Николай Толстой - Пришествие Короля

Волшебные стихи, которые создавали рыб в ручьях, плоды на деревьях, водопады и леса у подножья гор, разделяя Инис Придайн на четыре части и Середину. — ныне они рассыпались, перемешались, все шло то туда, то обратно, как в магическом квадрате «Ротас — Сатор», или рассыпалось, как мозаичный узор на полу разрушенных дворцов, что как головоломка для мудрого — вот здесь глаз, здесь кусочек развевающегося платья, там — кусочек дельфиньего хвоста.

Волшебный жезл Гвидиона сломался, и все предметы сотворенного мира, более не связанного пространством и временем, плавали в бессмысленном беспорядке. Не было более поколений, чтобы их считать, не было расстояний, и, раз некому было наблюдать прошлое, прошлого тоже больше не было — ибо что такое прошлое, как не то, что видит поэт своим внутренним взором?

Я громко вскрикнул и прекратил свой небезопасный разговор с Ястребом Гвалеса. Он улетел, и все чайки, что парили над морем Хаврен, эхом откликнулись на мои вопли. Море внизу было ровным и спокойным, как доска для игры, и сверкало, как Серебряная Рука Нудда, а тюлени на краях скалы пели приятным хором, успокаивая мой растревоженный дух. Я осознал тогда, что дар, доставшийся мне, обоюдоострый. У него есть правая и левая сторона. Я слишком много выпил из Источника Чудесной Головы и на своем опыте понял, что чрезмерное знание без связи с видениями в конце концов есть конец концов.

Такова была беседа Мирддина и Ястреба Гвалеса.

Спустившись по черной скале к краю воды, я увидел ожидавшего меня одноглазого Лосося из Ллин Ллиу. По волнам наступающего прилива отнес он меня на своей спине к Каэр Ллив, Сияющей Крепости. Там Мабон маб Модрон заживил мою кровоточащую глазницу — уродства он не излечил, но боль ушла. Могучее море Хаврен шаловливо и царственно плескало волной на берега. По правую руку от меня я увидел хрупкие коракли, весело сновавшие вдоль берегов под круглыми холмами Дивнайнта, соленый ветер доносил до нас далекие крики рыбаков, звавших мальчишек, что собирали водоросли на широкой ровной отмели. Дивнайнт — красивый край лесистых ложбин, солнечных склонов и пестрых пастбищ. Но имя его — глубина, дивн, и глубоко темное море, что плещет на его берега.

Прекрасным показалось мне море, дом кораблей, над которым парили чайки. Прекрасны и сильны были белогривые кони Манавиддана, что неслись рядом с нами. Теперь, имея такой глаз, мог я думать о прекрасном, сотворенном Гвидионом, ибо эго был глаз поэта, Талиесина с сияющим челом. Все это — смеющийся океан, пенный, неуемный, океан с белыми чайками, с летящими тенями облаков — все это может охватить ауэн поэта. Куда унесет ветер дыхание поэта? Умирают ли его слова, когда замолкает он среди шумных одобрительных возгласов королей и князей? Нет, они живут вечно в пенье ветра, доносящего сюда отдаленную музыку небесных сфер, и в выложенных драгоценными камнями письменах свода небесного.

Некогда проходил я зеленым лугом в долине Ллойвенидд.

Для меня он был таким же, как и любой другой в этом плодородном краю, но случай заставил меня обернуться, и я увидел, что полчища искусных пауков заткали легкой паутинкой все травинки. Луг, покрытый легчайшей вуалью, весь серебрился, и была эта паутина так замысловата и прекрасна, что вряд ли такое мог бы сделать даже Дивный Народ, тки они хоть целый год и один день в своих зеленых холмах. И все же я никогда не увидел бы такого чуда, если бы не случайный луч золотого солнца, всевидящего ока Бели маб Бенлли, который выхватывает то, что скрыто от взгляда. Золотой взгляд у Талиесина, и бессмертны его видения!

Но где сам Талиесин? Конечно же, вот он скачет рядом со мной, кивает и улыбается, подпевая детской песенке Эльфина:

Несколько мгновений я в замешательстве оглядывался по сторонам — на Эльфина и Рина, что рысили впереди нас, на хвост отважного отряда, что змеей вился по мощеной дороге, идущей через Регед на юг. При первом взгляде на них я с ужасом подумал, что все они мертвы и идут в мрачные Чертоги Аннона, с бледными, закинутыми вверх лицами, в одеждах, залитых кровью, с открытыми в безмолвном крике ртами и мотающимися окоченевшими руками. Но затем я вдруг осознал, что просто они все слишком развеселились от этой дурацкой песенки Эльфина и закидывают головы в мощном хоре, с пылающими лицами размахивая в такт кулаками.

Обернувшись к Талиесину, я перехватил его не то любопытный, не то оценивающий взгляд — и не поймешь, какой именно. Заметив, что я смотрю на него, он усмехнулся и пожал плечами. Я же украдкой надвинул на глаза капюшон моего плаща, чтобы скрыть окровавленную глазницу, из которой Ястреб Гвалеса вырвал глаз. Талиесин испытующе взглянул на меня, и я тотчас понял, что нечего дурить, думая, что я смогу скрыть от него свою тайну. Но веселое журчание ручейка У дороги и печальный зов кукушки на теплом солнце укрепили мой упавший дух. Тень облака прошла по мне, но я снова стал прежним веселым самим собой. Я пропустил слова детской песенки Диногада (поскольку блуждал в своих мечтаниях), но довольно живо мычал немного глуповатые стишки, которые одна из служанок принцессы, супруги Эльфина, часто напевала мне, пока я играл на полу в ее жилище во дворце Гвиддно.

Так мы ехали всю следующую неделю или около того. Днем мы старались проехать как можно дальше, по ночам спали под кожаными шатрами, которые ставили рабы, что шли пешком в хвосте отряда вместе с нашим обозом. Удивительно, как быстро люди Регеда расчистили и привели в порядок дорогу после зимних бурь. Отряды бритых рабов все время трудились, убирая с пути поваленные зимними бурями деревья, засыпая песком лужи и рытвины, прокладывая гати по вспухшим болотам, где вешние потоки затопили широкие сельские дороги.

Только раз и затем еще в южных болотах владений Уриена увидели мы разрушенный мост. Это было у крепости под названием Бревуин, где стражи уведомили нас о том, что река (название которой означало «ревущая») или богиня, в ней живущая, три недели назад в приступе гнева сломала все рыбачьи запруды и снесла мост. Тем не менее, будучи предупреждены о нашем приезде, солдаты вбили в дно ряд крепких кольев, с помощью которых мы смогли пересечь реку, которая к тому времени уже сильно спала. Так мы продолжали наш путь.

Вышло так, что в королевство Поуис, где Мэлгон Гвинедд назначил сбор войск Придайна, мы приехали в последний день месяца Эбрилл. Покинув край Регед, мы миновали серое море Тервин, миновали город легионов, Каэр Ллеон [47], и присоединились к нашему отважному воинству Севера на назначенном месте.