Сергей Раткевич - Покрывало ночи

— Ах, магов убивать?! — голос гнома был до того ехидным, ядовитым и яростным, что воплощающееся Божество дрогнуло. Дрогнуло… и остановилось. Воплощение замерло, не пройдя и полдороги.

— Тогда с меня начинай! — ярился гном. — Я — тоже маг!

— Я не помню тебя, — растерялось Божество, и воплощение дало первую трещину.

— Вот! — обвиняюще воскликнул гном. — Вот! Такова твоя благодарность! «Я не помню тебя!» — кривляясь, передразнил он. — Магов он убивать собрался. Значит и меня, так ведь?! А кто-то клялся обедом меня накормить! Обещал поваром ко мне наняться!

— Обедом? — переспросило нечто, уже больше похожее на Линарда, чем на Бога Войны. — Обедом… но ведь ты умер… а я не жрец, не шаман, я не умею готовить для мертвых.

Герцог Седой почувствовал, как его отпустило, и то же почувствовали все прочие воины. Со вздохами облегчения они убирали мечи в ножны, а стрелы в колчаны.

— Ты умер, — горько повторил Линард, глядя на гнома, и последние искорки божественности погасли в его глазах. Теперь в них была только боль. Обычная. Человеческая. — Ты умер… и Керано… и…

— Я жив! — возразил гном. — И я не видел здесь мертвых. Только эти перепуганные мальчики. — Гном кивнул на сползшихся в кучку учеников магов. — Но они вполне живые — по крайней мере, пока ты не изрубил их на мелкие кусочки.

Ученики магов, дрожа, теснились и жались друг к другу. Их дом — непобедимая армия — исчез, в одночасье рухнул, их мир распался на куски… а вокруг бродили победители, суровые и страшные люди, которые могли сделать с ними все, что угодно.

— Ты жив… — Взгляд Линарда прояснился. Он посмотрел на жалких дрожащих учеников магов. — Я собирался их всех… Боги, какой кошмар!

— Именно, — кивнул гном. — Только совершив нечто кошмарное, человек становится Богом. Потому что быть Богом — это не благо для человека. Быть Богом — это не особое право за особые заслуги. Быть Богом — это не величайшая удача и не страшная беда. Быть Богом… это даже не преступление. Это наказание. Это плаха, растянутая в веках, Линард. И ты едва на нее не взошел. Одним словом, чтобы действительно быть Богом, нужно им родиться. А человек должен оставаться человеком. Так же как эльф эльфом, а гном гномом. И храни нас Истинные Боги от мерзейшего из соблазнов!

— Послушай, Йолнн, но если ты жив… и нет других мертвых, то… что это было? Что произошло ночью? И где они все?

— Не знаю, — честно ответил гном. — Я могу рассказать лишь о себе.

— Расскажи, — одними губами попросил Линард. — Быть может, если я сумею понять, то смогу и… вернуться.

Гном внимательно посмотрел на него.

— Тяжко смертному, заплутавшему на тропах Богов, — вздохнул он. — Даже бессмертному смертному тяжко.

Линард молча кивнул.

— Что касается меня, — с усмешкой начал гном. — Меня спасли какие-то сумасшедшие черные маги. Не те, которые здесь были, а какие-то совсем другие. Представь себе — они заявили мне, что давно уже не черные маги, а свободные художники, и оба являются поклонниками моего таланта. Потому, дескать, и спасли. Собственно, они спасли мое тело, а душу помогла вернуть некая весьма могущественная и при этом невероятно красивая Богиня. Она не соизволила представиться, но… думаю это Судьба. А потом эти два художника накормили меня завтраком и вернули сюда по моему требованию. По правде говоря, им очень хотелось поболтать со мной о живописи, но я спешил. Так что мы договорились встретиться несколько позднее. Представляешь, эти психи попросили у меня автограф! Пришлось дать.

— Тебе повезло, — вздохнул Линард. — Но остальные…

— Это не твоя вина, — быстро сказал гном. — И я не чувствую их смерти. Ночью чувствовал, а сейчас…

— А сейчас рассвет! — сказал Керано, появляясь из открывшейся двери. — Доброе утро, дедушка!

— Керано… — охнул Линард. — Ты… тоже скажешь что жив?

— Конечно он жив, — ответила ведьма, появляясь вслед за ним. — И он, и я, и все остальные.

— Но… как?! — выдохнул Герцог Седой, глядя на бывших мертвецов, один за другим выходящих из невесть откуда взявшейся двери.

— Очень просто, — отвечала Флейта. — Тут и объяснять нечего. Сначала нас съели.

— Съели, — тупо, но старательно повторил Линард.

— Карманами съели, — добавила ведьма. — Так странно. Я даже и не знала, что можно вот так — карманами.

— Карманами, — повторил Линард.

— А потом мы ожили, потому что все кого оно съедает, оживают.

— Оживают, — повторил Линард.

— А кто такое — оно? — спросил Герцог Седой.

— Ну, разумеется, чудовище, — как маленькому, объяснила ему юная ведьма. — Кто же еще!

— Чудовище, — повторил Линард.

И тут что-то большое и тяжелое подошло к нему и коснулось мягким теплым телом. Оно было невидимым и огромным. И его тяжелая теплая ладонь опустилась на голову Линарда… нет, не на голову — в душу. Нет, глубже души! Опустилась туда, где перестало дышать бедное несчастное маленькое существо. Существо, которому стало так больно, что смерть уже не казалась страшной. И огромная всемогущая лапа погладила это существо, воскрешая его к дыханию и жизни. И тогда Линард заплакал. А заплакав, обнял Керано и юную ведьму, и Герцога Седого, и Фанджура Байета, и Винка Соленые Пятки, и Рыжего Хэка, и всех, всех, всех, до кого только смог дотянуться.

А потом приказал отпустить всех пленных магов. И армия Эруэлла издала, наконец, тот победный клич который собиралась. И даже не один раз. И глубоко в небе на этот клич отозвалось туманное пение рога. И звонкое эхо копыт плеснулось в утреннем воздухе.

— Какая странная победа, — промолвил Винк Соленые Пятки.

— Скорей бы командир вернулся… — добавил Рыжий Хэк.

— Вернется, — промолвил Хриплый Молот. — Он всегда возвращается. Подловить его, конечно, можно, а вот удержать — шалишь! Он этим драным магам еще покажет!

С громким стуком захлопнулась дверь. Захлопнулась и начала таять.

— Какая удивительная магия! — поразился гном. — Я был так растерян, что даже и не разглядел толком. Но это не человечья магия. Не эльфья и не гномья. Чья же?!

Вряд ли он ожидал ответа. Во всем войске Эруэлла он был единственным магом, а значит, и единственным экспертом в вопросах такого рода. Так что его вопрос не требовал ответа — но ответ все же пришел.

— Это — чудовищная магия, — очень серьезно сказала юная ведьма. — Совершенно чудовищная.

Ужасно неправдоподобно, правда? Просто ужас что такое! Но вы даже представить себе не можете, какие невероятные штуки выкидывает иногда эта жизнь. И уж поверьте мне — меньше всего ее волнует наше представление о реальности и правдоподобии. А кроме того, я ведь предупреждал вас в самом начале, что не пишу о мертвых. Пишу о тех кто выжил. Честноое слово, такие тоже встречаются! А иначе и жизнь бы давно кончилась.