Надежда Первухина - Иероглиф «Любовь»

— Не нужны мне твои прозвища, проклятый оборотень! — Лицо феи побагровело от гнева. — Как ты смел сюда явиться? Как проник сквозь возведенные защитные стены?

— А ты фея Цюнсан, да? полюбопытствовал Дважды Барсук.

— Да!!!

— Тогда я попал точно. А генерал еще сомневался в моих способностях...

— Ты что городишь, проклятый оборотень! — Глаза феи сверкали от неукротимой ярости. — Я тебя сейчас разорву на мелкие клочья!

— А вот это, — Дважды Хо глубокомысленно поднял лапу, — у тебя никак не получится, почтенная фея. И ты сама это понимаешь. Сыздавна вы, звездные феи, страшитесь всякой земной нечисти. Оборотней, призраков, духов рек, деревьев и гор... Вы даже от своих родственниц — фей земного происхождения — отреклись. Мы для вас что имбирь: попадет в нос, так не прочихаетесь.

— Тогда тебя убьет мой верный раб! — вскричала фея. — Ян, задуши эту тварь! Я приказываю тебе!

— Да, моя государыня.

— Эй-эй! — воскликнул Хо-Хо Над Всеми Хо. — Сразу и душить?! И даже не полюбопытствуешь, как и зачем я тут появился? И что тебе передает мой генерал?

— Знать ничего не хочу! Ян, немедленно сверни ему шею! От его визга у меня голова болеть начинает!

— Погоди, может, договоримся? — фыркнул Дважды Хо. — Эй, старик, руки от меня убери! Ведь укушу! Укушу, видит Небесная Канцелярия!

— Я должен тебя убить, — спокойно, даже как-то вяло сказал Ян Синь. — Ты причиняешь досаду моей государыне.

— Какой же ты мужчина, если покорно выполняешь все, что велит тебе женщина?! Ой, нет, я поражаюсь просто! Куда катится этот мир!!! Стой! Руки прочь!

— Души его, Ян!

Но поймать негодного барсука оказалось не так-то просто. Он принялся носиться по павильону, скакал и по стенам и по потолку, везде оставляя сверкающие следы своих лап и безжалостно сокрушая фарфоровую посуду, кувшины с цветами и прочую утварь. Наконец барсук зацепился когтями за потолок и, свесив голову, ехидно поглядел на фею и на Яна.

— Совсем ты оказался под башмаком твоей феи, муж благородный! — принялся язвить он. — Я ж все подслушивал! Ты ей прислуживаешь на чайной церемонии, посуду ей подаешь! Видано ли это где — чтобы мужчина прислуживал женщине за столом! Если где и есть такие страны, то люди в них, верно, ходят вверх ногами! Жалкий бесхребетник! Посмотри на фею внимательнее — ведь она тебя заколдовала! Она же уродина, каких мало! И крылья у нее наклад-ны-е!!!

— Ян! — взвыла Цюнсан. — Уничтожь его! Иначе я... Я лишу тебя своей нежности!

— Ой, какие страсти! — расхохотался барсук и изящно спрыгнул с потолка на пол.

Ян Синь, доселе пребывавший в странном оцепенении, сверкнул глазами и вскинул руки, как заводная кукла:

— Никто не смеет оскорблять мою госпожу! Никто не смеет лишить меня ее нежности!

— Молодец, Ян! — захлопала в ладоши фея. — Так его!

Ян изловчился и схватил барсука, хотя держать Дважды Хо было все равно что пляшущий бурдюк с кипящим маслом.

— Я предупреждаю! — завопил барсук, отбиваясь. — Я дорого продам свою жизнь!

— Души, Ян!

— Я не уйду в барсучий рай без прощального укуса! — рявкнул барсук и, немыслимым образом изогнувшись, впился своими алмазно посверкивающими зубами в шею Яна. Тот завопил, но не выпустил шеи барсука. Так они и упали и некоторое время содрогались в предсмертных муках. Когда оба тела — и Ян Синя и барсука — застыли неподвижно, фея, трепещущая словно лист мисканта, брезгливо на них посмотрела.

