Энгус Уэллс - Темная магия

Вскоре повозка въехала в портовый квартал, и они вышли около «Чайки». Водяные часы над стойкой, занимавшей всю стену, показывали чуть больше полуночи. Теккан и его люди сидели в дальнем углу таверны. Едва они вошли, как его обветренное лицо засветилось радостью. Они пробрались к столу, и капитан, поставив для них скамью, отправил вануйца, вполне сносно изъяснявшегося по-лиссеански, за элем, а от них потребовал полного отчета.

Лицо его потемнело, и он выругался, когда Каландрилл рассказал о явлении Рхыфамуна. Они поведали ему и о Давене Тирасе, не сомневаясь, что колдун украл тело торговца лошадьми, чтобы в новом обличье продолжить поиски Фарна.

— Теперь его не найти! — воскликнул Теккан. — Придется возвращаться в Вану, испрашивать совета святых старцев.

— Нет, — покачал головой Каландрилл. — Если Давен Тирас прибыл из Ганнсхольда, он, скорее всего, туда и вернется.

— По словам Дарфа, торговец говорил с акцентом Куан-на'Фора, — добавил Брахт. — Так что он либо из наших кланов, либо полукровка.

— А нам-то что от этого? — пожал плечами Теккан.

— Как — что? Вот подумай. По-твоему, Безумный бог — в Лиссе? — спросил Каландрилл и, когда Теккан отрицательно покачал головой, продолжал: — Может ли он находиться в какой-нибудь из земель, которыми заправляют Молодые боги? Будь это так, они бы договорились между собой и сами остановили Рхыфамуна. Нет, Фарн наверняка почивает за пределами земель, известных человеку.

— За Боррхун-Маджем? — Теккан нервно пригладил волосы. — Значит, мы его потеряли окончательно.

— Он далеко впереди, но, чтобы добраться до Боррхун-Маджа, ему еще предстоит пересечь Куан-на’Фора и Джессеринскую равнину, — сказал Брахт. — А в Куан-на'Форе у меня друзья. — Он задумчиво улыбнулся. — Враги, правда, тоже есть, но это другое дело. Если этот самый Давен Тирас попытается пересечь мои родные луга, я, пожалуй, смогу его отыскать.

Теккан понял, куда они клонят, и опять стал возражать:

— Вы намерены мчаться за человеком, о котором вам поведал какой-то пьянчужка? За колдуном, запросто переселяющимся из одного тела в другое? Это же безумие! — Он грохнул кулаком по столу. — Я говорю: идем в Вану за советом святых отцов.

— Вряд ли он будет искать новое тело, — заметила Катя, говоря на языке, понятном Брахту и Каландриллу. — Давен Тирас вполне ему подходит. Да и зачем, если он считает, что мы заживо погребены в Тезин-Даре?

— А зачем ему было нужно отказываться от тела Варента ден Тарля? — резонно возразил Теккан.

— А затем, что Варент ден Тарль был человеком известным в городе, — терпеливо пояснил Каландрилл. — Он был советником домма Дарика. Такой человек не может просто взять и оставить Альдарин и отправиться бродить по миру.

— А торговец лошадьми путешествует много, — вставил Брахт.

— Если мы отправимся в Вану, то вряд ли его догоним, — сказала Катя.

Теккан нахмурился и махнул рукой в сторону вануйцев.

— А они? Мне что, оставлять судно здесь, в гавани Альдарина?

Каландрилл посмотрел на Брахта, потом на Катю и убедился, что они думают так же, как он.

Катя взяла отца за руку и мягко сказала:

— Ты с нами не пойдешь. Возвращайся в Вану и поведай святым отцам нашу историю. Может, они придумают, как нам помочь. Но отсюда мы отправимся втроем и по суше.

— На конях, — заметил Брахт с неподдельной радостью.

Теккан внимательно рассматривал полные решимости лица. Взгляд его потемнел, он вздохнул и опустил голову, а когда вновь поднял ее, в глазах его стояло смирение с судьбой.

— Я бы рад отговорить вас, — медленно начал он, — но понимаю, что это бессмысленно. Как мне ни тяжело, я знаю: вас не переубедить. Да будет так, как вы говорите. Вы — вперед по суше, я — назад в Вану по морю.

— Не забудь, — Катя дотронулась до талисмана на своей груди, — пока на мне этот камень, святые отцы всегда знают, где я. Может, они придумают, как со мной связаться посредством камня.

— Истинно. — Теккан медленно кивнул. — Вы отправляетесь сейчас?

— Утром, — ответил Брахт. — Еще надо купить двух лошадей.

— Двух?

Они рассказали ему о жеребце Брахта. Каландрилл едва сдержался: ему так хотелось сообщить новость о Билафе и Тобиасе, но он передумал, дабы не усугублять волнения, капитана. Его дочь и Брахт тоже промолчали.

— Да будет так, — согласился Теккан с тяжелым сердцем и, вперив в Брахта и Каландрилла твердый взгляд, продолжал: — Слушайте меня внимательно: вы отвечаете за Катю. Если с ней что случится, вы будете держать ответ передо мной.

Каландрилл склонил голову в знак согласия. Брахт, помедлив, сказал:

— Я дал тебе слово: пока я жив, с ней ничего не случится.

— Я говорю не о клинке, — возразил Теккан. — Во всяком случае, не о стальном. А о том, который есть у каждого мужчины.

Катя покраснела. Керниец нахмурился. Загорелое лицо его потемнело пуще прежнего, голубые глаза угрожающе прищурились. Каландрилл видел, что Брахт оскорблен, и уже приготовился вмешаться в ссору, но Брахт взял себя в руки и твердо посмотрел Теккану в глаза.

— Когда мы плыли в Гессиф, — заявил он ровным голосом, — я попросил твою дочь в жены, а ты потребовал, чтобы я держал себя в руках и не возвращался к этой теме до тех пор, пока «Заветная книга» не будет уничтожена, а Катя не вернется, целой и невредимой, в Вану. Я не забыл своего слова.

Последнее предложение было сказано так жестко, что Теккан даже отшатнулся, и краска залила его суровое лицо. Он опустил голову, прося прощения, и лицо его смягчилось.

— Прости меня, Брахт ни Эррхин. Отеческая забота затуманила мне голову.

Брахт кивнул и сказал уже мягче:

— Как могу я тронуть Катю без ее согласия?

— Ты прав. — Теккан кивнул, взяв себя в руки и внимательно глядя на меченосца. — Пожалуй, ты прав.

— Значит, все в порядке, — сказал Брахт. — Предлагаю допить эль и отправиться спать. Надо будет встать пораньше и купить лошадей. Возможно, нас ждет долгий путь.

— Истинно. — Теккан поднял кружку и чокнулся с каждым по очереди. — За ваш успех и счастливое возвращение.

Они допили эль и покинули таверну. Вануйцы разошлись каждый по своим постоялым дворам, получив от Теккана приказание явиться на судно на следующее утро ко второму приливу. Вчетвером они отправились в свои комнаты. Отец с дочерью шли впереди и чем-то серьезно разговаривали. Каландрилл и Брахт следовали, чуть поотстав, за ними. По небу, как кобыльи хвосты, тянулись длинные темные тучи, то и дело набегавшие на месяц. Из пасти жеребца Брахта, ведомого в поводу, вырывались клубы пара. Ночь была прохладной. Брахт преднамеренно пропустил Катю и Теккана вперед.

— А я боялся, придется объяснять, кто такая Рита, — пробормотал Брахт, глядя Каландриллу в лицо.