Майкл Роэн - Облачные замки

Но я уже увидел тенистое кружево и мачты огромных парусников. И стоило луне выглянуть из-за туч, как без каких-либо видимых изменений облачный залив превратился на считанные секунды в окно, которое выводит к безбрежным морям и блистательной стальной синеве заоблачных архипелагов. Неуемная радость наполнила меня, ведь передо мной лежала бесконечная дорога, по которой я так часто плавал. Я расхохотался и протянул руку Я ожидал услышать звон разбивающегося стекла, но вместо этого раздался слабый рокот электризующего дуновения ветра. Прогресс в моих способностях был налицо Воздух закрутился вокруг, и в моей руке оказался меч. Я молниеносно кинулся вперед, оттеснил чудовище к покореженным мусорным бакам возле дверей и схватил его за грязный мех, который когда-то был свитером. Затем провел острием меча по его челюсти: малейшее нажатие проткнуло бы его башку насквозь.

– Меч с серебряной инкрустацией, если тебе это интересно. Так что стоит мне лишь раз кольнуть, и ты уже никогда не сожрешь ни одного тюленя, дружище. Говори, где таверна?

Что-то внезапно изменилось, и вот мои пальцы опять тонут в жестком джерси.

– Дак ты тот, у кого копье? – с ужасом произнес великан, снова превратившийся в человека.

– Ты слишком любопытен для того, кто вот-вот лишится головы, – произнес я и встряхнул его за ворот свитера. – Что с того, если это так? Хочешь пятеркой разжиться на том, что выследил меня, или как?

– За твою чертову башку сулят ой какие вознаграждения! – прорычал он, пытаясь вывернуться. – Нет, я тебя к моим дружкам не возьму!

– Вознаграждения? – переспросил я. – Хочешь сказать, даже не одно? А о каких дружках ты говоришь? О Джипе? Он в порту?

Глаза его широко раскрылись, и пот градом лил по лицу.

– Слушай, ладно, ты спер это копье, но мы-то что тебе сделали?

– Я не хочу причинить вреда Джипу, идиот ты хренов! – прорычал я. – Я его друг! Мне нужна его помощь! И почему-то мне не добраться до таверны!

– А ты чего ожидал после забастовки? Стражи поставили барьер! Не знаешь разве, кто сюда может попасть, когда дети ночи на свободе!

– Знаю, Пэддингтон [50], знаю, – пробормотал я и посторонился, давая ему подняться. – Кое-что я видел. Стражи , да? Но мы уже за границами, иначе ты не смог бы поменять облик, а я – призвать меч. Значит, ты можешь меня проводить в таверну, так ведь? Залезай в кабину!

– Ежели у тебя копье, – повторил он, тряхнув головой, – ни один барьер не выдержит.

Я распахнул дверцу:

– Залезай.

Великан трясся как осиновый лист и с места не двигался. Я кинул меч на заднее сиденье. Он вздрогнул так, будто я его ударил, и с сомнением покачал головой. Затем, все еще с недоверием, он открыл дверцу рядом с сиденьем водителя и залез в машину.

– Да кто ж ты такой? – спросил он, совсем сбитый с толку. – Вроде не похож ни на одного из колдунов, каких я встречал.

– Отлично, Пэддингтон. Я не из них. Ну, куда?

