Джонатан Уайли - Владычица снов. Книга первая

— Да.

Тон, которым подтвердила свое однозначное согласие Эмер, послужил для Ребекки сигналом того, что рассказано ей далеко не все, однако она не смогла заставить себя задавать подобающие в такой ситуации вопросы. А подруга лишь озорно усмехнулась, и Ребекке пришлось смириться с тем, что Эмер взяла инициативу в свои руки, хотя какой-то частью души дочь властительного барона вот-вот была готова расплакаться.

— Не знаю даже, почему я с тобой дружу, — буркнула она, стараясь, чтобы ее слова прозвучали строго, не потерпев в этом отношении полный провал.

— Дружишь, что правда, то правда. Не будь меня, ты б давно померла со скуки, — парировала Эмер. — Изволь согласиться. А уж тогда я сумею развеселить тебя по-настоящему. Помнишь кабачок?

Ребекка хихикнула. Ей никогда не забыть то утро, когда они с подругой подглядывали за замковым поваром, которого звали Силберри, отправившимся на огород сорвать гигантский кабачок, о котором он заранее успел всем похвастать. Он растил и холил этот кабачок, преисполненный рвения подать его к столу на именины барона Бальдемара, и вдруг обнаружил, что невероятных размеров овощ за ночь куда-то подевался. Сперва, повар тревожно огляделся по сторонам, словно проверяя, не ошибся ли грядкой, потом воздел очи горе, как будто заподозрил, что кабачок вознесся на небо, влекомый какой-нибудь гигантской птицей или же вовсе — сверхъестественной силой. В это время подруги, наблюдавшие за ним из окна Ребеккиной спальни, предпринимали прямо-таки невероятные усилия, чтобы не расхохотаться.

Но когда Силберри, наконец, заметил на грядке придавленную камнем записку и наклонился за ней, девушки были больше не в силах сдерживаться и поневоле отпрянули от окна, хотя при этом им пришлось лишиться роскошного зрелища, как Силберри, не веря собственным глазам, прочитал послание. В нем сообщалось, что кабачок-рекордсмен конфискован Гильдией Друзей Кабачка, члены которой сочли для столь выдающегося красавца недостойным пребывать на грядке рядом с такими презренными овощами, как картофель и лук-порей. В конце стояла загадочная подпись «Зукка Гурд».

Силберри тут же отправился с жалобой к Рэдду, который нашел всю эту историю совершенно необъяснимой и объявил об этом повару. Тот пригрозил немедленно подать в отставку, но его переубедили, посулив в дальнейшем выращивать в огороде кабачки под усиленной охраной, которую предполагалось организовать силами замковой стражи.

Кабачок, разумеется, нашелся среди кухонных припасов; таинственное ночное похищение ничуть не повредило ему.

— Ну, хорошо, хорошо, я согласна, — рассмеялась Ребекка. Но тут же опять посерьезнела. — Но какой помощи ты ожидаешь от меня?

— Самой элементарной, — уверенно заявила Эмер. — Просто скажи отцу, что я переночевала у тебя. Он верит всему, что ты говоришь, — должно быть, твои глазищи так воздействуют на него.

— Но ведь нянюшка видела, что, когда я отправилась спать, тебя со мной не было, — возразила Ребекка. — А если бы ты пришла ко мне позже, Пикль наверняка бы залаял и это разбудило бы ее.

— А что, она на ночь никаких своих снадобий не принимала? — поинтересовалась Эмер.

— Нет.

— Типичное невезение! — Эмер состроила легкую гримаску. — Что ж, в таком случае мы можем сказать, что я залезла к тебе в окно.

— С какой стати?

— Потому что нянюшка заперла дверь, а мне не хотелось стучаться, чтобы не переполошить весь дом. Что-нибудь в этом роде.

— Но если все в замке уже спали, значит, ты все равно вернулась позже всех, а это грозит тебе точно такими же неприятностями.

— В какой-то мере, — согласилась Эмер. — Но отец поворчит, побранится да и забудет. Кроме того, когда признаешься в небольшом грешке, никому не приходит в голову подозревать тебя в чем-то большем.

Она закатила глаза и издала нечто нечленораздельное.

— Ну-ка, прекрати, — рассмеялась Ребекка. — И твоя история по-прежнему кажется полным вздором. Нянюшка знает, что и с утра тебя в моей комнате тоже не было.

— Потому что я и ушла через окно, — тут же нашлась Эмер.

— А это-то зачем?

— Потому что я терзалась угрызениями совести. — Эмер потупилась, изображая кротость и раскаяние. — И мне хотелось незаметно прошмыгнуть домой, пока не поднялся отец.

— Но он тебя опередил?

— Вот именно. И я отправилась разыскивать тебя.

— Гениально!

— Благодарю тебя. Ну а теперь изволь отправиться к моему отцу и объяснить ему, как было дело. Представляю, какими словами он меня сейчас обзывает!

Наконец-то худшее осталось позади, что не могло не обрадовать Ребекку. Эмер безупречно разыграла свою партию; преисполненная чувства собственной вины и раскаяния, она не отрывала глаз от земли. Ребекка же свела предписанную ей роль к минимуму, сообщив только самое необходимое для того, чтобы подтвердить рассказ подруги. Впрочем, ее и саму удивила лихость, с которой ей удалось расцветить вымышленную историю несколькими деталями, благодаря чему та прозвучала еще убедительней. После шока, пережитого девушкой нынешним утром, можно было только удивляться тому, как хорошо она владеет собой, что же касается раскаяния по поводу обмана, на который ей пришлось пойти, то она подавила его элементарным рассуждением: правда огорчила бы ее наставника Рэдда еще сильнее.

Как и предсказывала Эмер, услышав о сравнительно невинных проделках дочери, Рэдд и не подумал подозревать ее в чем-то худшем. В этом и состояла сила «добровольного признания». Эмер кротко выслушала суровую отцовскую проповедь о чувстве ответственности и необходимости проявлять такт, и лишь выйдя из его кабинета и отправившись к себе в спальню, где ей в качестве наказания следовало провести весь сегодняшний день, она сбросила с себя личину послушания. За спиной у отца она тихо хихикнула и подмигнула Ребекке, подмигнула, подчеркнуто и преувеличенно, как комедиантка, прежде чем исчезнуть из виду. Ребекка и сама чуть было не расхохоталась, но ей все-таки удалось сдержаться.

Когда дверь за его дочерью затворилась, Рэдд глубоко вздохнул.

— Иногда я жалею о том, что она не похожа на тебя, — признался он Ребекке.

— Неужели? А вот мне хотелось бы больше походить на нее, — решительно заявила девушка, все еще озабоченная защитой подруги.

— Даже не думай, — выдохнул Рэдд. — Одной Эмер более чем достаточно, чтобы отцовская доля не показалась сладкой.

— Но мне-то ты отцом не приходишься, — напомнила Ребекка.

— Увы…

Рэдд уселся в кресло и жестом предложил Ребекке последовать его примеру: судя по всему, ему хотелось поговорить. Ребекка с удовольствием воспользовалась этим приглашением; теперь, когда обман остался позади, она чувствовала себя куда лучше, а ведь ей тоже хотелось кое-что обсудить с наставником. Но пока суд да дело, Рэдд решил еще порассуждать о собственной дочери.