Энгус Уэллс - Темная магия

Впервые появилась у них возможность настигнуть Рхыфамуна, преградить ему путь у Кесс-Имбруна и отобрать «Заветную книгу». Как? Этого Каландрилл не представлял, а во время грози заставить себя размышлять было трудно. При затянутом облаками небе пастбища являли собой жалкое зрелище. Все вокруг потемнело, и только, молния разрывала на мгновения мглу. Настроение у Каландрилла резко ухудшилось от непредвиденной задержки. Он попытался взбодриться, но жалкий вид прерии, плотная пелена воды, окружавшая их со всех сторон, подкармливали его опасения. Он не сомневался, что диковинные стражи Ахрда позволят им пересечь Куан-на'Дру; все говорящие с духами были того же мнения. То, что Брахт избежал распятия, подтверждало, что он любимец бога. Да ведь и Бураш спас их от чайпаку и перенес через Узкое море со скоростью, о которой и мечтать нельзя. А Дера явилась им на дороге в Ганнсхольд и наделила клинок Каландрилла силой. способной противостоять колдовству. Может, здесь и таится ответ? Может, именно ему предстоит сразиться с Рхыфамуном в последней схватке? И именно его благословленный богиней меч скрестится с черной магией колдуна?

От этой мысли Каландриллу стало страшно. Имей веру! — приказал он себе, натягивая удила и удерживая перепуганную лошадь. С нами Молодые боги. Мы победим.

Победим… Но сомнение притаилось где-то в глубине души, и изгнать его до конца ему так и не удалось.

Каландрилл стер потоки воды с лица. Что поделаешь? — подумал он. Выбора нет. Даже если предстоит погибнуть в этой схватке, я связан клятвой. Он и мысли не допускал о том, чтобы отречься. Тогда он перестанет считать себя человеком. Брахт не испугался, не выказал и тени сомнения, когда им пришлось ступить на земли Куан-на'Фора, хотя и знал, что там его ждет верная погибель. А Катя подвергла себя добровольному изгнанию. Так что и он не должен сомневаться. С верой вперед, приказал он себе. В Куан-на'Дру и дальше — в Кесс-Имбрун. На Кровавую тропу — подходящее название, усмехнулся он, — где путешествие их может подойти к концу.

И, словно подбадривая его, солнце выглянуло из-за темных туч и осветило луга. Это был широкий сверкающий луч, совсем как тот, что озарил богиню Деру при прощании на дороге.

— Истинно, имей веру, — сказал Каландрилл, не замечая, что говорит вслух.

Небеса еще раз громыхнули, и ливень унесся на юг. Небо расчистилось и засверкало яркой голубизной, ветер потеплел. Запели птицы, прерии источали сладкий запах умытой дождем травы.

Когда солнце уже начало клониться к западу, впереди замаячил холм. Он колебался в испарениях, поднимавшихся от травы. Путники перевалили через хребет и как по команде остановились. В благоговении Каландрилл смотрел на раскинувшуюся перед ними картину.

Поросший травой склон холма плавно сходил к равнине и наталкивался на огромное темно-зеленое пространство, которое растекалось на восток, на запад и так далеко на север, что даже самый острый глаз не видел, где оно кончается. Словно великое молчаливое темно-зеленое море залило собой весь север Куан-на'Фора.

— Куан-на'Дру, — тихо и с глубоким почтением в голосе сказал Брахт.

Бескрайность лесного моря пугала Каландрилла. Как же он был наивен, когда считал огромными леса Кандахара! Ничтожные рощицы! Он и представить себе не мог, насколько велик простирающийся перед ними Священный лес. Он молча последовал за Брахтом вниз по склону. Верхушки деревьев обагрились лучами заходящего солнца. Великий Лес пылал.

Привал они устроили на равнине, подле небольшого ручейка, беспечно лопотавшего в траве. А на рассвете опять пустили коней во весь опор. Сопровождавшие их лыкарды были молчаливы и торжественны перед лицом Священного леса. Каландрилл чувствовал его близость, словно темная чаща, заполнявшая собой весь горизонт, окутывала все вокруг особой духовной тенью.

За три долгих выстрела из лука от Леса, уже ближе к полудню, лыкарды замедлили шаг, и предводитель их, Нихор, обратился к трем избранным:

— С вашего позволения, дальше мы не поедем. С нами нет драхоманнов, за нас некому вступиться…

Брахт кивнул.

— Оставайтесь здесь, — сказал он. — Дождитесь, пока мы не войдем в него.

Нихор благодарно улыбнулся.

— Мы будем смотреть за вами, — пообещал он. — И если груагачи допустят вас, мы будем ждать здесь до завтрашнего рассвета.

В том, как сказал он это и как посмотрел на Лес, было много сомнения. Брахт улыбнулся — ему тоже было неспокойно — и передал повод запасного коня Нихору.

— Отведи их назад Дахану с нашей благодарностью. — Затем, повернувшись к Каландриллу и Кате, сказал: — Поехали.

Не дожидаясь ответа, словно подгоняемый сомнениями, он пришпорил вороного и помчался вперед. Друзья его без промедления передали поводья запасных лошадей лыкардам и с топотом понеслись вслед за ним.

Чем ближе они были к Куан-на'Дру, тем тише и молчаливее становилось вокруг. Насекомые и птицы, хоть и занятые своими обычными делами, издавали приглушенные звуки. Ветер дул непрестанно, но беззвучно, а прерии что-то очень тихо нашептывали. Даже топот копыт был приглушен молчаливым Лесом, заполнившим собой весь горизонт. Подступы к нему охранялись рябиной и терном, ясенем и бузиной. Сразу за ними шла полоса молоденьких дубов, а дальше грузно поднимались необхватные деревья с массивными, раскинутыми, словно руки, сучьями со сверкающими изумрудом листьями. Всем своим существом Каландрилл чувствовал мощь этих царственных деревьев.

Брахт перешел на шаг, а затем и вовсе остановился. Каландрилл и Катя последовали его примеру. Молча они спешились и повели лошадей в поводу. Наконец керниец поднял руку.

— Подождите здесь.

Он передал Кате поводья вороного. На мгновение она задержала его руку в своих ладонях. Лицо Брахта было суровым. Катя выпустила его руку, и керниец пошел вперед — точно на распятие, подумал Каландрилл. Солнце стояло высоко, и Священный лес переливался разными оттенками зеленого, а по земле между деревьями бегали тени. Осторожно обойдя терновник, Брахт медленно подошел к ближайшему дубу.

Коснувшись дерева, еще совсем молоденького, но уже массивного, он упал на колени и воздел к дубу руки с растопыренными пальцами. Каландрилл не слышал, что он произнес: сказано это было слишком тихо, да и Брахт находился далеко. Через несколько мгновений керниец встал и со склоненной головой положил ладони на изборожденный, словно лицо человека, глубокими морщинами ствол. Брахт долго стоял в этой позе, а потом повернулся и подошел к товарищам. Лицо у него по-прежнему было торжественным, бесстрастным, непроницаемым.

— Я не знаю, соизволил ли Ахрд выслушать меня, — сказал он глухо. — Подождем.

— Входить не будем? — спросила Катя, и вопрос этот вызвал целую бурю эмоций на лице Брахта.