К. Паркер - Пробирная палата

А в самой Империи банк только один, подумала Эйтли, но сказала другое:

– Хорошо, и, конечно, я с удовольствием возьмусь за обслуживание возможных клиентов, которые пожелают иметь дела с нами. Хотя, учитывая масштабы ваших финансовых операций, это будет нелегко. Боюсь, я закончу тем, что прекращу кредитование местных предпринимателей.

Фезаль поднялся.

– У вас много дел, – сказал он. – Благодарю за любезный прием. Мы свяжемся с вами, как только определимся с началом. С вами приятно иметь дело.

– Спасибо и взаимно.

Когда они ушли, Эйтли с увлечением занялась расчетами. Пришлось пересчитывать трижды, прежде чем она удостоверилась в том, что никакой ошибки нет и полученная в результате цифра действительно не является следствием какого-то элементарного упущения. Деньги и впрямь выходили большие.

Итак, они собираются напасть на Темрая. Наверное, можно было бы радоваться: чудовище, враг, уничтоживший ее дом и убивший ее людей, сам должен был вот-вот потерпеть поражение и сгинуть. Его судьба – дело решенное, вопрос нескольких месяцев. Добрый человек любит своих друзей и ненавидит врагов, разве не этому ее учили в детстве? Несчастье моего врага – мое счастье. Да если бы они, эти двое, просто пришли к ней и попросили дать денег для войны, священной войны против Темрая, она согласилась бы да еще и благословила их на правое дело, но радости почему-то не было. Месть и выгода… почему-то Эйтли казалось, что все должно быть именно так.

Конечно, деньги не помешают и всегда найдут себе применение, тем более сейчас, когда ее бедный «Фехтовальщик» лежит на морском дне, а вместе с ним и Геннадий с племянником. Даже если они выжили и блуждают теперь где-то между Империей и Темраем, шансы на то, что она когда-нибудь увидит их, невелики. Странно, но Эйтли почти не испытывала по этому поводу каких-либо чувств, не потому, что не хотела, просто не могла. Когда после падения Перимадеи она приехала сюда, то сразу же начала готовить для себя доспехи, надежную защиту от подобного рода событий: бизнес стал ее шлемом, друзья – ее кирасой (или чем-то там еще).

Когда Эйтли взяла на борт «Фехтовальщика» Бардаса Лордана, чтобы навестить его братьев в Месоге, а вернулась с его мечом и его учеником, но без него самого, она намертво забила заклепки и отрихтовала сталь с тем, чтобы эти выкованные собственноручно латы смогли выдержать любое испытание. Смерть старого друга и юноши, отданного в ее руки Бардасом, была сильным ударом, но Эйтли не пошатнулась. Вот вам и достоинство хорошей брони: удары либо отскакивают от ее угловатой поверхности, либо растрачивают энергию на борьбу с внутренним напряжением металла, которое куда мощнее любой внешней силы. Броня, чтобы быть хорошей, надежной, должна испытывать собственные внутренние нагрузки, возникающие от стремления покоренного металла разогнуться, распрямиться, и тогда эта направленная вовне сила, столкнувшись с другой, идущей извне, удержит ее и оттолкнет. Теперь ее броня доказала свою прочность, с легкостью отразив удары. Перспектива прибыли, укрепления бизнеса, возможность расширить круг клиентов и улучшить свое состояние отразили силу атаки.

Так что все в порядке. А что касается ее корабля, ее бедного суденышка, то Сын Неба не ошибся: оно было застраховано, причем на такую сумму, что удивительно, как оно еще ухитрялось плавать под таким грузом денег. Как только страховщики перестанут причитать – а для этого нужно лишь время и некоторые усилия, – она будет надежно обеспечена даже в случае потери «Фехтовальщика».

А как же иначе. Для того страховка и существует, чтобы отражать удары. И если бы Эйтли не предвидела, не признавалась самой себе, что рано или поздно потеряет этот корабль, то, возможно, и не назвала бы его «Фехтовальщиком».

Будучи женщиной методичной и организованной – если не по натуре, то благодаря практике, – Эйтли сделала пометку о встрече с Сыновьями Неба и вернулась к чтению отчета, целиком посвященного изготовлению доспехов. Она даже ухитрилась добраться до седьмого раздела, когда глаза наполнились слезами, после чего читать стало практически невозможно.

– Неужели? – удивленно спросил Темрай, поднимая голову. – Перимадейцы? Я думал, что их уже не осталось.

– Немного есть, то здесь, то там, – ответил посыльный.

Его звали Леускай, и вождь знал этого человека уже несколько лет, хотя видел нечасто. Как человек вроде Леуская стал выполнять поручения инженеров, строящих на южной границе осадные машины, оставалось для Темрая загадкой. Подобным образом поступали многие, и это уже становилось проблемой: хотя люди никогда не поддерживали мятежников, а уж тем более не желали присоединяться к ним, они не испытывали восторга по поводу того пути, который избрал для кланов Темрай, и проявляли пассивное неодобрение или неуверенность в том, что сторонились всякой работы.

У Темрая такое поведение вызывало по меньшей мере раздражение. Однако поднимать этот вопрос в разговоре со старым другом, таким, как Леускай, ему совсем не хотелось; разговор мог закончиться размолвкой, взаимными обвинениями, а там и дружбе конец. Терять друга вождь не мог – их и так осталось немного.

– Все так плохо? – Темрай вздохнул. – А все потому, что к старости руки потеряли былую проворность. Я стал неуклюж, а ведь вроде еще совсем недавно зарабатывал на жизнь тем, что крушил металл.

– В Перимадее, – напомнил Леускай, – где стандарты, как известно, не так высоки. Ладно, не томи. Что ты придумал?

Темрай усмехнулся:

– У этой штуки есть какое-то особенное название, но оно вылетело из моей головы. В общем, она защищает колено. Или, скорее, не защищает.

– Да, защищать она может разве что уж совсем необычное колено, – согласился Леускай. – Хорошо, что ты сказал, что это такое, – сам бы я никогда не догадался. Мне она кажется каким-то согнувшимся блином.

– Ты прав. – Темрай разжал пальцы, и злосчастное изделие упало на землю. – Огорчительно. Когда я был в Городе, то читал о том, как все это делается, и выходило так легко и просто. Берешь кожу потолще, обмакиваешь в расплавленный пчелиный воск, придаешь нужную форму и готово. Прочная, легкая защита, изготовленная из материала, которого всегда в избытке. Не знаю, – продолжал он, опускаясь на чурбан, которым пользовался, чтобы придать своему изделию нужную форму. – Раньше такого рода вещи получались у меня легко, а сейчас что-то утратилось. Ладно. Ты лучше расскажи, что это за бродяги. Удалось выяснить, кто они?

Леускай улыбнулся:

– Ты имеешь в виду, не шпионы ли они? Возможно. Судя по тому, что нам удалось узнать, один из них был колдуном, или помощником колдуна. Оба, похоже, имеют какое-то отношение к Острову и Ордену Шастела.