Элизабет Хэйдон - Пророчество: Дитя Земли

— По-моему, они перестарались, так много ловушек и так мало места, — презрительно бросил он. — Один хороший взрыв или обвал — и им конец. Эти болваны даже не позаботились о путях отхода.

— К тому моменту, когда болги начали просачиваться в Канриф, Гвиллиам мог окончательно потерять чувство реальности, — заметил Акмед, рассматривая огромный полукруглый резервуар, высеченный в западной стене.

Он провел пальцами по широкому каналу, ведущему к каменной глыбе в центре стены, затем понюхал их и отдернул голову — таким резким оказался запах.

— Наверное, в резервуаре хранились запасы масла для фонарей, — предположил Акмед. — В манускрипте описывается, как один из главных каменотесов Гвиллиама обнаружил громадный естественный колодец с маслянистой жидкостью, которая горела, как смола, только ярче. Они создали единую систему подачи масла, чтобы ученые могли иметь постоянный источник света.

— И у них получилось?

Акмед изучающе посмотрел на каменную глыбу, а потом оглядел Лориториум.

— Колодец с жидкостью находится позади резервуара. Гвиллиам изобрел систему, благодаря которой резервуар заполнялся доверху, затем масло распределялось по городским каналам. Топливо попадало в емкости внутри каждого фонарного столба, и фитили горели постоянно. Противовесы внутри главного туннеля контролировали поток масла при помощи специального клина, и если оно текло быстрее, чем светильники его потребляли, то клин автоматически перекрывал доступ и открывался, как только топлива станови лось недостаточно. Здесь главное было соблюдать равновесие и осторожность.

Акмед вытер руки о плащ и прошел вдоль главного канала к центру маленького города. Он остановился возле высохшего бассейна, стараясь держаться как можно дальше от блестящей серебристой лужи. Затем он осторожно прикоснулся к облицовке фонтана и тут же отдернул руку.

— Здесь пылал огненный фонтан, вроде вечного огня в базилике Бетани, — сказал он. — Наверное, поменьше, но источник у них одинаковый. Он берет свое начало в чреве Земли. Здесь изучали магию стихий. А Гвиллиам использовал огненный источник для обогрева и освещения города.

— Чтоб мне провалиться! — пробормотал Грунтор. — Отчего он потух?

— Подозреваю, что здесь произошла катастрофа. С потолка упал здоровенный осколок, который повредил выходное отверстие. Жар источника никуда не исчез. Помоги мне, и мы сумеем его открыть.

— Может, следует подождать ее светлость, — неуверенно проговорил Грунтор. — Во-первых, она на нас обидится за то, что мы нарушили обещание. Во-вторых, она не боится огня. Не удивлюсь, если она сумеет зажечь огонь и не опалить себе нос. Ой не уверен, что у нас это получится, сэр, со всем моим уважением.

— Если верить Джо, то мое лицо едва ли от этого пострадает, — сухо заметил Акмед.

— Ой не стал бы беспокоиться на твоем месте, сэр. Свиньи, с которыми ты обычно трахаешься, ни разу не пожаловались на твою внешность.

Акмед засмеялся.

— Кстати, ты ее освободил?

— Да.

— Хорошо. Ну, мы посмотрели достаточно, будем ждать возвращения Рапсодии. Ты все еще хочешь продолжить поиски того, что возникло в твоем видении?

Грунтор серьезно посмотрел на Акмеда:

— Скорее это твое решение, сэр. Я лишь рассказал о том, что видел и слышал.

Акмед кивнул.

— Ну, если я умер и сам не заметил, мне бы хотелось понять, что произошло. С чего начнем?

Грунтор показал на юг:

— Пойдем туда.

Болги собрали свое снаряжение и зашагали к южной стене Лориториума. Грунтор бросил последний взгляд на алтарь Живого Камня, понимая, что ему будет трудно от него уйти. Он сделал глубокий вдох, прислонился к каменной стене, как уже делал раньше, открыл проход и на чал стремительно продвигаться вперед. Акмед подождал, пока перестанут сыпаться камни и песок, и последовал за ним.

Они ушли слишком далеко и поэтому не видели, как над улицами Лориториума поднялись серебристые призраки, приобрели очертания человеческих тел, а потом вновь исчезли.

Воздух в пещерах, по которым они пробирались, был теплее, чем в мире, оставшемся наверху. Акмед сразу это почувствовал, как только Грунтор прошел через скрытую систему туннелей, находящуюся ниже и к югу от Лориториума. Теплый воздух имел застоявшийся вкус с примесью дыма, тяжелый и сухой, без затхлости, плесени и влажности.

Пройдя очередной завал, болги увидели перед собой женщину, спокойно стоявшую посреди туннеля.

Грунтор застыл на месте. До сих пор Земля пела ему, привлекая внимание к каждой трещине, ненадежному участку, предупреждая о малейшей опасности. Однако он не знал, что впереди их ждет живое существо.

Едва Акмед взглянул на довольно высокую, очень старую женщину в коричневом одеянии, с покрытой головой, так что видны были лишь лицо и руки с тонкими длинными пальцами, он сразу понял, кого они встретили на своем пути.

Кожа ее лица и рук была полупрозрачной, покрытой сетью мелких морщин и голубых вен, словно радужная поверхность мрамора. И хотя голову частично закрывал капюшон, он сразу обратил внимание на удивительно высокий и широкий лоб, изящную линию подбородка и большие, занимающие большую часть лица черные глаза. Тяжелые веки и почти полное отсутствие белков делали ее глаза похожими на два овальных сгустка тьмы, посреди которых сверкали серебристые зрачки. В них читались любопытство и живой ум.

Преклонный возраст не согнул женщину, она оставалась прямой, словно ствол могучего дерева. Широкие плечи, удлиненные бедра и голени, сильные жилистые руки — все это позволяло безошибочно определить ее расу, хотя Акмед лишь однажды видел ее сородича. Свет факела отразился в глазах женщины, однако тонкий рот сохранял такое же равнодушное выражение, как и в тот момент, когда Земля расступилась и двое чужаков проникли в ее царство.

Она была дракианкой. Чистокровной.

Чувствительную кожу Акмеда вновь начал покалывать сухой воздух. Он мгновенно понял, что ощутил флюиды Поиска, своеобразное гудение, которое испускают дракиане посредством полостей в горле и пазух носа. При помощи этого инструмента их раса распознавала биение сердца других живых существ. Он и сам его использовал, главным образом когда охотился на своих жертв в старом мире.

Казалось, женщину забавляет происходящее: хотя выражение ее лица не изменилось, она выглядела вполне довольной; сложив руки на груди, она терпеливо ждала. Видимо, убедившись, что перед ней те, кто ей нужен, женщина заговорила:

— Я Праматерь. Вы опоздали. Где ваш третий спутник?

Оба фирболга невольно потрясли головами — колебания ее голоса царапали барабанные перепонки. Женщина говорила двумя разными голосами, причем каждый возникал в какой-то одной из ее четырех гортаней, но ни один не содержал реальных слов знакомых им языков. Однако оба прекрасно ее понимали.