Дженнифер Робертсон - Разрушитель меча

— Я уезжаю, — объявила она. Наполовину угроза, наполовину мольба, и окончательный приговор, который заставил меня похолодеть.

Я поднял голову. Апатия сменилась страхом.

Черты ее лица оледенели, голубые глаза сверкали. Она выплюнула все слова сразу, как непрерывную песню, со страстью в каждом звуке.

— Ты предложил мне уехать, что ж, я согласна. Но вот что я тебе скажу на прощанье: если ты ничего не сделаешь — если ты даже не попытаешься — я не вернусь, чтобы посмотреть как ты будешь умирать. Джихади умрет без свидетелей. И его тело поглотит Пенджа, а потом очистит кости и через много лет они рассыпятся в пыль… и ничего не останется. Ни джихади. Ни танцора меча. И никто не вспомнит Песчаного Тигра.

Несмотря на головную боль, я сумел подобрать слово, которого она заслуживала.

— Да, — согласилась Дел и отправилась к кобыле.

Я смотрел, как она уходит. Я смотрел как она седлает кобылу, делит фляги, оставляя мне половину, потом садится и подбирает повод.

— Я буду ждать тебя в оазисе до рассвета. Если с первыми лучами солнца тебя там не будет, дальше я еду одна.

Она бы этого не сделала. Я знал, что это была пустая угроза.

Лицо Дел на секунду исказилось, потом она развернула кобылу и уехала.

Я сидел и смотрел, как Дел УЕЗЖАЕТ.

— Аиды, — прохрипел я, — она всерьез.

Песок, взлетевший из-под копыт кобылы, обдал меня колким водопадом.

Во мне снова вспыхнул тупой гнев.

— Она просто пытается заставить меня встать и поехать за ней.

Конечно, так и есть. Все остальное она испробовала.

Гнев перегорел до пепла. Ни от кого — и ни от чего — я не дождался ответа. Чоса внутри меня молчал.

Что ж, иногда приходится забывать о гордости. Глубоко вздохнув, я кивнул.

— Ну хорошо, баска… я иду, — я поднялся на колени, собираясь встать.

Земля и небо легко поменялись местами, и я куда-то рухнул.

И испугался: а что если я не смогу догнать ее?

— Подожди, — выдохнул я. — Дел, не уезжай…

Но Дел, исполняя сказанное, уже исчезла.

Чоса Деи остался.

Страх исчез. Его сменило тупое, бесцветное удивление, что Чоса мог так легко со мной справиться.

— Клещ Пенджи, — прохрипел я.

Я упал на одеяло и подумал, что Шака снова недоработал свое создание и оно расползается по всем швам. Снаружи оно казалось прочным, но Чоса сумел забраться в него и распутать узелки изнутри.

— Искандар, — пробормотал я. — Так ли это случилось и с тобой?

Чьи-то руки касались меня. Они тормошили бурнус, пояс, расстегивали и снимали. Ладонь прижалась к моим ребрам, потом отдернулась.

— Мертв, — объявил мужской голос.

— Или умирает, — добавил другой.

Этот голос я знал.

— Возьмите лошадь и меч, и все деньги, которые у него найдете. Остальное оставьте Сабре. Мне он не нужен. Я ищу женщину.

— Но он… Песчаный Тигр, — робко вступился другой голос.

— А мне-то что? — нетерпеливо ответил Умир. — Он не достоин места в моей коллекции.

Конечно. Только Аббу достоин.

Снова руки. Пояс из-под меня вытащили. Тихо звякнули монеты. Кто-то ругнулся. Если бы я мог, я бы улыбнулся: почти пустой кошелек. Небольшая пожива от легенды.

Потом кто-то наклонился ко мне и пальцы уверенно обхватили когти песчаного тигра на моем горле.

— Оставь это, — приказал Умир. — Сабра должна понять, кто перед ней.

— Его лицо, — напомнили Умиру, — шрамы…

— В пустыне много хищников. Пока Сабра сюда доберется, он может остаться без лица… да и вообще от него мало что останется, а с ожерельем ничего не случится. Может сам Аббу Бенсир захочет взять его на память.

Аббу? Аббу с Саброй?

— Во флягах вода, — другой голос.

— Привяжите их к седлу. Мы возьмем все, — Умир отошел. — Не теряйте больше времени на древние легенды. С ним покончено, я хочу женщину.

Я услышал фырканье жеребца, потом настойчивое недовольное ржание, совсем непохожее на приветствие. Люди закричали, завизжал жеребец, страшно заорал мужчина.

Хороший мальчик.

Голоса заспорили о жеребце. Он разбил кому-то голову.

— Оставьте его, — бросил Умир. — Теперь мы к нему не подойдем.

Кто-то рядом наклонился. Он подобрал перевязь, ножны. Постоял. Мои веки были чуть приоткрыты и я увидел: Южанин держал ножны и смотрел на рукоять меча. Легендарный меч, когда еще доведется его коснуться? Почему бы не вынуть его из ножен и не проверить его баланс? Меч Песчаного Тигра…

Он закричал. Кричал он долго, громко и ужасающе, когда магия поедала его кости.

Глупый клещ Пенджи.

Снова разговоры, теперь обо мне. Южанин перешел на визг.

— Убейте его, — приказал Умир. — Он орет на всю Пенджу.

Через секунду крик оборвался.

Тишина. Все собрались посмотреть на меч.

— Подберите его, — приказал Умир.

Кто-то возразил, что это магический клинок и никто не знает заклинания.

— Подберите, — повторил Умир. — Возьмите его чем-нибудь, вот, одеялом.

Они вытянули из-под меня одеяло, и я рухнул на песок как тряпичная кукла. Глупый клещ Пенджи. Одеяло против Самиэля?

Второй Южанин закричал, призывая своего (глухого?) бога, но и его крики быстро перешли в визг. Тем же спокойным голосом Умир Безжалостный приказал его убить, потому что от него было слишком много шума.

— Пусть лежит, — решил он, кивая на меч. — Может это и магический клинок, но я не могу упустить женщину. Никто не подберет его, так что никуда он от нас не денется. На обратном пути что-нибудь придумаем.

— Но… что если сама Сабра…

Умир засмеялся.

— Будем надеяться, что она попытается. Женщина не должна занимать место мужчины.

Все сели на лошадей и уехали.

Я лежал на песке, безвольно раскинув руки, и думал, стоит ли мучиться.

Ради себя самого я бы конечно даже не попытался, но они поехали за Дел. Ради нее стоило совершить невозможное.

Легчайшее дыхание звука прошипело через сухие недвижные губы.

— Чоса? — позвал я.

Внутри меня что-то зашелестело, а потом вспыхнуло к жизни, невнятно тараторя от восторга: битва была выиграна.

Но это была только первая битва в войне.

— Аиды, — простонал я. — Как мне не хочется этого делать.

Я сгорбился около меча в непристойном, непреднамеренном поклоне. Мои кости были такими хрупкими, что готовы были рассыпаться при любом резком движении и заполнить кожу своими обломками как мешок.

Кожу непонятного цвета, но еще живую.

Я вытянул руку — пальцы дрожали, ногти снова посинели, предплечья покрывали черно-фиолетовые полосы, окаймленные желтизной. То, что начиналось как нормальный — хотя и очень большой — синяк растеклось по всему телу. Кожа надулась и даже при легком нажатии противно хлюпала, как будто под ней текла жидкость.

Аиды, во что же я превратился. Неудивительно, что Дел обезумела.