Энгус Уэллс - Гнев Ашара

— Их будет достаточно? — спросил Кедрин.

Бедир встретил взгляд сына столь же твердыми глазами.

— Они должны не подвести, — ответил он.

— Разве это ответ? — спросил Кедрин.

— Единственный, который у меня есть, — отозвался Бедир. — Королевства никогда не сталкивалась с таким противником. Коруин не стоял перед подобной угрозой, когда Друл собрал Орду. Я ничего лучшего предложить не могу. Не будь с ними Посланца, я бы больше радовался жизни, но его присутствие может обернуться чем угодно. Будь в живых Грания, она бы тебе ответила более определенно… Я могу сказать только то, что знаю. Полагаю, против самой Орды хватило бы объединенной мощи Королевств. Если все сложится удачно и Дарр не опоздает, думаю, мы справимся. Я считаю, что если на Орду дружно навалятся Тамур, Кеш и Усть-Галич, мы сможем вынудить лесной народ прекратить войну. Белтреванцы не привыкли воевать долго и действовать сообща, это должно обернуться против них. Вполне возможно, нас ждала бы затяжная и нелегкая воина, но мы в конце концов победили бы Орду. Увы, присутствие Посланца все меняет. Он уже лишил нас важнейших орудий. Как сказал тебе Рикол, без наших баллист варвары способны подойти близко, а в настоящее время их столько, что они могут просто одолеть числом. Если Посланец пустит в ход какое-нибудь новое колдовство, я просто не могу предсказать исход. Понимаешь, Кедрин, я солдат и думать привык по-солдатски: о людях, оружии, численности, обороне, стратегии. Предсказывать неведомое я не умею, а Посланец вышел из неведомого. И не могу тебе ответить иначе.

— А Грания могла бы? — спросил принц, вытирая подливку ломтем свежего хлеба.

— Грания была из Эстреванских мастеров, — кивнул Бедир. — И Старшей Сестрой в Андуреле. Да, она могла бы тебе ответить. А также противостоять любому другому колдовству, которое напустил бы на нас Посланец.

— А разве нет других, подобных ей? — спросил Кедрин. — Неужели во всех Трех Королевствах не отыщется другой Сестры, которая могла бы помочь нам?

— Некоторые могут, но в куда меньшей степени, — пробормотал Бедир. — Уинетт возвращает нам людей, которые погибли бы без ее умений. И ты сам знаешь, что есть Сестры, которые способны ускорить плавание Дарра на север. Но нет равных Грании.

— А в Эстреване? — Кедрин покончил с хлебом и начисто вытер рот. — В священном городе должны быть равные ей.

— Разумеется, — согласился Бедир. — В Эстреване немало таких, кто не слабее Грании или даже превосходит ее силами. Но они в Эстреване, а не здесь.

— А король не пошлет туда Медри с вестью о нашем положении? — Кедрин отодвинул тарелку и отхлебнул из кружки, которую наполнил ему слуга. — И разве у Сестры Эстревана нет связи с Андурелскими?

— Дарр послал гонцов, — сказал Бедир. — Но даже для Медри путь в священный город далек. А любой Сестре, которая двинется нам на выручку, предстоит путь по суше, где неприменима магия вроде той, какой воспользовалась Грания. Что до второго твоего вопроса, то просто не знаю. Между Эстреваном и Андурелом никогда не было надежной волшебной связи, полагаю, ее затрудняет массив Гадризел. И ходят слухи, что Посланец препятствует передаче мыслей,

— Мы снова и снова возвращаемся к Посланцу, — сердито заметил Кедрин.

— Да, — кивнул Бедир. — Он наш главный враг.

— Да еще и такой, что к нему не прикоснешься, — пробормотал Кедрин.

— Мы только и можем, что ждать, — вздохнул Бедир.

Они ждали еще один долгий день и очень долгую ночь. Боевой дух, окрепший после захвата тарана, вновь начал падать, так как обстрел продолжался и стена терпела все больший ущерб.

Толстые плиты, ослабленные обстрелом, расшатались, грозя обрушением, и тогда возникли бы бреши, куда могли рухнуть целые участки стены. Северные ворота покрылись опасными трещинами, болты, державшие петли, явно ослабели, так как валуны из баллист били с невероятной точностью. Створки болтались все свободней по мере того, как камень за камнем долбил по дереву. Это продолжалось весь следующий день, люди терзались, изводились, впадали в досаду и раздражение, жаждали честного боя, но только и могли, что ждать — зная, что в конечном счете Орда подойдет вплотную к стенам. Никто больше не был уверен, что крепость сдержит варваров.

Кедрину тоже передалась эта досада. Но ожидание хотя бы позволило ему найти Уинетт и поговорить с ней.

Теперь она была не так занята, ибо раненые поправлялись, а Рикол уменьшил число людей наверху и держал большую часть солдат в запасе на случай решающего приступа. Кедрин нашел Уинетт в садике, где впервые увидел ее из своей больничной палаты. Она сидела на скамье, подставив лицо солнцу. Усталость, отпечатавшаяся на ее прелестном лице, исчезла после того, как было уничтожено наваждение Посланца. На ней было чистое светло-голубое одеяние, ничем не перехваченные волосы свободно падали по плечам, усиливая сходство девушки с Эшривелью.

Приближаясь, Кедрин отчетливо кашлянул — не уверенный, что Сестра не задремала, и не желая ее беспокоить по пустякам. Но она открыла глаза и улыбнулась, поманив его рукой.

— Садись рядышком, — она шлепнула ладонью по гладкому дереву скамьи.

Принц улыбнулся в ответ, поправил меч и присел. Скамейка была невелика, и их плечи соприкоснулись.

— Твое ребро зажило? — спросила она.

Он кивнул, зачарованный золотой россыпью ее волос. Казалось, они были того же цвета, что и солнечные лучи. Девушка повернулась, и волосы упали ей на лицо, рука приподнялась, чтобы убрать с глаз эту завесу.

— Я больше ничего не чувствую, — сказал он.

— Хорошо, — Уинетт по-прежнему улыбалась, васильковые глаза изучали его. — Но что-то тревожит тебя.

— Я что, виден насквозь? — спросил он, решив, что она так же хороша, как ее сестра, или даже лучше, ибо в ней чувствовалась внутренняя сила, которую он не увидел в Эшривели.

— Я училась в Эстреване, — напомнила она. — Нас обучали читать лица.

Он усмехнулся.

— И что ты прочла на моем?

— Не вполне уверена, но кое-что мне ясно. Скажи, что это. Он поглядел ей в глаза, и внезапно оказалось очень легко описать ей свое смятение.

— Когда мы захватили таран, я убивал людей. Не знаю точно, скольких варваров я убил самостоятельно — пять, шесть, может быть больше. Тогда я ничего не чувствовал, но полагаю, что для боя это не удивительно. И все же потом я не мог не вспомнить слов Грании, что нам нельзя ненавидеть лесной народ, ибо он лишь повинуется Посланцу. И понял, что должен что-то испытывать. Чувство вины. Или сожаление. Но я ничего не чувствовал, словно ни в чем не виноват. Это естественно? — Он замолк, не уверенный, все ли ей понятно.

— Ты уже говорил с отцом? — спросила Уинетт. Кедрин покачал головой.