Николай Толстой - Пришествие Короля

При этих словах тощий висельник испустил тяжкий стон. Из разрыва в несущихся по небу облаках на миг выглянула луна и осветила его истерзанное тело, и вид его изрубленной и изорванной плоти пробудил жалость в сердцах закаленных битвой героев.

— Правдивы слова твои, о сын Кердика, — я действительно украл мед и забрал руны. Но, сдается мне, не людям роптать на мой обман, ибо жестокую цену я заплатил. Девять ночей висел я на качавшемся на ветру виселичном дереве, целых девять ночей, одна за другой, висел я, пронзенный Копьем, посвященный себе же самим собой, висел на виселичном дереве — кто ведает, откуда идут его корни? И никто не пришел принести мне хлеба, никто не подал рог, чтобы напиться. Я смотрел вниз, я похитил руны. Вопя, я схватил их и лишился чувств.

Ветер, что летел над холмом, улегся в лесу внизу. На курган Воднесбеорг пала ночная тишь. Неподвижно висело истерзанное тело на дереве, и стало казаться, что страдалец испустил дух.

Наконец владыка геатов нарушил молчание, решительно крикнув над пламенной стеной:

— Не поможешь ли ты нам, Даритель Побед? На Запад Дорогой Китов приплыл я с моими благородными соратниками, дабы помочь Кинрику добыть такое же королевство, какое добыл Эорманрик или уничтожил Этла. Гляди, это меч Нэглинг, коим убил я страшную тролльшу в ее пещере. Теперь же клянусь я не вкладывать его в ножны, доколе не пройдет он между головой и плечами Мэглкона, называющего себя Драконом Бриттов. Он почитает Криста, жуткого повелителя инеистых великанов, и, сдается мне, не друг он тебе и твоим почитателям.

С этими словами Беовульф обнажил могучий клинок, искусную работу гномов, светлый блеск которого отразился в ночном небе, где на плаще ночи ярко блистал Меч Тюра.

Кинрик, седой и умудренный годами король, тоже заговорил:

— Ищем мы мудрости, что идет из чтения рун, о Высокий. Наши воины отважны, как этот доблестный враг пчел, и бесчисленны их отряды, пришедшие по пути китов, как звезды на Тропе Иринга. Мы все опасаемся, как бы враг наш не избегнул нашей мести. Нашей собственной хитростью разлучили мы их короля с его воинством, а теперь мы хотим найти его крепость в этих пустынных краях, чтобы поскорее убить его, прежде чем его таны раскроют обман. Направишь ли ты наши шаги, о Знающий Дороги Отец Побед?

Снова повешенный на некоторое время замолчал. Огни вокруг его священного кургана становились все ниже и ниже, судорожно вспыхивая, пока не показалось, что они вот-вот уйдут под тронутую инеем траву на отвесном склоне холма. Воины ангель-кинн на проходящей рядом дороге с ужасом наблюдали за тем, как умирало пламя судьбы. Они боялись, что их королей схватят горные тролли или эльфы, которые иногда мелькают перед взором человека, пролетая над курганами. Наконец услышал Кинрик во мраке тихие слова страдальца:

— Я направлю ваши шаги, разгадаю загадки, прочту руны, — прошептал нагой повешенный. — Я знаю чары, посредством коих я, увидев висящее на дереве мертвое тело, режу и черчу руны, приманивая висельника спуститься и говорить со мной. Такого человека видел я совсем недавно в твоей священной роще, сын Кердика, и с ним я говорил. На тебя и твое войско наложу я могучие чары, крепкие заклятья власти, которые мудрейший из людей начертал и кои главный из богов вырезал.

Сила моя убывает, как эта луна, и вы должны держать свой путь, чтобы встретить свой вирд. Я не отвергну вашей просьбы. Вам не придется долго идти. Перевалите через насыпь, затем пройдите лощину. Час дереву, час камню — держитесь левой стороны, держитесь правой, пока не увидите Семь Курганов. Если вы верно прочтете руны, то окажетесь в Кольце Вульдора, Кольце, на котором я клянусь хранить вас и ваших людей — ведь они и мои тоже. Тогда появится злато-щетинный, друг Фреа, и поведет ваше войско путем, что ведет в Чертог Водена.

Теперь небо совсем затянуло тучами, заморосил дождь и загасил круг умирающего пламени. Могучее дерево растворилось во тьме, и лишь бледным пятном виднелось во мраке тело повешенного.

— Еще одно скажи! — взмолился Кинрик, громко крикнув напоследок: — Придем ли мы туда к вечеру и что встретим там, когда придем?

Король уловил слабый, угасающий голос:

— С трудом и тревогами доберетесь вы туда к рассвету или около того. А что вы увидите — думаю, вы сами уже знаете Я-то сам вижу валькирий и воронов вокруг Древа Победы и траву, окропленную ведрами крови. Искусен был ваш обман, и принесет он вам почетные места среди героев, и богата будет награда. Но и я не без прибытка, ибо вижу теперь, что и я получил немного из того, чего даже Тунор не сумел поднять в чертоге великанов, — пусть мало, но и этого может оказаться довольно!

С этими словами Повешенный исчез, растворившись во тьме. И не стало видно ни ворона, терзавшего его плоть, ни вепря, жравшего у него под ногами. Кинрик и Беовульф вернулись к войску и рассказали, что они видели и слышали у Воднесбеорга. Хотя некоторые слова казались загадочными, совет нагого висельника был сочтен добрым и стоящим того, чтобы ему последовать. Ведь в обычае Скрытого говорить загадками, это все знают.

Итак, войско продолжало свой путь на север через холмы.

Они шли по диким местам, сырым и мрачным, куда не заглядывало теплое солнце. Не жили здесь люди, и не было тут теплого очага, у которого усталый странник найдет добрый привет и дружеский разговор. Это был потаенный край, где по склонам бродят волки, где скалистые выступы вылизывает ветер, где опасные тропы идут через болота. Темные ложбины прятались вокруг, глубокие, забитые валунами расщелины перегораживали путь, опасные заросли шиповника, непроходимые, как лес, загораживали дорогу. Там рыщет медведь и крадется рысь, черный вепрь с ворчанием подрывает корни бука и серый хищник болот вынюхивает свою жертву. По смоляно-черной поверхности болот бродит смертоносное чудо — огоньки посверкивают на лике вод. В черной их глубине живут злобные твари, ненавистное отродье Хель, с которыми никто, кроме отважного сына Эггтеова, не осмеливается обменяться ударами.

Как нарывы на шкуре земли, вздымаются земляные могилы давно позабытых владык. Из некоторых до сих пор виден блеск светлого меча, что лежит у руки скелета мертвого героя. Другие, наверное, были разграблены безрассудными людьми ради богатства во времена былые, поскольку вся земля вокруг них выжжена и обуглена огненным дыханьем чешуйчатых стражей курганов, разъяренных наглостью воров, похитивших их любимые сокровища. Богатство человека стало наследием ядовитого врага людского. Молча катились над пустошами туманы, белые и густые, как дочери Эагора, когда набрасываются они на зимний берег. Огромные, катились они над землей, поглощая белизной своей леса и воды, заглатывая людей, воюя с солнцем. Только ветра боится туман, и только руны Знающего Дороги могут провести человека через это густое марево.