Галина Романова - Тайна лорда Мортона

– Простите, – сказал я ему в спину.

– Пустое. – Он опять чем-то булькал. – Выпьете?

Я не хотел обижать коллегу, но все-таки не удержался от замечания:

– Вам не кажется, что вы слишком много пьете? В конце концов, что подумают дети? Ведь мы же...

Тут я заметил, что он смотрит на перевернутую фотографию, и заткнулся. У Черного было такое лицо...

– Вам со мной не страшно? – вдруг спросил он. Я помотал головой, и он опять поморщился. – А вот ей было... Я детдомовский. Кто мои родители – неизвестно. В корзинке, где я лежал, обнаружили письмо. В нем сообщалось, что родившая меня женщина опозорила себя и недостойна называться моей матерью. Я воспитывался среди простых смертных. Знаете, что это такое – детдом простых смертных для мага? Ведь мои способности проснулись слишком рано – в неполные шесть лет. В восемь лет я убежал. Вокзалы, бомжатник, пустые бутылки, попрошайничество... Магия помогала выжить и уцелеть. А потом меня нашел один маг. Почувствовал мою Силу. Пристроил в интернат. Но мне и там было плохо. Я попал туда в тринадцать лет, после пяти лет жизни на улице. Попал на первый курс, к малышне. У них были свои законы. Я не смог в них вписаться, хотя очень хотел учиться. И в пятнадцать лет ушел. К нему.

Он произнес это слово так, что я сразу понял – этот человек много для него значил. И похолодел, когда услышал имя:

– К Белому Мигуну... Что? – Черный Вэл заметил мое смятение и подмигнул. – Не знал?.. Да, я был сектантом. А куда еще податься мальчишке с моим прошлым? Я только-только начал постигать науки, но превзошел своих сверстников-магов в одной – науке выживать и бороться за жизнь. У Мигуна я был востребован, я был ему нужен. И он любил таких, как я. Он любил нас всех, и мы шли к нему с открытыми сердцами – все те, кого не понимали родители, друзья, одноклассники, те, кого не принимал этот мир и кто не принимал законы этого мира. Мы свято верили ему. Мы его любили. Для нас Белый Мигун был восьмым в Великой Семерке.

– Вы знали мою мать? – не удержался я от вопроса.

– Знал ли Женни? – Вэл залпом допил свой бокал и налил себе снова. – Да она и притащила меня в секту!.. Мы встретились на улице. Ей даже не пришлось особо меня уговаривать – я бы пошел за нею на край света... Да, Максимилиан, я хорошо знал твою мать. Я любил ее. Она и Белый Мигун – все, кого я любил. Я был старше ее на год, но слушался беспрекословно. Ее слушались все. Иногда мне казалось, что даже сам Мигун и тот... Я ведь мог быть твоим отцом – если бы не Иероним Мортон. Когда я впервые увидел его рядом с... с нею, я все понял. Он был лучше меня. Сам молодой лорд Мортон! А когда Женни и ее мужа арестовали, я сам пришел к инквизиторам и сдался. Мне тогда казалось, что жизнь кончена и бороться больше не за что. Я был одним из немногих, кто сдался, и поэтому со мной поступили мягче, чем с большинством арестованных боевиков.

– Вас посадили в...

– У меня отняли магию! – скривился Вэл. – Да! Я, маг, преподающий в школе магии, не могу составить простейшее заклинание! То есть я могу что-то там начитать, но сказанное мной не будет иметь никакой силы. Я пуст! А ведь мой потенциал был одним из самых высоких... Палачи инквизиторов, которые приводили приговор в исполнение, так мне и сказали – у тебя был потенциал полубога. Живи сейчас Семеро Великих, любой из них взял бы тебя в ученики не задумываясь. А теперь ты ничем не отличаешься от простых смертных!.. Это больно, Макс. Очень больно.

Он зажмурился, и я понял, почему у него всегда такое недовольное выражение лица.

– Извините, – сказал я.

– Ты ни в чем не виноват! – Черный Вэл тяжело оперся на мое плечо. – Большинство тех, кто, как я прошел процедуру стерилизации, покончили с собой. Приговоры некоторых были еще страшнее, но о них общественности ничего не сказали. Знали только родители тех детей.

– А мои родители? Вам известно, что с ними произошло?

– Говорят, они покончили с собой. Я не очень-то в это верю, разве что их приговор был настолько страшен, что самоубийство стало наилучшим выходом. Но Женни слишком любила жизнь. И она была беременна Ребенок уже толкался вовсю. Все это очень странно, Макс. И я не советую тебе заглядывать в эту бездну. Ты и так ходишь по лезвию ножа, особенно теперь, когда Белый Мигун снова на свободе.

– Не понимаю, чем это может грозить мне?

– Как же! Ты – сын сектантов! Сын самой Женевьевы фон Ньерд! И ты – Мортон.

Я открыл было рот, чтобы спросить, что это за преступление – быть Мортоном, но Черный Вэл покачал головой, и я перевел разговор на другое:

– А что было с вами дальше?

– Дальше? Вот это! – Он обвел рукой подвал. – Мне надо было как-то жить, и я стал зелейником. Это – единственная область, где можно не быть магом. Я использую силу растений, минералов и животных. Я могу приготовить практически любое зелье. Останется только произнести над ним определенные слова – но это уж пусть мои ученики и клиенты делают сами. Здесь все – от антибиотиков до ядов. Именно как целитель я и познакомился со своей женой.

– Она жива? – Я бросил боязливый взгляд на перевернутую фотографию. Вэл проследил за моим взором, взял снимок и долго смотрел на него.

– Еще как жива! – хмыкнул он. – Она живет в Горнем Мире. Знаешь, что это такое?

Я судорожно сглотнул. В Горнем Мире живут потомки учеников Семерки Великих и дети самих богов. Они могут посещать мир магов, как мы посещаем мир простых смертных. Некоторым из магов тоже дозволено побывать ТАМ. Короче, в Горнем Мире живет наше магическое, правительство.

– Она дочь одного... впрочем, теперь это неважно. Я был почти счастлив, когда встретил ее. Даже заноза по имени «Женевьева» – и та вылетела из моего сердца. Я верил, что наверху мне смогут помочь вернуть магию. А когда родилась дочь, я был самым счастливым отцом в мире. Я надеялся, что у меня наконец-то появилась семья...

А потом жена узнала, что я был сектантом. Что тут началось! «Лучше бы ты умер!» – самое мягкое, что я слышал от нее. Она восстановила против меня дочь. На суде шестилетняя кроха не моргнув глазом врала, что я пытаюсь совратить ее и ставлю над нею эксперименты. Суд постановил, что до достижения двенадцати лет я не имею права приближаться к дочери на расстояние, меньше трех верст. А потом видеться смогу только три дня в году, причем условия каждого свидания должны быть оговорены заранее с родственниками ее матери. За пять дней до Йоля девочке исполнилось двенадцать. Я написал ее матери, просил о встрече с дочерью, но она ответила отказом. Поэтому я никуда не поехал на каникулы.

Он медленно положил фотографию девочки на стол. Я поставил свой бокал, к которому едва притронулся.

– Мне пора. Скоро звонок.

– Я провожу.

Держа меня за локоть, Черный Вэл довел меня до двери и придержал.