Энгус Уэллс - Запретная Магия

Три бокала придали Каландриллу необходимую уверенность в себе. Когда раздался гонг, он еще раз оглядел себя с ног до головы, решаясь покорить Надаму. Едва сдерживаясь, чтобы не побежать, он решительно спустился по лестнице.

Оказавшись на первом этаже, он по кафельному полу прошел в Малый банкетный зал. Для послов обычно не устраивались грандиозные пиршества, это — привилегия доммов или равных монархам гостей. Сегодня на банкете собрались только те из родовитых жителей города, кто непосредственно имел отношение к переговорам, и их семьи; но и их оказалось достаточно — зал был переполнен. Отец Надамы, Тирас ден Эквин, тоже должен быть здесь с женой и дочерью. От этой мысли сердце Каландрилла заныло.

У входа в зал часовые приветствовали Каландрилла, и он махнул им в ответ рукой. Перед аркой он остановился. На улице сгущались сумерки, и поэтому вдоль стен уже горели факелы; сандаловое дерево, тлевшее в медной жаровне, наполняло воздух ароматным дымом. Билаф сидел за Высоким столом, стоявшим на черном мраморном возвышении в три ступеньки, лицом к арочному входу; по правую руку от него восседал посол, по левую — Тобиас. Справа от посла стул был пустой. Каландрилл задержался в дверях, осматривая зал. Все наиболее важные советники домма сидели за столом у подножия Высокого стола; там была и Надама.

Она выглядела восхитительно. На ее каштановых, высоко забранных, чтобы подчеркнуть бледную стройность шеи, волосах играли золотистые блики, отбрасываемые факелами. Глаза ее светились, она широко улыбалась, а когда повернулась к матери, белый шелк так выразительно натянулся на груди, что у Каландрилла даже перехватило дыхание. Глубоко вздохнув и пытаясь придать лицу достойное выражение, он ступил в зал.

Когда он подошел к Высокому столу, Билаф коротко взглянул на него и что-то пробормотал человеку, сидевшему по правую руку от него. Посол — высокий, стройный, с красивым орлиным носом и коротко подстриженными волосами — сидел прямо, и его темные глаза поблескивали на загорелом лице, оттененном бледно-голубой и золотистой одеждой. Он взглянул на Каландрилла и кивнул. Тобиас тут же с улыбкой что-то добавил ему в другое ухо, и Каландрилл понял, что они говорят о его опоздании. Юноша покраснел и инстинктивно ускорил шаг. Проходя мимо Надамы, он поймал на себе ее взгляд и улыбнулся, довольный ее молчаливым приветствием.

— Наконец-то.

Билаф смотрел на сына холодными серыми глазами, задумчиво теребя медаль, свисавшую с его шеи. Каландрилл покраснел еще сильнее и, пробормотав что-то в свое оправдание, сел.

— Мой младший сын, Каландрилл, — представил его послу Билаф. — Каландрилл, этот господин — Варент ден Тарль из Альдарина.

— Очень приятно.

Каландрилл вежливо поклонился, и Варент приветливо улыбнулся в ответ.

— Зачитался наверняка, — заметил Тобиас с издевкой.

— Ученье не такая уж плохая штука, — пробормотал Варент, и Каландрилл бросил на него благодарный взгляд.

— Но бессмысленная для того, кому уготована судьба священника, — заметил Тобиас.

Варент слегка пожал плечами и погладил бороду, как бы раздумывая.

— Знание — сила, — ровным голосом сказал он. — Даже если ему суждено быть священником, от учения он ничего не теряет.

Тобиас что-то хмыкнул, и на какое-то мгновенье стал похож на отца — крутые широкие плечи и сморщенное в насмешливой улыбке красивое лицо. Он был одного с Билафом, сохранившим былую силу, роста; рука, державшая чашу, была большой, с толстыми пальцами; темно-золотистые волосы обрамляли лицо, словно выточенное из темного камня. Каландрилл почувствовал себя карикатурой на своего родителя и очень приблизительной копией брата и попытался скрыть смущение, взяв в руки чашу.

— Чем ты сейчас занимаешься? — по-дружески спросил Варент.

Альдаринский посол понравился Каландриллу. Он сказал:

— Я читал Медифа.

— «Историю Лиссе и мира»? — кивнул Варент. — Прекрасная книга, хотя лично я считаю, что Сарниум — более надежный источник.

— У Медифа лучше карты, — возразил Каландрилл, чувствуя себя более уверенно.

— Верно, — согласился Варент, — у нас в Альдарине сохранились его оригинальные карты. Если когда-нибудь ты окажешь честь нашему городу своим посещением, я с удовольствием покажу их тебе.

Каландрилл расплылся в улыбке от такой перспективы, но стоило заговорить его отцу, как улыбка тут же слетела с его лица.

— Священники Секки не покидают свой город. Каландрилл поселится в храме.

Похоже, его будущее уже предрешено, и это только еще больше утвердило его в намерении переговорить с Надамой. Он посмотрел на нее, почти не слыша Тобиаса, который произнес:

— Там мне будет легче присматривать за ним.

Ему даже не надо было поворачивать голову, чтобы увидеть кривую насмешливую улыбку брата.

Надама улыбнулась ему, и он почувствовал себя увереннее, на несколько мгновений забыв о предсказании Ребы.

Если Надама любит его, то его будущее обещает быть счастливым.

— Ты чем-то взволнован, — мягко заметил Варент. — Тебе не хочется быть священником?

Каландрилл с трудом оторвал взгляд от Надамы и перевел его на посла, собираясь ответить отрицательно. Но, заметив взгляд отца, покорно произнес:

— Это — воля домма.

Билаф натянуто усмехнулся. Варент кивнул, сознавая, что затронул неприятную тему, и, будучи дипломатом, быстро сменил ее:

— Ты считаешь, что кандийские пираты могут представлять угрозу для Секки?

— Они угрожают всем нашим городам, — ответил Каландрилл, делая над собой усилие, чтобы говорить спокойно. — Хотя их набеги отражаются на Секке менее всего, нам нужна сталь Эйля и открытые торговые пути. Если вдруг корсарам удастся установить свое господство над Узким морем и постоянно угрожать береговой линии, нам не избежать участи Альдарина.

Варент удовлетворенно кивнул.

— Объединенный флот! Твой сын говорит дело, господин Билаф.

— Мы уже договорились об этом, — сказал Билаф.

— Вы уже решили? — спросил Каландрилл.

— Сегодня, — заметил Тобиас.

— Альдарин участвует двенадцатью галерами, — продолжал Варент, — и наши города подпишут договор о ненападении.

— Двенадцать наших галер, — вставил Тобиас, словно решение этого дела зависело только от него, — и двенадцать — нашего союзника — этого более чем достаточно, чтобы обезопасить морские границы. Хотя когда доммом стану я, то мы пересмотрим условия договора — я сторонник более решительных мер.

— Твой брат хотел бы напасть на кандийцев прямо в их Цитадели, — пояснил Варент.

— Это слишком рискованно и может спровоцировать войну с Кандахаром, — сказал Билаф. — Но вообще-то, идея привлекательная.

— Надо бить прямо в сердце! — яростно заметил Тобиас. — Надлежит преподнести корсарам хороший урок и раз и навсегда положить конец их угрозам.