Александр Больных - Золотые крылья дракона

Когда Хани сказал об этом принцессе, та ответила, что не считает нужным обходить лес по старой королевской дороге, так как это удлиняет путь. Чани резонно заметил, что иногда самый короткий путь отнимает гораздо больше времени, чем самый длинный. Принцесса возразила, что в этом случае все не так, как представляется братьям. Чани пожал плечами и подчинился.

Они шли вдоль весело звенящего ручья, и лес совсем не казался страшным. Напротив, звонко перекликались птичьи голоса, тихо шуршали, переговариваясь, листья высоких стройных ясеней, и самым громким звуком была перебранка сорок.

Хани уже было открыл рот, чтобы выразить свое удивление таким несоответствием названия леса и того, что им открылось на самом деле, как тихий протяжный стон заставил его молчать. Хани моментально выхватил свой куцый меч и приготовился защищаться. Но никто пока не спешил нападать на него. Чани, сжав губы в ниточку, с усмешкой глядел на его воинственные приготовления. Но когда стон повторился, уже громче, Чани тоже встревожился.

Между деревьями пролетело тихое поскуливание, тонкое, жалобное, оно завершилось невнятным бормотанием и оханьем.

— Кто это? — повернулся Хани к Ториль. — Мы должны ему помочь.

— А что если нас просто заманивают? — предположил Чани. — Ты сам рассказывал такие страсти об этом лесе, что сейчас впору бежать сломя голову подальше отсюда. И сам же собираешься помогать неведомо кому.

Стон прозвучал снова, на сей раз завершившись протяжным мяуканьем, прямо ни дать ни взять — кошке хвост прищемили. Чани глянул на принцессу, но та лишь пожала плечами.

— Я сама решительно ничего не понимаю.

— Будь я проклят, но это кошка, — изумленно сказал Хани.

— Кошка? Здесь? — Чани вздохнул. — Подумай, что ты говоришь.

И опять пронзительное «мья-уау-а!!» пролетело в лесу.

— Нет, надо спасать кота, — решительно отстранил протянутую руку брата Хани. — И вообще, кто бы то ни был, он явно попал в беду, он просит помощи. И я считаю, что с нашей стороны будет просто подло не откликнуться.

— Кому? — сморщился Чани.

Мяуканье перешло в тихий скулеж и плач. Хани, больше не слушая возражений и увещеваний брата, помчался бегом в ту сторону, откуда раздавались жалобные звуки. Выбежав на залитую солнцем поляну, он остановился. На поляне горестно постанывал зверь, совсем на кота не похожий. Зверь, каких Хани раньше не видел. Да…

Приключения начались раньше, чем путешествие, еще в городе. А теперь начались и чудеса. Как раз то, о чем он мечтал…

Трудно сказать, кто больше был удивлен, увидев зверя, — братья, которым он был в диковинку, или Ториль, которая явно знала, кто это, но никак не рассчитывала встретить его здесь.

Он был ростом с теленка, но напоминал… Трудно сказать, кого же именно он напоминал, скорее какую-то немыслимую комбинацию животных. Тело похоже на львиное, но лапы были гораздо больше, чем требовалось, и выглядели совершенно чужими. Большую орлиную голову с внушительным клювом увенчивал несерьезный хохолок. И уж совсем не к месту смотрелись шикарные крылья, покрытые мягкими шелковистыми перьями того же приятного золотистого цвета, что и шерсть. Длинный хвост заканчивался симпатичной кисточкой.

Зверь открыл клюв, и вновь послышалось то самое протяжное жалобное мяуканье. Потом зверь заскулил, задергался, неловко запрыгал по траве, и Хани понял, что его правую переднюю лапу что-то держит. Не обращая внимания на предостерегающий возглас брата, Хани подбежал к зверю и увидел, что тот угодил в капкан. Не раздумывая, Хани схватил меч, всунул его между стальными дугами, надавил. Капкан скрипнул и нехотя разошелся.

Зверь со вздохом облегчения вытащил помятую лапу, облизал ее длинным дымящимся языком и, ковыляя на трех целых лапах, отошел в сторону, подальше от ненавистного железа. Постоял немного, покачиваясь в полном изнеможении, и мешком рухнул на траву.

— Грифон? — не пытаясь скрыть удивление, спросила Ториль. — Никогда бы не подумала, что хоть один из них дожил до наших дней.

— А раньше были? — заинтересовался Хани.

— Конечно. Предания говорят, что в древние дни они водились стадами.

— Тьфу, надо же придумать такую чушь, — сказал чей-то приятный негромкий голос.

— Кто это? — подскочил Хани.

— Конечно, я, — ответил тот же голос.

— Кто «я»?

— Я это, я, Грифон.

Все трое, вытаращив глаза, уставились на Грифона, сидевшего по-собачьи, держа на весу помятую капканом лапу.

— Так ты еще и говоришь? — поразился Чани.

— Что значит «еще»? — моментально обиделся Грифон. — Не еще, а просто. Говорю, как всегда говорил. И не вижу в этом ничего удивительного. Я не только говорить умею, но еще много чего. И прекратите меня оскорблять. Скажете тоже: стадами. Я — животное редкое, — горделиво произнес он. — Уникальное.

Но на принцессу это не произвело впечатления.

— Откуда ты взялся, редкое животное? — сухо спросила она.

Грифон недовольно пощелкал клювом.

— Откуда?.. Лечу, понимаете ли, себе, лечу, никого не трогаю. Я был в Диагбеначингвеа. Чудесное местечко, красивейшая река, водопады какие… А бананасы там растут… Объеденье, язык проглотить можно. Вы никогда там не бывали? И не стоит, — без всякого перехода закончил Грифон. — Ужасная дыра. Речка мутная, того и гляди — заболеешь. Водопады тоже… Грохнешься

— костей не соберешь. А под каждым бананасом по крокодилу сидит. И любой тебя проглотить норовит, не спросясь. Хоть бы договорились заранее, кто именно. А то схватили, уже есть собрались, да передрались насмерть, все выясняли, кому первому кусать. — Грифон вздрогнул. — Но я удрал… То есть всех их победил! Ух! Только перья полетели!

— От крокодилов? — невинно уточнил Чани.

— Да, а что? — Грифон недоумевающе посмотрел на него ясными голубыми глазами. Потом спохватился — видимо, дошло. Он смущенно перебрал клювом перышки на груди и сообщил: — А там особенные крокодилы. Пернатые. И вдобавок ушастые.

Ториль, не выдержав, расхохоталась, братья тоже прыснули. Грифон надулся.

— Раз так — не буду больше рассказывать.

— Что ты, — поспешно успокоил его Хани. — Мы тебе верим.

— Верите? — Грифон посмотрел на него правым глазом и удовлетворенно кивнул.

— Ну, хорошо. Значит, улетел я с Диагбеначингвеа, но тут на меня напал дракон…

— Десятикрылый? — резко перебила его Ториль.

— Он самый, — жалобно засопел Грифон. — Восьмикрылый. Он вообще меня преследует повсюду. Хочет, видимо, поймать.

— Десяти или восьми? — уточнил Чани.

— Десяти, — сказала Ториль.

— Восьми, — поправил Грифон. — Ведь ему всего четыре тысячи лет.

— А при чем тут возраст? — поинтересовалась Ториль.

— Вы даже этого не знаете? — поразился Грифон. — Простая же вещь. Каждую тысячу лет у дракона отрастает еще одна пара крыльев. Этому четыре тысячи — значит и крыльев восемь.