Татьяна Панина - Сила магии

— Он не может быть тайной. Его нет.

— Как нет, кого нет? — обалдел я. — Может, еще и не было?

— Все было, ничего нет, будет Великий Магистр, Властелин Запределья, — отрапортовал Карти.

— Ага… — озадачился братец Муни.

— И когда будет? — попытался уточнить я.

— Всегда, — уверенно сообщил розовощекий колобок. — Было и будет.

Хорошо тут у них, однако, пропаганда поставлена. Даже не спрашивают, почему. Таур обещал, значит, будет. По определению, будет и все тут.

— Ах ты, таракан беспородный! — громыхнул глубоким басом мой ненаглядный брат-близнец, держа Карти за шкирку. — Дворняжка неблагодарная! Да я из тебя душу вытряхну, сморчок надутый! Я тебе покажу, что было, что будет!

— Тише, — спохватился я, испугавшись, что она во весь голос будет допрашивать мальчишку об Инсилае. — Мы тут не одни.

— Гаара, — одними губами прошептал Карти. — Значит, правда.

— Что правда? — почему-то тоже шепотом спросила Мирна.

— Что Посланник жив, он заколдовал вас, и теперь вы все втроем будете пакостить жителям Ваурии, так как от волшебников можно ждать только плохого.

— Между прочим, ваш Таур тоже Волшебник, — напомнил я.

— Властелин не волшебник, он — Магистр магии, — сказал Карти, с бешеной скоростью вращая головой.

— А что, есть разница? — хмыкнула Мирна. — По мне, что стрижено, что брито. Ладно, плевать мне на вашего Таура и его мнение о Волшебниках. Лучше скажи, что говорят о Посланнике. Где он?

— Что он жив, — пошел по кругу Карти, — что он принесет большие несчастья Ваурии, что долг каждого гражданина сражаться с ним и его спутниками, подмастерьем какой-то Варвары Ронни и дочерью Локи Мирной. Они пришли со злом, и оно их погубит.

— Это люди говорят или глашатаи Таура? — спросила Гаара, пристально глядя на мальчишку.

— Все боятся, — опустил глаза Карти. — Никто не хочет попасть в тюрьму за сочувствие врагам Ваурии. Я тоже.

— Черт с тобой, — Мирна выпустила мальчишку из рук. — Скажи, где Посланник, и катись отсюда.

— Точно не знаю, в Альваре, — Карти пустился наутек и немедленно смешался со своими друзьями-нищими.

— Педагог, — хмыкнул я, — ну, что дальше?

— Сдаюсь, — буркнула Мирна и, подобрав полы халата, уселась на ступенях ратуши. — Страна напуганных идиотов. Доволен?

— Ужасно.

— Ну и ладушки. Главное, чтоб тебе нравилось.

Огромное зеркало, заменявшее стену, делило зал на две реальности. Одна отражалась в другой, но при этом казалось, что каждая существует совершенно самостоятельно. Зал был большим, светлым и от него веяло снежным холодом. Будто возводили его из ледяных плит, а не из превосходного молочно-голубого с серебристыми прожилками мрамора. Одна из стен полностью отсутствовала, лишь две легких ажурных арки обозначали границу между домом и огромной, утопающей в тропических цветах открытой террасой.

Убранство зала было аскетично простым, но было ясно, что простота эта стоит огромных денег. Низкий овальный стол с зеркально-фиолетовой столешницей, покоящейся на изящной, почти кружевной основе черного дуба, дюжина обманчиво хрупких на вид старинных кресел, крытых сиреневым муаром, две напольные китайские вазы с воинами и драконами, несколько абстрактных картин на стенах… Вот, собственно, и все убранство. Два маленьких фонтанчика рассыпались журчащими каскадами в углах зала, еще два отражались в зеркале стены. Те, что жили в зазеркалье, были совершенно неподвижны.

На спинке одного из кресел сидел огромный черный ворон, чуть склонив голову и косясь по сторонам маленькими блестящими глазками. Изредка он посматривал в зеркало и мрачно, односложно каркал. Птица была явно не в настроении.

Легкие раздвижные двери мелодично звякнули и пропустили в зал высокую черноволосую молодую женщину в темно-синей тунике, отделанной золотым шитьем. Она быстро прошла через зал и остановилась у кресла с вороном.

— Вас вызывают из комиссии по магической этике, Учитель.

— Ты сказала, что я не отвечаю на вызовы?

— Да. — Черные миндалевидные глаза виновато посмотрели на ворона. — Но он говорит, что это срочно, и, если Вы не ответите ему сейчас, через два часа он вызовет Вас повесткой.

— Элрой всегда умел делать предложения, от которых трудно отказаться, — проворчал ворон. — Соединяй.

— Они арестуют Вас, Учитель? — испуганно спросила женщина.

— Севинч, разве мы сделали что-то незаконное?

— Никогда не знаешь, как истолкует твои действия дознаватель этической комиссии.

— Не бойся, — ворон растекся туманом и превратился в Локи. — Элрой интересуется не нашей работой. Иди, он будет откровеннее, если беседа будет конфиденциальной.

Севинч вздохнула и вышла из зала. Засветилась зеркальная стена. Локи развернулся вместе с креслом и посмотрел в зеркало.

— Рад видеть Вас, достопочтенный Локи, — с дежурной улыбкой поздоровался Элрой. — Как поживаете?

— Спасибо, плохо, — криво усмехнулся Маг.

Элрой поверил ему на слово. Он, знавший Мага до его провала в Запределье, был неприятно удивлен. Всегда подтянутый, даже щеголеватый Маг явно был не в форме. Одетый в какую-то бесформенную хламиду, он полулежал в кресле. Проницательные зеленые глаза его стали сонными и тусклыми, двухдневная щетина недвусмысленно указывала на состояние депрессии. Грязные босые ноги, торчащие из-под непонятного одеяния, наводили на грустные мысли.

— Прошу прощения за беспокойство, — Элрой чувствовал себя мерзким бюрократом, пристающим по пустякам к усталому больному человеку, — я отвлеку Вас не надолго.

— Все нормально, — успокоил Локи. — Спрашивайте.

— Полагаю, Вы знаете, о чем я хотел бы поговорить с Вами, — пробормотал Элрой, впервые за последние десять лет работы испытавший замешательство.

— Неужели о Запределье? — хмыкнул Маг, материализуя из воздуха бокал красного вина.

— Не совсем, хотя и об этом тоже.

Повисла пауза. Локи равнодушно молчал, Элрой колебался, не зная, как приступить к делу.

— Что Вы знаете о Заклятии? — спросил, наконец, дознаватель.

— В смысле техники исполнения, или с точки зрения срока, который за него можно получить посредством Вашей фирмы? — без всякого выражения уточнил Локи, породив в душе Элроя глубокие сомнения в подлинности плохого самочувствия Мага.

— В смысле Инсилая.

— Он никогда не пойдет на такое преступление, — помедлив, ответил Локи. — Слишком легкомысленный, слишком разгильдяй.

— Этого разгильдяя Вы назвали избранным учеником, — напомнил Элрой, невольно отвлекаясь от темы.

— Избранность не предполагает обязательного нарушения закона. Не так ли?