Грэм Тейлор - Повелитель теней

– Что произойдет, если Демьюрел сделает это?

– В Книге написано, что луна станет источать кровь, небо почернеет, а на землю упадет звезда, которая отравит моря. По всей земле хозяйничать будет чума, войны и землетрясения разрушат все города. И тогда земля окажется в плену у Пиратеона на тысячу лет. И всем нам лучше умереть, чем жить в эти времена. – Рафа отступил назад, глубже в тень большого тиса, боясь быть услышанным теми, кому не следовало; друзей же своих поманил к себе поближе. – Демьюрел станет жертвой собственной жадности. Пиратеон потребует себе все, что ему положено. Он попытается захватить Керувима как можно быстрее, пока луна в своей полной фазе.

– Но как же его остановить, если нас только трое? – спросила Кейт Рафу, не спуская глаз с Бидла.

– Есть такой праздник, который справляется в этой стране под названием Сэмхейн; другие называют его Хэллоуин. В праздничную ночь врата, которые не выпускают глэшанов в этот мир, едва прикрыты. К тому времени я должен покинуть страну вместе с Керувимом. Власть Пиратеона ограниченна, он не может быть в двух местах одновременно. Он не всесилен и опирается в своих делах на последователей; все эти их гадальные карты, сеансы, колдовство – лишь часть его мошеннических трюков. Те, кто исполняет его волю, будут уничтожены вместе с ним, – сказал Рафа, прижимая к груди Керувима.

– Тогда мы должны доставить тебя в Уилби. Мы можем быть там уже ночью и утром первым делом переправить тебя на корабль, – сказал Томас. – Так давай поспешим; Демьюрелу даже в голову не придет, что мы через его дом пройдем в подземные ходы. Оттуда мы выйдем на берег и во время отлива переберемся в Бейтаун.

Про себя он подумал, что это легче сказать, чем сделать. Двадцать драгунов сидели в конюшне между тисовым деревом и задним входом в усадьбу. Капитан Фаррел и Демьюрел устроились, вероятно, в одной из комнат, выходившей в длинный коридор, а тот, в свою очередь, мимо кухни вел вниз, в подвал и дальше – в подземный ход. Доверять Бидлу было нельзя. Стоило ему крикнуть хотя бы один раз, как все драгуны тотчас будут на ногах; если же он решит подождать, пока беглецы окажутся в доме, то может просто позвать Демьюрел а, и тут уж им не спастись.

Томас взял у Кейт меч и кольнул Бидла.

– Вымолвишь только одно слово, и я насажу тебя на этот меч, как на вертел, ты понял? – Он изо всех сил старался, чтобы угроза звучала как можно более зловеще. – Я это сделаю, Бидл, от этого зависит моя жизнь.

Бидл быстро окинул всех троих взглядом. Они были грязные, усталые. Рафа, несомненно, испытывал боль от выжженного на плече клейма и удара по голове. Где-то внутри у Бидла возникло непривычное чувство – своей ответственности за них. Он понимал, что частично заслужил проклятье за боль, причиненную этому парню. Это чувство было ему неприятно. Он смотрел на Рафу и вспоминал слова, которые тот сказал перед тем, как они покинули башню.

«Как ты можешь простить меня, после того как я так жестоко поступил с тобой?» – спросил он.

«Так повелел Риатама», – ответил Рафа.

«Но я не знаю ни тебя, ни таких, как ты. Я был готов к тому, чтобы еще больше зла причинить тебе, – так как же ты можешь говорить, что прощаешь меня за все?» – шептал он едва слышно своим скулящим голосом; бородавка на носу нервно подергивалась.

«Если бы я не простил тебя, я изменил бы самому себе. Горечь разъедает человека изнутри. Я мог бы навсегда возненавидеть тебя за то, что ты сделал со мной или сделал бы потом, но что хорошего вышло бы из этого? Я стал бы таким же злобным, как ты и твой хозяин. Ты слишком долго держался за полы Демьюрела, а ведь он шел по пути зла. Ты не сделал ничего, чтобы остановить его, и на твоих руках кровь, ибо ты был соучастником».

Эти слова хлестали Бидла, как хлещут розгами по ногам. Ответить ему было нечего.

– Ну, так как же теперь? – спросил Томас Бидла. – Если ты подымешь голос, я проткну тебя мечом насквозь, срежу бородавку с твоего носа и вставлю ее в брошь.

– Я даю вам слово, уж сколько бы оно там ни стоило в ваших глазах… даю слово, что буду молчать, – ответил Бидл.

– Ему верить нельзя, – шепотом проговорила Кейт. – Давайте привяжем его к дереву и оставим здесь, а сами пойдем своей дорогой.

– Сам не знаю почему, но мне кажется, лучше бы нам взять его с собой. Если нас обнаружат в доме, мы всегда сможем отдать его жизнь в обмен на наши, – сказал Рафа.

– Я покажу вам, как пройти в подземный ход. Обещаю дать вам час времени, прежде чем я явлюсь к Демьюрелу. Чтобы вернуться со скалы сюда, мне потребуется как раз столько времени, так что вы можете быть спокойны, – вмешался Бидл, когда Томас хотел было что-то сказать.

– Значит, ты даешь слово сдержать свое обещание? – спросил Рафа. – Тогда мы возьмем тебя с собой. Покажи нам дорогу. Если ты нас предашь, отвечать тебе придется перед Риатамой.

– А еще ответишь вот этому мечу, – тихо прошептал Томас Бидлу на ухо. – Может быть, я по годам еще мальчишка, но за последние две ночи я научился быть мужчиной. Он-то может простить тебя, Бидл, но мои запястья все еще горят от веревок, которыми ты связал их.

Все вместе они вышли из-под укрывшего их старого тиса и разросшегося вокруг него густого кустарника, прокрались по усыпанному гравием двору к задней двери дома викария. Драгунов, отдыхавших в конюшне, было не слышно, только переминались с ноги на ногу их лошади. Бидл бесшумно шагал впереди, все еще со змеиным ящиком в руках. Томас шел следом, с мечом, втянутым в правый рукав, готовый выхватить его мгновенно при малейшем признаке опасности.

Бидл провел их в дом. Двигаясь как можно неслышнее, они вскоре оказались в коридоре, который вел к кухне, подвалу и, в конечном счете, в подземный ход. Демьюрел не подавал никаких признаков своего присутствия. В доме царила мертвая тишина. В кухне не пахло стряпней. Повариха не гремела кастрюлями. Дом казался пустым.

– Здесь никого нет, – чуть слышно прошептал Бидл. – Вышли посмотреть на рухнувшую скалу в Бейтауне. Верно, стоят перед домом.

Они вздохнули с облегчением, узнав, что их бегству ничто не помешает. Рухнувшая скала означала, что в карьере нет ни людей, ни лошадей. Все стояли наверху, глядя на оползень и растекавшуюся по заливу грязь, а главное – на огромную красную тучу, излучавшую все более яркое сияние. Длинный коридор отвратительно смердил холодным мясом и протухшей рыбой. Он был темный и мрачный. Через каждые несколько метров в укрепленных на стене деревянных подсвечниках тускло горели маленькие свечки, их слабые огоньки судорожно метались каждый раз, когда мимо них проходили. Свечи отбрасывали длинные тени на сырые стены. Через окно в конце коридора вливалось красное зарево. Оно отражалось в огромном зеркале, укрепленном на стене, и отбрасывало тусклые блики на золотые перья распростертых во всю ширь крыльев ворона. Бидл остановился и сделал знак остальным сохранять полную тишину.