Маргарет Уэйс - Рука Хаоса

Задвижка прочно стояла на месте. Бэйн зло посмотрел на нее и стал колотить по ней своими маленькими кулачками. Пес не сводил глаз с колбасы.

– Вы куда-то собрались, ваше высочество? – спросил Эпло, небрежно прислонившись к переборке. Он решил называть Бэйна этим титулом человеческого принца, чтобы представлять его как законного наследника Волкаранского престола. Он подумал, что можно начать титуловать его так прямо сейчас, прежде чем они появятся на людях. Конечно, тогда придется оставить насмешливый тон.

Бэйн с упреком посмотрел на собаку, последний раз дернул неподдающуюся задвижку и холодно посмотрел на Эпло.

– Я хотел выйти. Тут жарко и душно. И пахнет псиной, – презрительно добавил он.

Пес, услышав, что говорят о нем, решил, что это касается колбасы, завилял хвостом и облизнулся.

– Ты ведь заколдовал ее? – с упреком продолжил Бэйн, еще раз дернув задвижку.

– Я применил здесь ту же самую магию, что и на всем корабле, ваше высочество. Пришлось. Я не мог оставить без защиты ни одну его часть. Это все равно что выходить на битву в дырявых доспехах. Кроме того, мне кажется, что вам еще рано выходить наружу. Надвигается новая буря. Разве вы не помните о бурях Древлина?

– Помню. Я могу заметить приближение бури не хуже, чем ты. И я не стал бы дожидаться ее снаружи. Я не ушел бы так далеко.

– И куда же вы собираетесь, ваше высочество?

– Никуда. Просто прогуляться, – пожал плечами Бэйн.

– И вы не собирались сами разыскивать гномов, не так ли?

– Да конечно же нет, Эпло! – округлил глаза Бэйн. – Дедушка сказал, что я должен оставаться при тебе. А я всегда слушаюсь дедушку.

Эпло заметил, что Бэйн выделил последнее слово, и мрачно усмехнулся.

– Хорошо. Запомни, я здесь, чтобы защищать тебя, равно как и для прочего. Этот мир не слишком безопасен. Даже если ты и на самом деле принц. Тут есть такие, кто только за одно это готовы будут убить тебя.

– Я знаю, – сказал Бэйн. Он сделал вид, что смирился, что ему даже немного стыдно. – Когда я был здесь прошлый раз, эльфы чуть не убили меня. Мне кажется, я не подумал об этом. Прости меня, Эпло. – Он поднял ясные голубые глаза. – Дедушка поступил очень мудро, дав мне в телохранители тебя. Ты ведь тоже всегда слушаешься дедушку, Эпло?

Вопрос застал Эпло врасплох. Он быстро посмотрел на Бэйна, – не имели ли эти слова какой-нибудь подоплеки? В огромных голубых глазах Эпло уловил мгновенный проблеск коварства, скрытности и злобы. Но Бэйн невинно смотрел на него, как ребенок, задающий детские вопросы.

Эпло повернулся к нему спиной.

– Я пойду в носовую часть, буду нести вахту. Пес заскулил, душераздирающе глядя на все еще торчавшую из кармана Бэйна колбасу.

– Ты не спросил меня о повреждениях, – напомнил Эпло Бэйн.

– Ну? Нашел хоть одну щель?

– Нет. Ты очень хорошо владеешь магией. Не так хорошо, как дедушка, но все равно очень хорошо.

– Благодарю вас, ваше высочество, – сказал Эпло. Он поклонился и пошел прочь.

Бэйн вынул из кармана колбасу и слегка шлепнул ей пса по носу.

– Это за то, что ты выдал меня, – мягко упрекнул он. Пес исходил слюной, не сводя с колбасы голодных глаз.

– И все же это, по-моему, к лучшему, – нахмурился Бэйн. – Эпло прав. Я забыл об этих проклятых эль-фийских ублюдках. Хотелось бы мне повстречаться с тем, кто тогда сбросил меня с корабля! Я бы велел Эпло выкинуть его в Мальстрим. И я бы смотрел, как он падает, до самого конца! Могу поспорить, он долго бы вопил, очень долго. Да, дедушка прав. Теперь я это вижу. Эпло пригодится мне, пока я не найду кого-нибудь другого… Иди сюда. – Бэйн протянул собаке колбасу. Пес мгновенно сцапал ее и разом заглотил. Бэйн ласково погладил шелковистую голову. – И тогда ты станешь моим. Ты, я и дедушка. Мы будем жить все вместе и никому больше не дадим делать дедушке больно. Правда, малыш? – Бэйн прижался щекой к голове собаки и обнял теплое тело. – Правда?

Великая Кикси-винси замерла.

Никто на Древлине не знал, что делать. За всю историю гегов ничего подобного не происходило.

Сколько геги себя помнили, чудесная машина всегда работала. А поскольку они были гномами, то память их уходила в прошлое действительно глубоко. Машина работала и работала. Лихорадочно, спокойно, бешено, глухо, – но работала. Даже когда часть Кикси-винси выходила из строя, машина продолжала работать, – остальные ее части работали для того, чтобы исправить поломку. Никто никогда не мог с точностью сказать, что именно делает Кикси-винси, но все знали или, По крайней мере, подозревали, что она работает хорошо.

Но теперь она остановилась.

Лепестризингеры больше не визжали, – они глухо гудели, и многие считали это зловещим признаком. Вертолеса больше не вертелись. Они были совершенно неподвижны, разве только слегка подрагивали. Скоролеты остановились, и транспортировка по всему Нижнему Царству прекратилась. Металлические руки скоролетов, которые цеплялись за верхний кабель и с помощью лепестризингеров тянули их, замерли. Металлические руки подъемников тщетно простирали к небу раскрытые ладони.

Свистелки замолкли, лишь иногда вздыхали. Черные стрелки в стеклянных коробках – нельзя было, чтобы эти стрелки показывали на красную отметку, – упали прямо до нижней отметки и теперь показывали в никуда.

Когда машина остановилась впервые, – это сразу же повергло всех в ужас. Все геги – мужчины, женщины, дети, даже те, кто был не на работе, даже те, кто вел партизанскую войну против эльфов, – покинули свои посты и бросились к огромной, ныне безжизненной машине. Были те, кто надеялся, что она заработает снова. Собравшиеся геги терпеливо ждали… все ждали и ждали… Наступила и прошла смена обделений, а машина так и не заработала.

И не работала до сих пор.

Это означало, что геги остались без дела. Хуже того, им казалось, что их вынуждают к безделью, причем без тепла и света. Из-за постоянных яростных бурь Мальстрима, что то и дело проносились над их островом, геги жили под землей. Кикси-винси всегда давала им тепло из своих булькалок и свет от своих сверкламп. Булькалки почти сразу же перестали булькать. Сверклампы еще некоторое время горели после того, как машина остановилась, но теперь их свет угасал. По всему Древлину, мигая, умирал свет.

И повсюду стояла страшная тишина.

Геги жили в мире шумов. Первым звуком, который слышал новорожденный гег, было успокаивающее бум-дзынь-блямканье работающей Кикси-винси. Теперь машина не работала. Она молчала. Геги были в ужасе от этой тишины.

– Она умерла! – этот возглас одновременно вырвался из глоток тысяч гегов по всему Древлину.

– Нет, она не умерла, – заявил Лимбек Болтокрут, мрачно рассматривая одну из частей Кикси-винси сквозь свои новые очки. – Она убита.