Дорога до таверны никогда прежде не казалась мне такой длинной и петляющей, как в этот вечер. Мы тащились мимо старых доков, боясь пропустить нужный поворот, мрачные громады складов нависали над нами, подобно каменным призракам исчезнувшей коммерческой империи, – я хочу сказать, исчезнувшей в Сердцевине. На самом деле больше половины этих – самых обычных – зданий были пусты и выглядели как раковины моллюсков, с заколоченными или разбитыми окнами и кустиками травы, растущей между разбитыми кирпичами. Многие из них были уже снесены, а на их месте высились ржавые железные ангары, полузаброшенные промышленные строения, лесопилки и маленькие покосившиеся мастерские, а иногда и просто пустыри, заросшие травой. Но за этими улицами и огибая их, скрываясь в их тени, все так же бежали старые тракты и стояли складские постройки, полные чудных товаров со всех концов Спирали, которыми предстояло торговать в еще более удивительных местах. А над их крышами возвышались высокие мачты кораблей, доставлявших эти товары. Мимо нас вереницей прошагали ослы, нагруженные тяжелыми тюками. У погонщиков были бесстрастные лица с орлиными носами. Я только теперь начал доверять своему медведеподобному поводырю. У мужчин были луки, и они бросали на нас подозрительные взгляды. Мимо нас проехал странный беззвучный грузовик, переливавшийся алым и золотым. Он тихонько катил по главной улице на двух черных шарах-колесах, которые явно никак не были закреплены. Мы с великаном переглянулись; на Спирали можно добраться даже до отдаленного будущего – во всяком случае тому, кто достаточно смекалист, чтобы отважиться на такое. Но этот вид путешествий не был особенно популярен. Торговые связи с будущим были слишком неразвиты, а шок от подобных вояжей – огромен. На мостовой рядом с одним из складов, склонившись над грудой шевелящихся мешков, размахивали руками люди в капюшонах. Я дал по газам и пролетел мимо, а великан одобрительно кивнул.

– Жутковато, – сказал он лаконично.

Пока я еще не вступил в игру, я мог бы ему заметить, что то же самое можно сказать и о нем; но я уже назвал его Пэддингтоном, а такту учатся смолоду. Или никогда.

– Поверни здесь налево, – сказал он, и в месте, где еще минуту назад я видел сплошную стену, появился узенький проезд. В конце его, светясь в ночи окошками и отражаясь в блестящих лужах, были видны теплые окна «Иллирийской таверны» с красными занавесками.

– Ты оставил свою выпивку, – сказал я своему вожатому, выворачивая с дороги на мощенный каменными плитами двор таверны. – Я куплю тебе еще.

– Благодарю, – ответил он. – Но ежели ты меня отпустишь, я пойду. Без обид – я ж вижу, ты вроде как командир. Может, я и ошибаюсь, но мне такого командира не надо. Я нюхом чую опасность, когда ты рядом. И Джип тоже может почуять, но ему самому решать.

Он вылез из машины, вскинул свою белоснежную голову и потянул носом воздух.

– Тебя ждут, – проворчал он, развернулся и побрел обратно в ночь.

Это меня вовсе не удивило. Но даже тут, под знакомой до боли вывеской, на которой светились надписи на разных языках, все замечательно косноязыкие и неидиоматичные, я засомневался. Я и так нередко навлекал на своих друзей опасность, но никогда не ощущал этого так явно, как сейчас. Но делать было нечего: мне необходимо было посоветоваться. Я толкнул дверь, и знакомый запах из смеси пива, специй, крепкого маринада, дыма и менее знакомых мне ароматов окутал меня с ног до головы, как и приглушенный гул голосов, по большей части человеческих, но не только. Он принес с собой воспоминания о доброте и моей принадлежности к этому миру. Я закрыл за собой дверь в тот мир и спустился по ступенькам вниз Внизу меня ждала Катика.

Она обвила руками мою шею, и я обнял ее. Катику обожать было совсем нетрудно, несмотря на то что она бывала совершенно непредсказуемой, а иногда и того хуже и несмотря на то что, вопреки своему роду занятий, она в последнее время – да и обычно – не слишком-то часто мылась. Эта привычка не была заложена в нее воспитанием, тогда как использование дешевой розовой воды, несомненно, заложено было, и в огромных количествах Она, как всегда, была одета в крестьянское платье с облегающим лифом и широкой белой юбкой в складку, если, конечно, вы в состоянии вообразить себе крестьянку, которая торчит под фонарями и свешивается чуть не до земли через перила, – что-то среднее между молочницей и Лили Марлен. [51]Но сегодня не было и следа от ее сардонического «заходи». Широко раскрытые невинные серые глаза, которые были самым лучшим в ней, были взволнованны, и под ними залегли темные тени. Недоверчивые морщинки у рта стали как-то глубже. Я нагнулся и поцеловал ее, заметив, что ее губы сильно раскусаны.