не получив никаних гарантий. Откуда нам знать, чем дело кончится? Я потратил все свое состояние, чтобы привести сюда почти тысячу солдат. Не окажусь ли я в конце концов нищим?

Ответом ему был смех; чей-то резкий голос прокричал:

— Когда все мы окажемся на улице и будем побираться, ты-то будешь ездить в золотом седле, Берган!

— Да я же не только о деньгах говорю, глупец! — прорычал Данн. — Мы все рискуем жизнью, положением и даже самим существованием наших домов!

— Так вы, значит, хотите гарантий? — Гарольд наклонился вперед и положил на стол могучие руки. — Мы тут говорим о войне. Если вы боитесь рисковать, не следовало вовсе сюда являться.