Джон Толкиен - Хранители

— Не похоже на лошадь Черного Всадника, — сказал Фродо, внимательно вслушиваясь. Остальные хоббиты обрадовано согласились, но оставались в укрытии. Они так давно подвергались преследованию, что любой звук сзади казался им зловещим и враждебным. Но Бродяжник наклонился вперед, прижав руку к уху, и лицо его повеселело.

Свет тускнел, листья на кустах мягко шелестели. Ближе и яснее слышался звон колокольчиков. Вдруг они увидели внизу белую лошадь, выделявшуюся в тени и быстро бегущую. В сумерках ее сбруя блестела, как будто усеянная живыми звездами. Плащ всадника развевался, капюшон был отброшен назад, ветер шевелил его золотые волосы. Фродо показалось, что в одежде всадника и в упряжи его лошади горит белый свет, как через тонкую вуаль.

Бродяжник выпрыгнул из убежища и с криком побежал вниз, к дороге, но еще до того всадник натянул узду, остановил лошадь и посмотрел вверх на заросли, в которых они стояли. Увидев Бродяжника, он спешился и поспешил навстречу со словами: «Анна ведун дьюндейн! Мае гованнен!» Его речь и ясный звонкий голос не оставили никаких сомнений — всадник был эльфом. Ни у кого из жителей широкого мира не было такого прекрасного лица. Но в его голосе, казалось, звучала нотка торопливости и страха, и они увидели, что он торопливо говорит что-то Бродяжнику.

Вскоре Бродяжник поманил их, и хоббиты вышли из кустов и заторопились к дороге.

— Всеславур, он живет в доме Элронда, — сказал Бродяжник.

— Здравствуйте, наконец-то мы встретились, — сказал эльф, обращаясь к Фродо. — Я послан из Ривенделла искать вас. Мы боялись, что на дороге вас ждет опасность.

— Значит Гэндальф достиг Ривенделла, — радостно спросил Фродо.

— Нет. Его не было, когда я уезжал, но с тех пор прошло девять дней, — ответил Всеславур. — Элронд узнал обеспокоившие его новости. Кое-кто из моих родичей, путешествуя в ваших землях за Барандуином, прислал нам сообщение. Они сообщили, что Девять вышли на дороги мира, и что вы находитесь в пути с большим грузом и без проводника, потому что Гэндальф еще не вернулся. Даже в Ривенделле мало кто может открыто выступить против Девяти. И Элронд разослал нас на север, запад и юг. Он думал, что вы можете свернуть далеко в сторону, чтобы избежать преследования, и заблудитесь в Диких Землях.

Моя обязанность была наблюдать за дорогой, и я отправился на мост через Митейтел и оставил там знак семь дней назад. На мосту было трое слуг Саурона, но, увидев меня, они отступили, и я следовал за ними на запад. Там я увидел еще двоих, но они свернули на юг. С тех пор я ищу ваш след. Два дня назад я нашел его и следовал по нему через мост, а сегодня я заметил, что вы вновь спустились с холмов. Но идемте! Нет времени для разговоров. Так как вы уже тут, мы должны, несмотря на опасность дороги, идти по ней. За нами пятеро, найдя наш след на дороге, они помчатся за нами, как ветер. Но это еще не все. Я не знаю где остальные четверо. Боюсь, что они ждут нас у брода.

Пока Всеславур говорил, вечерние тени становились гуще. Фродо чувствовал огромную усталость. Как только солнце зашло, туман перед его глазами сгустился, и он видел, как тень закрывает от него лица друзей. Рана начала сильно болеть, по всему телу полз холод. Он застонал, сжимая руку Сэма.

— Мой хозяин болен и ранен, — гневно сказал Сэм. — Он не может двигаться после захода солнца. Ему необходим отдых.

Всеславур подхватил падавшего на землю Фродо и, держа его на руках, с беспокойством посмотрел ему в лицо.

Бродяжник коротко рассказал ему о ночном нападении на их лагерь и о смертоносном ноже. Он вытащил рукоять ножа и показал ее эльфу. Всеславур взял ее с заметной дрожью, но осмотрел внимательно.

— Здесь, на рукояти злое заклинание, — сказал он, — хотя, может быть, вы его и не видите. Сохрани ее, Арагорн, пока мы не достигнем дома Элронда. Но будь осторожен и как можно меньше держи ее в руках! Увы! Не в моей власти лечить такие раны. Но я сделаю все, что смогу — но все же настоятельно советую вам двинуться в путь без отдыха.

Он ощупал рану на плече Фродо и лицо его стало хмурым, как будто то, что он узнал, обеспокоило его. Но Фродо почувствовал, как холод в его руке и боку тает, какое-то тепло согрело ему плечо, боль стала меньше. Вокруг, казалось, стало светлее, как будто рассеялось какое-то облако. Он более ясно увидел лица друзей, и к нему вернулась надежда и силы.

— Вы поедете на моей лошади, — сказал Всеславур, — я укорочу стремя, а вы сидите и держитесь как можно крепче. И не бойтесь, моя лошадь не позволит упасть всаднику, которого я поручил ей. Ее бег легок и ровен, и если опасность приблизиться, моя лошадь унесет вас с такой скоростью, что ни один конь врагов не сможет за ней угнаться.

— Нет, — ответил Фродо. — Я не поеду верхом! Я не могу ускакать в Ривенделл, оставив своих друзей в опасности.

Всеславур усмехнулся.

— Сомневаюсь, — сказал он, — чтобы ваши друзья были в опасности, когда вы не с ними. Преследователи гонятся за вами, а нас оставят в покое. Именно вы, Фродо, и то, что вы несете, навлекает на нас всех опасность.

На это у Фродо не нашлось ответа, и ему помогли взобраться на белого коня Всеславур. На пони нагрузили большую часть багажа хоббитов, так что теперь им идти было гораздо легче, и некоторое время они шли очень быстро. Но вскоре уставшие хоббиты начали отставать от легконогого эльфа. Ночь была темной, не было ни звезд, ни луны. До самого рассвета Всеславур не позволил им останавливаться. Пин, Мерри и Сэм к тому времени чуть не засыпали на ходу, даже плечи Бродяжника поникли от усталости. Фродо, сидя на лошади, беспокойно дремал.

Они свернули в заросли в нескольких ярдах от дороги и немедленно уснули. Им казалось, что они только что закрыли глаза, когда Всеславур, стоявший на страже, пока они спали, вновь не разбудил их. Солнце поднялось уже высоко, и ночной туман исчез.

— Выпейте это! — сказал Всеславур, наливая им по очереди немного жидкости из своей серебряной фляжки. Напиток был чист как ключевая вода и не имел вкуса, во рту от него не ощущался ни холод, ни тепло, но как только они выпили, сила и живость вернулись в их тела. Позавтракали они сухим хлебом и фруктами. Это было все, что у них осталось.

Отдохнув всего около пяти часов, они вновь вышли на дорогу. Всеславур по-прежнему торопил их и за весь день позволил только две короткие остановки. До вечера они прошли почти двадцать миль и подошли к месту, где дорога поворачивает направо и спускается в долину, направляясь прямо к Бруинену. Пока хоббиты не видели и не слышали ничего, что свидетельствовало бы о преследовании, но Всеславур часто останавливался на мгновение и прислушивался. Лицо его становилось все более обеспокоенным. Один или два раза он заговаривал со Бродяжником на языке эльфов.