Ким Хантер - Похороны чародея

— Вся проблема в том, — ворчала Утеллена себе под нос, — что у этих богов вообще нет понятия о морали. Им все одно: правит миром добро или зло или то и другое…

Только удалившись от города на добрые несколько миль, Утеллена с ИксонноскИ оставили маскировку. Наконец путники добрались до леса, в который редко ступала человеческая нога. Люди боялись туда ходить — там завелся огромный вепрь по имени Гарнаш. Утеллена успокоилась, потому что теперь они были в безопасности. Больше всего она боялась ОммуллуммО, могущественного колдуна, отца ИксонноскИ. Но даже ему теперь придется хорошенько постараться, чтобы разыскать их здесь. Утеллена понимала: чем меньше им на пути попадется животных, сверхъестественных созданий, птиц и, что самое главное, людей, тем меньше у ОммуллуммО шансов на успех.

— Где отец? — спросил вслух ИксонноскИ, когда они ступали по чудесному сочному лугу, направляясь к величественной стене леса. — Знать бы, где он!

Мальчик раз сто задавал матери один и тот же вопрос и столько же раз получал один и тот же ответ: она не знает и знать не может. Правда, у нее есть ощущение, что ОммуллуммО где-то в Зэмерканде или в непосредственной близости от города, но это не больше чем неосознанная тревога, свербящая в глубинах ее сознания. Если бы старый колдун был где-нибудь в Гвендоленде, по ту сторону Лазурного моря, или на севере, в Непознанных землях, она позволила бы себе чуточку расслабиться. Однако теперь ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. Вот когда состоятся похороны ХуллуХ'а, и ИксонноскИ взойдет на трон, можно будет и вздохнуть спокойно, а пока — рано.

Их лесное убежище — сказочной красоты поляна — находилось в самом центре сплошного лесного массива, протянувшегося на сотни миль в каждом направлении. Когда они наконец добрались туда, Утеллене вспомнился Солдат, и на сердце у нее стало теплее. Одно время, когда они вместе прятались в лесном тайнике, она была влюблена в Солдата; теперь чувства ее плавно вылились в нежное доброе ощущение теплоты и любви иного рода.

Она знала, что Солдат навсегда останется для нее самым дорогим другом. Если бы он не женился на принцессе, они жили бы вместе, в счастье и согласии. Но по иронии судьбы он оказался там, где оказался, — в постели принцессы. Однажды Утеллена предала Солдата — там, на рыночной площади, вскоре после их первой встречи. Солдат просил ее выйти за него замуж и спасти тем самым от смерти. Эти воспоминания причиняли Утеллеие нестерпимую боль, муку, которая переполняла ее порой настолько, что ей едва удавалось держать себя в руках.

Она отказала ему, отвернулась. Почему? Ну, это понятно: чтобы защитить свое дитя. Ей пришлось выбирать, хотя и выбора-то как такового не было: спасти жизнь Солдату и поставить под угрозу жизнь слабого и беззащитного существа, своего ребенка.

И все-таки Утеллену не покидало чувство, будто она совершила предательство, отвернулась от протянутой к ней в мольбе руки. И это воспоминание временами точно стрелой пронзало сердце.

Судьба — злодейка. Если бы над Утелленой не надругался колдун, если бы теперь ее сын не находился в смертельной опасности, если бы она была свободна, она бросилась бы Солдату на шею и никогда бы его не отпустила.

Голубые глаза… как же испугалась она их в первый раз! Ни у кого на этой планете, будь то человек, колдун, фея или великан, нет синих глаз. Откуда они взялись? Солдат считает, будто пришел сюда из какого-то иного мира; вероятно, оттуда, где у всех голубые глаза. И если это так, то другой человек с такими же глазами прибыл оттуда же. Утеллена не стала рассказывать Солдату о том, что в Уан-Мухуггиаге живет еще один выходец из иного мира. Правда, ей было неизвестно, мужчина это или женщина.

Лодочник нашел незнакомца на необитаемом острове Стеллы, что лежит к северу от вереницы островов, к которым принадлежали Амекни, Бегром и Реф. По словам лодочника, он ничего и не разглядел в нем, кроме голубых глаз: человек был плотно укутан в холстину, и разглядеть его очертания, угадать пол было невозможно. Голубые Глаза, как назвал чужака старик, поведал, что он потерпел крушение.

Лодочник привез чужестранца в землю Гвендоленд, на которой бок о бок стоят Уан-Мухуггиаг и Карфага, и Голубые Глаза затерялся в ныне разрозненной стране. Все это Утеллена услышала не от самого лодочника, который утоп; историю лодочника принял с губ умирающего какой-то блудный призрак, а уж его-то и встретила Утеллена в стране фей, посещаемой ее сыном.

ИксонноскИ выслушал рассказ призрака, а затем попросил существо забыть все, что оно услышало. А когда мальчик-ведьмак приказывал таким существам, как призраки, они беспрекословно подчинялись. Информация перешла от одного существа к другому, оставив после себя пустое место в памяти прежнего хранителя. Теперь этот секрет принадлежал только двум людям: ИксонноскИ и его матери. Утеллена получила ясное указание от сына не делиться тревожной новостью с Солдатом. Она не знала, чем мотивировалась просьба сына — он редко давал ей отчет в своих решениях, — но она уважала то знание, что происходило из источников, неподвластных простому смертному.

— Мама, ты когда-нибудь выйдешь замуж?

ИксонноскИ задал этот вопрос, когда они вместе с матерью собирали хворост для ночного костра.

Она остановилась, обеспокоенная, потому что знала, что сын задал вопрос не из простого любопытства.

— А что?

— Не жди Солдата. Он не будет твоим.

Ей не понравилась уверенность сына.

— Никому не ведомо, что произойдет в будущем, — ответила она, — в том числе Королю магов.

Слова ее прозвучали резко, однако ИксонноскИ не обиделся.

— Верно. Но даже если принцессе Лайане суждено умереть завтра, Солдат все равно не сможет жениться на том, на ком хотел бы. Его дорога предначертана, судьба предопределена — до тех пор, пока он не достигнет момента своей жизни, когда станет свободен. То, какой он сделает тогда выбор, решит судьбу мира, а он познает самого себя. Солдат станет кем-то другим, принадлежащим другому месту.

— Мне все равно, как звать его. Будь он Солдат или кто иной…

— Дело не в имени. На него нахлынут старые воспоминания. Он вспомнит детство. Юность. Возможно, прежних возлюбленных. Я ничего об этом не знаю, мама, чародею не дано постичь эмоций смертных. Но я многое понимаю, я наблюдаю за тем, что происходит среди людей, и могу рассчитать вероятный ход событий. Солдат покинет нас, как только к нему вернется память, и на его месте окажется другой, который будет выглядеть как он, говорить как он, но и только. Это будет не он.

Утеллена почувствовала, как к глазам подступают слезы.

— Ты жестокий человек, сынок.

— Я не знаю, что такое жестокость. Я стараюсь не делать тебе больно, хотя не знаю, что такое боль. Я такой, какой есть. Я вышел из твоего чрева, однако я не часть твоего тела. Я — чародей. Я знаю, как устроен высший мир; чувства же смертных для меня — что птичье чириканье для людей. Мне очень хочется увидеть тебя в том состоянии, которое ты называешь счастьем, но разделить его с тобой я не смогу.