Ким Хантер - Похороны чародея

Молодому человеку было не больше двадцати. Бронзоволицый, мускулистый, великолепно сложенный: стройные бедра, крепкие ноги, широкие плечи. От палящего пустынного солнца его кожу закрывали одни лишь обтягивающие рейтузы. Он двигался и держался как настоящий атлет. Золотые локоны лежали на плечах завитками, обрамляя довольно привлекательное лицо. Впервые Солдат увидел столь прекрасного юношу, обладающего такой крепкой мускулатурой.

Но внимание его привлек не юноша.

Взгляд Солдата приковала сопровождающая незнакомца женщина.

Эта была принцесса Лайана, его дорогая любимая жена.

— Лайана! — обрадованно окликнул ее Солдат, и все мысли о Лунне мгновенно испарились. — Нашлась!

— Наконец-то, — буркнул Голгат. Он тоже начал приходить в себя при виде людей из внешнего мира. — Теперь здесь воцарится долгожданное спокойствие.

Солдат поскакал вниз.

Приблизившись к Лайане, он спрыгнул с лошади и заключил жену в объятия, но, увидев ее пустое, ничего не выражающее лицо, понял, что стряслось ужасное. Лайана его не узнала и глядела на Солдата удивленными глазами.

Принцесса была грязна и растрепана, лицо заляпано грязью, волосы спутаны. Платье на ней было порвано, а сандалии стоптаны. Она выглядела так, как выглядит женщина, переживающая не лучшие времена.

— Лайана, ты не узнаешь меня? — горестно закричал Солдат, отстранив ее от себя. — Дорогая моя, милая, пожалуйста, узнай меня!

Тут к Солдату приблизился юноша. Он протянул руки и сильными пальцами отцепил руки Солдата от Лайаны. Потом заслонил ее своей спиной, будто защищая, и сказал:

— Держи свои лапы подальше от моей служанки, Синие Очи.

— Служанки? Это принцесса Гутрума Лайана! Она моя жена. — Настроение Солдата резко изменилось. Он обнажил меч. — В сторону, мальчишка, иначе я тебя ломтиками нашинкую!

— И очень зря, — сказал юноша. — Ты пожалеешь об этом, потому что я не сделал тебе ничего дурного. Эта женщина — моя. Я заплатил за нее звонкой монетой. Кем бы она ни была прежде, теперь она принадлежит мне. Я купил ее два дня назад у караванщика, перегонявшего рабов. Мне сказали, что они спасли много народу из того волшебного города, и люди эти не помнят своего имени. Погонщики вели целый караван таких же рабов с пустыми лицами. Нужно было получше за своими женами приглядывать. Она теперь моя, и я могу делать с ней все, что пожелаю. У тебя ведь наверняка есть и другие.

Разъяренный Солдат занес над юнцом оружие.

— Ты пожалеешь, — сказал златовласый, глазом не моргнув. — Ты не прав, и сам это прекрасно понимаешь.

Внезапно оказавшийся рядом Голгат отстранил Солдата:

— Дай я разберусь.

Он повернулся к юноше:

— Мы — Солдат и Голгат, два офицера иностранных армий. Та женщина — Лунна Лебяжья Шейка, жена султана Офирии. А кто вы, сэр?

— Принц Паладан из далекого Ксиксифара, что в юго-восточной оконечности Уан-Мухуггиага. Мой отец — король Ксиксифара. Я направляюсь домой. Я скажу вам, сэр, то же самое, что уже сказал вашему другу. Я купил эту служанку у караванщика, перегонявшего рабов на юг. Заплатил за грязнуху золотыми луидорами. Она — моя, и я буду обращаться с ней, как пожелаю. Однажды мне уже пришлось ее побить, когда она сожгла мне яичницу на завтрак, и я снова так сделаю, если потребуется, — будь она женой того грубияна или дочерью самого Царя Гороха. Кем она была раньше — не имеет никакого значения. Сейчас она — моя рабыня.