— Гадость! — прошептала она. — Гадость! Откуда он здесь взялся?! Прочь, прочь, скорее под укрытие стен моего дворца! Здесь мне нечем дышать от оборотничьей вони!

Цюнсан выбежала из чайного павильона и едва сделала прочь от него пару шагов, как павильон рассыпался на невесомые кусочки. Остался лишь голый каркас из обгорелых старых бамбуковых стволов. Фея обернулась и со страхом смотрела на это. Внешность ее снова изменилась: теперь она не была ни фарфоровой красавицей, ни серебряноглазой крылатой звездной девой. Она более всего походила на громадного богомола или на стрекозу без крыльев. Кстати о крыльях. Они отвалились от плеч Цюнсан и валялись на земле ворохом ярких перьев. Но она не обратила на это внимания. Обезумевшим взглядом фея обводила дворцовые окрестности. Она увидела, как тают, растворяются в воздухе рощи цветущих деревьев — призрачные рощи, которые взрастило ее волшебство. С башен, дворцов и беседок стекали лак и позолота, обнажая уродство давнего разрушения и забвения.

— Как же так?! — Голос феи стал растерянным. — Мое волшебство нарушено? Но я же... могущественна.

— Есть, кое-кто и помогущественней тебя, Цюнсан, — прозвучал в тишине дворцового тлена полный упоительной жизни голос.

— Я узнаю этот голос! — закричала Цюнсан. — Явись мне, если ты здесь! Осмелься!

— Отчего же не осмелиться, — властно пророкотал дивный голос, и перед феей предстала Крылатая Цэнфэн, настоятельница Незримой Обители.

— Цэнфэн...

— Цюнсан...

— Так, значит, звездная сестра, ты тоже оказалась на землях Яшмовой Империи, едва покинула Горний Предел? — голосом, полным яда, осведомилась Цюнсан. — Хотела сделать своим императорский престол?

— Нет, Цюнсан, мне не нужны престолы и не нужна Империя. Я выбрала иной Путь. Более того, я сама этот Путь сотворила. Тебе этого никогда не понять. И еще. Я тебе не сестра.

— Зачем ты здесь?

— Чтобы остановить тебя и помочь.

— Помочь?

— Да. Помочь уйти к звездам без позора. Вернись за Горний Предел, Цюнсан. Я дам тебе колесницу из огня и хрусталя, улетай. Но не смей вмешиваться в пути и судьбы Яшмовой Империи.

— Я уже вмешалась! — воскликнула Цюнсан. — И ты не поверишь, но мне это понравилось! Я — императрица! Я — истинная владычица этой страны!

— Этой стране нужен достойный владыка, — сказала Цэнфэн. — Владыка, для которого Яшмовая Империя станет собственной плотью и кровью, а значит, и дорожить он ею будет как собственным телом. Шэси обескровила Яшмовую Империю. А ты... Ты решила поглумиться над остывающим телом этой несчастной страны!

— Такие поэтические сравнения говорят о том, что ты и сама бы не прочь возвыситься на престоле.

— Нет, Цюнсан. Уходи. Уходи, пока у тебя еще есть эта возможность. Посмотри: эта земля превратила тебя в чудовище, потому что на самом деле ты не умеешь ею править.

— Нет!

— Да. Ты слышала о Первом Страхе Империи?

— Небесные Дети? Ха!

— Нет, Небесные Дети здесь ни при чем. На самом деле Первый Страх Империи — это сама Империя. Она губит разум и плоть тех, кто не умеет ею управлять. Так необъезженный конь сбрасывает седока. Ты думаешь, что Шэси умерла из-за своего злого сердца? О нет. Она навредила Империи, и за это Пренебесное Селение, Страна Белой Яшмы поразила ее проказой, сгноила заживо. Тебя ждет то же самое.