Кейт Эллиот - Собачий принц

Немногие из «орлов» были образованными — например, этот недостойный Вулфер. Эта странная молодая женщина, очевидно, тоже.

Она читала книгу. Палец скользил по строчкам, губы слегка шевелились. Она так погрузилась в чтение, что не заметила Росвиту.

В Корвейском монастыре, монахини которого общались при помощи жестов, Росвита научилась читать по губам. Она использовала это умение, чтобы узнавать то, что от нее хотели скрыть. Движимая любопытством, Росвита попыталась понять, что читала эта молодая особа.

И была ошеломлена. Губы «орла» шептали слова неизвестного ей языка! Не похожего на вендарский или дарийский. Где она научилась читать? Что она читает?

Росвита тихо выскользнула из комнаты и направилась в главный зал библиотеки. На мгновение ее ослепил яркий свет. Несколько монахинь читали в отдельных кабинках. Вдоль стен стояли запертые шкафы. Каталог лежал на украшенной резьбой кафедре. Росвита просмотрела выписанные на открытой странице каталога названия книг: «Вечная геометрия» святого Петра Аронского, «Де Принципис» Оригена, «Тетрабиблос» Птолемея, «Зидж аль-хазаарат» Абу Маара.

Росвита застыла. Язык Джинна. Эту книгу читала та девушка? Сама Росвита не говорила по-джиннски. Судя по смуглому цвету лица, предки девушки, возможно, были из народа Джинна. Вот откуда она знает этот язык. Следует понаблюдать за ней.

Книга могла быть посвящена астрономии: библиотекарь, несмотря на все свои недостатки, книги, касающиеся климата, скорее всего, поместила рядом с астрономическими. Росвита полистала страницы каталога, но не нашла больше ничего интересного.

Она раздраженно пожала плечами, выпрямилась и окинула взором зал. С кафедры был виден скрипториум, где в молчании трудились монахи. Монастырь недавно получил шесть старых папирусных свитков на дарийском и аретузском языках. Теперь монахи переписывали их на пергамент, чтобы затем переплести.

Привлеченная тихим бормотанием, доносившимся из афипториума, Росвита подошла к стене, за которой и сидели писцы. Несколько послушников наблюдали за их работой. Один молодой послушник, капюшон которого соскользнул с головы, открыв вьющиеся рыжие волосы и бледное веснушчатое лицо, подошел к наставнику и сделал движение рукой: нецессариум. С видимым неудовольствием наставник жестом отпустил его. Видимо, юноша находился в монастыре против воли: дисциплина ему не нравилась. Росвита встречала таких в Корвее.

Она вздрогнула, узнав юношу. Айвар еще не родился, когда Росвита стала послушницей в Корвейском монастыре, она видела его лишь дважды. Может, она ошиблась и это вовсе не Айвар, а похожий на него паренек-северянин? Однако граф Харл полгода назад писал ей, что Айвар поедет в Кведлинхейм. Значит, это он.

Айвар поспешно вышел из скрипториума, не заметив Росвиту, но вместо того, чтобы направиться к выходу, пошел в глубь библиотеки. Тем временем три других послушника окружили наставника, спрашивая его об одном из лежавших на столе пергаментов, явно с целью отвлечь внимание.

Поэтому Росвита последовала за Айваром.

Он пробежал библиотечный зал и исчез в соседней полутемной комнате. Росвита осторожно вошла за ним и услышала голоса, такие тихие, что поначалу их можно было принять за шум ветра.

— Но твой обет…

— Это не мой обет. Ты знаешь: отец заставил меня стать послушником только потому… — Он запнулся. — Я не Зигфрид, у меня нет призвания к монашеству. И смириться, как Эрменрих, я тоже не смогу.

— Но неужели так легко освободиться от обета? Ох, Айвар…

— Ты не хочешь за меня замуж!

Росвита чуть не вскрикнула, но сдержалась. Опершись рукой на книжный шкаф (кстати, тот самый, в котором находилась энциклопедия Исидоры), она стала разглядывать украшавшую его резьбу: святая Донна из Пенса, державшая в руках перо и свиток. — библиотекарь первого, основанного святой Бенедиктой монастыря. Если бы сестра библиотекарь Кведлинхейма следовала примеру святой Донны, это прекрасное собрание книг не содержалось бы в таком беспорядке.

Владычица и Господь! Ее младший брат, послушник, хочет жениться на какой-то неизвестной женщине! Отец бы взбесился.

— Айвар, — женщина говорила с легким акцентом, — Айвар, послушай. Ты знаешь, у меня нет ни денег, ни родных…

Вот почему отец засунул его в этот монастырь: чтобы лишить его возможности видеться с этой женщиной.

— …нет никого, к кому я имела бы право обратиться за помощью. Пока я «Королевский орел», я в безопасности. — («Орел») — Но какая судьба меня ждет, если я соглашусь выйти за тебя замуж?

— «Орел», который болтался здесь с книгой, ожидал этого свидания! Росвита не могла припомнить имени женщины. Она прислонилась к резной дверце книжного шкафа и приготовилась слушать дальше. Тем временем ее брат шептал о любви, о женитьбе — о том, от чего он, вступив шесть месяцев назад в Кведлинхеймский монастырь, должен был навсегда отречься.

— Я покину монастырь, — заключил Айвар. — Мы поедем на восток, я найду службу в приграничных землях. Там все время нужны солдаты.

— Как ты не понимаешь! — Она досадливо поморщилась. — Пока у тебя нет такого места, я не могу оставить «орлов». Как ты можешь просить меня об этом?

— Потому что я люблю тебя!

Она вздохнула и прижала пальцы к губам. Он хотел поцеловать ее, но не посмел. После тех объятий в нужнике она как будто стала далека от него.

— Я тоже люблю тебя, но как брата, Я не могу любить тебя… — она заколебалась, — иначе… — Я люблю другого мужчину.

— Ты любишь другого! — С досады он выпалил первое, что пришло в голову: — Хью!

Ее лицо застыло.

— О боже, прости меня, Лиат. Я не подумал. Я знаю.

— Ничего. — Она тряхнула головой.

Тусклый свет немного рассеивал полумрак. Массивные шкафы. Книги, книги, книги, их так много. Их количество давило на него. Монастырь со всеми своими премудростями слишком сложен для простого парня с севера, каким считал себя Айвар. Каждое слово Лиат наваливалось на него невыносимой тяжестью.

— Этот человек мертв. Я верю тебе, Айвар, но, даже если ты преодолеешь все препятствия и я выйду за тебя замуж, я все равно никогда не буду любить тебя так, как любила его.

Если. У Айвара появилась надежда.

— О боже! — Она дотронулась рукой до его плеча. Он почувствовал обжигающее тепло ее ладони сквозь грубую ткань монашеского балахона. — Я кажусь эгоисткой. Но я совсем одна, обо мне некому позаботиться.

— Нет, ты не одна. Я с тобой. — Он схватил ее руку. Рукопожатие родства. — Я всегда с тобой. И Ханна, конечно.

Во время краткого свидания в нужнике у него не было возможности спросить о Ханне — они успели только условиться об этой встрече в библиотеке. Но он поцеловал ее. Ну и воняло же там! Всю ночь ему грезилась Лиат, утром он выглядел уставшим и истерзанным.