Андрей Раевский - Начало Игры

— Ты что! Зачем?! — надрывно зашептала женщина.

— А что было делать? Он бы поднял против нас всю городскую армию!…С сегодняшнего утра нам уже терять нечего.

— И то верно. Так ему и надо! Собака!

— Уносите… Скорей… И кровь сотрите. Приведите собак, пусть залижут…-распоряжался Рамилант. — Ты не волнуйся. Никто ведь ничего не видел. Мало ли кто его мог убить. У каждого серьёзного человека не может не быть врагов. Тем более, у вояки.

— Какой ты у меня умный, — иронично промурлыкала Аланкора. Эй ребята! Обшарьте, здесь всё на всякий случай. У нас ещё дел по горло.

— Так! А вот и свидетель! — провозгласил Рамилант, когда перед ним в сопровождении четырёх дюжих стражников предстал Олкрин.

— Что ты видел? — холодно спросила правительница.

— Ничего, я читал книги.

— Он далеко стоял? — последовал вопрос к стражникам.

— Да, в другом конце.

— А что слышал? — спросил Рамилант, буравя юношу колючим пронизывающим взглядом.

— Я не слушал. Я читал книги.

Рамилант и Аланкора коротко переглянулись.

— В тюрьму его пока! — Распорядилась правительница. Потом разберёмся. Не до него сейчас. И так забот хватает.

— Хотя может быть…-протянула она с сомнением, глядя в спину уводящим Олкрина стражникам.

— Нет. Он не настолько опасен.

— Что-то этих крыс не видно. Может не потянут сегодня на допрос-то? — Высокая складная девица с копной растрёпанных рыжих волос в живописно разодранном фривольном платье лежала закинув ногу на ногу, покусывая соломинку.

— Не терпится над жаровней повисеть? — ехидно процедила другая — белокурая, постарше. Остатки прямого светлого платья едва держались на её широких обнажённых плечах. Она сидела прямо, напряжённо обхватив руками колени.

— А нам с Трендой жаровня по фигу! — парировала невысокая пышка, тряхнув густыми чёрными кудрями. — Мы то и на углях танцуем и хоть бы что!

— Во-во! — буркнула из угла камеры худая высокая скуластая смуглянка с чёрными прямыми волосами до пояса.

— Вот и отправляйтесь на виселицу с поджаренными пятками, а мне неохота! — блондинка потянулась и улеглась на соломе.

— Ну, ты это брось. Держи вот. — Высокий мулат с большими, немного томными глазами достал из потайного кармана своего длинного белого с синим узором балахона несколько маленьких кожаных мешочков. — И ты держи, смелая такая, — он осторожно протянул на ладони черноволосой пышке щепотку серо-зелёного порошка. Та аккуратно пересыпала его в нагрудный кармашек изорванного танцевального топика.

— Всем по порции. Подходи по порядку.

— Так мало? — обескуражено протянул полуголый парнишка лет пятнадцати с телячьим лицом и взъерошенными русыми волосами.

— Хорошенького понемножку… Во-первых, мало осталось. Во-вторых, если много примете, совсем окосеете и они заметят. Тогда всё отнимут. А в-третьих…Неизвестно, что они ещё новенького придумают… Лысый-то у нас выдумщик.

— Ох уж, этот лысый! — возмущённо воскликнула рыжая Тренда. — Я б его!…

— Ты б там на крюке посмелее была бы! Вчера чуть не раскололась… — продолжала цедить блондинка. — И вообще, если вы, такие красотули, не боитесь пяточки подпалить, то и отдайте ваши порции народу. Мы то не такие мастера…

— Ну, нет уж…

— Кончай базар. — тихо скомандовал здоровенный лысоватый детина с бледным немного одутловатым лицом, последним подошедший за своей порцией. Неловко ковыляя, он вернулся в свой угол.

— Тебе хорошо! Тебе ещё не сделали ничего! Даже одежда вся цела. А мы в чём перед народом покажемся? — ораторствовала пышка прохаживаясь по камере.

— А что? Почему бы напоследок народу сиськи не показать? А там пусть вешают. — Рыжая тоже прошлась по камере и подойдя к наполовину зарешёченной двери просунула руку между прутьями.

— Эй милок, проводишь меня до петли под ручку? — голая рука зацепила проходящего по узкому коридору стражника. — А может со мной за компанию, а?

— Слушай, Динольта, — обратился мулат к блондинке, — если ты надумала расколоться, то это очень зря. Если бабку сдадим — мы им больше не интересны, понятно?

— На следующий же день — хана! — добавил из угла детина.

— А так что? Они нас ломать будут. И чем дальше, тем больше. Это уже ясно. — голос белокурой Динольты становился всё громче и резче. — Потом порошок кончится. А без порошка-то бо-о льно! Ну продержимся ещё день-два. Ну три! И что? И что дальше?! Всё равно — петля! Деться-то некуда. Некуда деться — то от вешалки!

— Не шуми. Я что-нибудь придумаю! Прикиньте пока лапшу какую-нибудь, чтоб время потянуть. Лишь бы отстали пока… А там…

— Без толку! — вставила из своего угла смуглянка, нервно теребя оборванные лоскуты цветастой юбки. — Лысый уже всё просёк. Зуб даю. Больше лапшу вешать не даст.

— Тогда шашни заводи с охраной, как рыжая. Может вздёрнут понежнее, — мрачно пошутил детина.

— А что… правда…а? — паренёк вертел головой, переводя тоскливо-растерянный взгляд с одного из спорящих на другого.

— Не скули. И колоться не вздумай. На нас вали, понял? Я разрешаю, — вразумлял мулат. — Если лысый на дыбу потащит, как обещал, — ещё порошка дам. А про купцов, которым шмотки таскал — можешь колоться. Только не сразу. Время тяни, понял?

Подросток грустно кивнул.

— А если… там ещё это…

— О! Кого мы видим! Офицерик пожаловал! — кокетливо кривляясь Тренда стала поправлять свои рыжие патлы.

— Отойти от двери! Все на левую сторону! — скомандовал офицер охраны, войдя в камеру в сопровождении не двух, как обычно, а трёх стражников.

— Чё, уже туда?… На вешалку? Чё так быстро-то? Не поговорили даже! — пышка наигранно надула губки.

— Разговорчики! На выход команды не было.

Через минуту в распахнутую дверь камеры вошёл ещё один стражник, а за ним — сам Тамменмирт — правитель Амтасы. Обитатели камеры видели правителя один раз, да и то мельком. Но по его подавленному виду было совершенно ясно, что происходит нечто неладное. И охранники вели себя не совсем обычно. Они обращались с ним без привычного раболепства, но пытаясь при этом неловко сохранить остатки почтительности. Вслед за правителем вошёл начальник охраны Рамилант и жена правителя Аланкора.

— Встречайте новенького, — кивнул Рамилант на правителя. Тот ответил угрюмо-презрительным взглядом. Шайка притихла, ничего не понимая.

— К сожалению бывший правитель огорчает нас своей несговорчивостью. — провозгласил Рамилант, поправляя серебряный медальон на шикарном чёрной парчи кафтане.

— Условия прежние, — тихо проговорила Аланкора глядя в сторону. — Публичное отречение в мою пользу в обмен на тихую старость.

— Время — до праздника, — продолжал Рамилант. Потом обойдёмся без тебя. Но тогда уж не обижайся…