Майкл Роэн - Облачные замки

Одна карта выпорхнула с низа колоды и опустилась ей на колени. Я подхватил карту и протянул ей. Машинально она взяла ее и, посмотрев, внезапно напряглась и перевернула ее.

Я смотрел не на карту, я смотрел на Катику, а на ее лице одно чувство сменялось другим с подозрительной быстротой. Но тут же все успокоилось, как потревоженная вода, губы натянулись и побелели, глубокие носогубные складки стали еще глубже, а глаза запылали, словно у лисы. Джип выпрямился в своем кресле, протянул руку и перевернул карту лицом к нам. Это был пиковый туз, но когда я смотрел на него, танцующие тени показали мне очертания треф, которые скрывались где-то в глубине, темные и пустые, как полуприкрытая яма.

– Что за чертовщина… – начал я.

Катика улыбнулась натянуто и засунула карту обратно в колоду.

– Не беспокойся, Стефан. Эта карта ничего добавить не может. Она не входит в твой расклад. Можешь радоваться!

– Поверь мне, я рад. Но ты не можешь мне сказать, что замышляет Лутц? И что это у него за ритуал такой был?

– Мне необходимо знать об этом больше, о ритуале, обстановке, языке, символах. Могу сказать только, что он назначил встречу с чем-то, имитируя или возобновляя связь с потусторонними силами. Наверное, с теми, что обитают у самого Края.

– Еще что-то близкое к абсолютному, ты хочешь сказать? Как Грааль?

– Совсем не обязательно. Даже малейший шаг за пределы Сердцевины, хорош он или плох, весьма ощутим. Ты испытал это на себе, тот вихрь, который он в нас поселяет. И тогда противоречивые натуры тянутся то сюда, то туда. Чем дальше простираются наши устремления, тем сильнее мы становимся; слабое вещество очищается временем и обстоятельствами, и наконец остается лишь разгоряченный металл, сияющий и мощный. Но добро лишь в Граале, а то, что ищет воевода … Это нечто иное. Точнее я не могу сказать. Мне нужно знать больше о ритуале.

– Ну я вряд ли в состоянии попросить Лутца дать показательное выступление. – Я вздрогнул, а затем щелкнул пальцами. – Та комната – пол! Он был выложен мозаикой, мрамором и, пожалуй, драгоценными камнями. Этот пол, наверное, стоил ему целого состояния. Всевозможные орнаменты и фигуры, сущая абракадабра! Но ни одно изображение не показалось мне случайным. Если бы у тебя были их фотографии, они тебе о чем-нибудь сказали бы?

– Может, да, – произнесла она мрачно. – А может, и нет. Да это и неважно, если ради того, чтобы их раздобыть, нужно рисковать жизнью. Если там что-то ценное, уж наверняка это охраняют.

– Бюро безопасности Лутца? Я, полагаю, пробрался бы мимо них.

– Мимо них-то ты проберешься, в этом я не сомневаюсь, – произнесла она кисло. – Но это не самое страшное, они тебя могут всего лишь убить. Но я о другом. Слишком большой риск ради фотографий, которые могут не получиться или показать какую-нибудь совершенно незначительную деталь. Лучше я сама на все это посмотрю.

– Нет, Катика! – воспротивился я в страхе. Джип так резко выпрямился в своем кресле, что чуть было не выплеснул свою кружку. – Ты себе не представляешь, что это такое. Я не стану тебя брать в такое гадкое место.

– Да я, может, знаю об этом побольше, чем ты себе представляешь.

– Слушай, хватит! – гаркнул Джип, и в голосе его звучал такой же страх, какой ощущал я в своем сердце. – Прекрати! Такое не для тебя, детка, и тебе это известно так же хорошо, как и мне! Чего ради, черт возьми, ты будешь рисковать? Вот и Стива уже с ума сводишь беспокойством о тебе! Ты останешься здесь, в таверне, и это обсуждению не подлежит! А мы прихватим с собой Молл и отправимся туда с ней.

Катика спокойно кивнула:

– Правильно, она в таких делах собаку съела. Но я все равно пойду с вами.

– Слушайте! – запротестовал я. – Что значит «мы»? Лишь я знаком с этим тамошней охраной, я знаю, какая сигнализация у них, у нас такая по всему «Си-Трану» установлена. И дорогу я знаю хорошо. Я могу спокойно проникнуть в дом и так же вернуться сюда. Я один. И никто никогда не узнает, что я там был.

– Кто-нибудь может и узнать. Или что-нибудь.

Джип стукнул кулаком по столу:

– Черт! Черт побери! Нет!

– Послушай, Катика! – вставил я в отчаянии. – Он говорит серьезно. И я говорю серьезно. Это мое дело, как никогда мое! Я не хочу рисковать своими друзьями.

Катика, спокойная, как немного потрепанная мадонна, взяла мое лицо обеими руками:

– А для чего существуют друзья? И откуда тебе известно, что это только твое дело? Но в одном ты можешь быть уверен, С-стефан, – без меня ты ничего не добьешься. Кому еще сможешь принести фотографии? Кому еще решишь довериться? Но если я увижу на них что-то такое, что потребует моего присутствия там, что тогда? Ты сможешь проникнуть в это место лишь однажды. У тебя только один шанс.

Я посмотрел на Джипа, надеясь на поддержку, но на этот раз он не сказал ничего.

– И еще, – произнесла она, и голос ее стал далеким и холодным. – У меня будет одно преимущество, которого у других не будет. Если все, что я подозреваю, – правда, то зло, которое будет вам угрожать, уже коснулось меня. И я буду иметь над ним власть, которая вам недоступна, – недоступна даже вашей подруге, этой здоровенной кобыле с ее внутренним огнем. – Она легко соскользнула со своего места. – Я пойду возьму пальто и еще кое-что.

– Доволен? – прорычал Джип, когда она растворилась в темноте.

Я ответил таким же рыком:

– Хватит, Джип. Ты не смог ее остановить точно так же, как я не могу остановить тебя. Она нас одолела, и ты это понимаешь.

– Ну допустим, что понимаю. Но… Ладно, черт с ним. Полетим на этой твоей птичке?

Подобная мысль его, кажется, слегка приободрила.

– О'кей, заскочим за Молл en route. [57]

– Замечательно. Но, слушай, эти самые стражи , может, им все рассказать?

– Ты уже рассказал. Катика из них. То, о чем узнала она, узнают и остальные.

– Что?

– Она это не афиширует особенно. Это и привилегия, и наказание, ведь она накрепко привязана к таверне. Она использует эту силу, чтобы загладить зло, которое сотворила, когда ее раздобывала, – а судя по тому, что я слышал, натворила она немало. Такова судьба большей части стражей – Его старого Величества, например. Но он свободен в передвижении, никаких ограничений. Катика… ну ты ее отсюда однажды забрал, так ты помнишь, что с ней произошло. Время, чувство вины, горе, потери – все в двукратном размере, все разом обрушилось на нее. Да, она и это выдержит, конечно, – некоторое время. Но… – Он оглянулся по сторонам, затем быстро нагнулся ко мне, услышав ее шаги: она возвращалась по опустевшему бару. – Нам нужно с нее глаз не спускать, смотреть за ней каждую секунду, тебе, мне, Молл. Она рискует многим, очень многим, Стив. Если бы я мог…

– Но не можешь, – тихо произнесла она. Пальто-тренч [58]и берет делали ее еще больше чем обычно похожей на Лили Марлен, но, слава Богу, не в версии Марлен Дитрих. – А время споров кончилось. Пошли!