— Грязнуху? — завопил Солдат. — Я покажу тебе грязнуху! Бил мою жену? Я твою башку стервятникам скормлю, златошкурый хомяк-выскочка, масляные глазки.

И вновь Голгат удержал взбешенного Солдата.

— Правда на его стороне, не забывай, — сказал он товарищу. — Лайана взрослая женщина, которую спасли из города в песках и законно продали на рынке рабов. Если бы она сказала, что ее забрали против воли, тогда дело другое. А сейчас что? Посмотри на нее. Она же не знает, какой сегодня день недели!

— Лайана, — взмолился Солдат.

— Ты по виду хороший человек, — впервые заговорила Лайана, — но я тебя не знаю. Я и себя-то не знаю. Однако я благодарна тем, кто вывез меня из жуткого города, где никто не знает своего имени. Я снова могу дышать чистым воздухом, я снова на свободе. Меня откопали из песка полуживую. Как хорошо снова оказаться целой и невредимой. И если за это нужно служить до конца своих дней, то я буду служить. Все лучше, чем быть погребенной заживо.

— Я там был, в этом городе, — замычал Солдат. — Почему я тебя не видел?

— Там много людей. Спаслись лишь немногие. Все мы благодарны спасителям и счастливы, что свободны.

— Ну, хватит болтать, — сказал принц, — берись за работу, растяпа. Сходи к ручью за водой, омоешь мне ноги.

А потом освежуешь крылатого льва, ощиплешь его крылья, и будем на ночь устраиваться.

Голгату пришлось силой оттаскивать Солдата от лагеря мальчишки. Он шепнул другу на ухо:

— Только не сейчас, потерпи. Давай чуть выждем и понаблюдаем за ним. Не спеши.

Солдат, не отводя глаз, смотрел на удаляющегося зазнайку, не удостоившего его напоследок даже взглядом. У Солдата перехватило дыхание, когда он увидел Лайану: она, набрав воды, омывала грязные ноги Паладана так, будто души не чает в этом юном чудовище. Более того, ей было приказано осушить ноги принца своими волосами, и она безропотно повиновалась.

— Я его убью!

Солдат изо всех сил старался понять, что ему еще не нравится в этом юнце, и с удовольствием обнаружил несколько недостатков. Среди всего прочего принц явно пренебрегал правилами охоты.

— Он убил крылатого льва просто ради забавы.

— Он убил крылатого льва ради его шкуры, — указал Голгат, — что абсолютно законно.

— Он убил крылатого льва, — трепетно произнесла Лунна таким голосом, какого еще не слышали ее спутники, — чтобы подарить шкуру даме сердца.

Солдат и Голгат как один уставились на Лунну. Впрочем, она их взоров не замечала. Красавица безотрывно смотрела на златокудрого Паладана. В ее глазах витало мечтательное выражение. Жадно ловя каждое движение принца, она глубоко вздыхала и покусывала белыми зубками нежную верхнюю губу, отчего казалась беззащитной и еще более желанной. Правая рука Лунны была стиснута в кулак, а ладонь левой покоилась на груди.

Казалось, в ней расцвела сама благодетель, приправленная чем-то более плотским.

— Как он элегантен, — прошептала красавица чуть слышно. — Такой гибкий, такой сильный… Мужественный.

— О боги, — промычал Солдат, закрывая лицо руками, — она влюбилась.

— Вы в какую сторону направляетесь? — окликнул принц троих путников. — На восток или запад?

— Нам на северо-запад, — ответил Голгат.

— В самом деле? Я и сам иду туда. Не лучше ли вам присоединиться ко мне, на случай нападения разбойников? Я могу вас защитить. У меня есть пища и вода. Можете поделиться с этой… м-м… дамой… Кстати, почему она на меня так смотрит? Разве она не слышала о хороших манерах? Пусть прекратит!