Дэвид Эддингс - Колдунья из Даршивы

— Неприятности? — окликнул его Шелк.

— Не хочу об этом говорить.

За следующим поворотом их поджидал Белдин.

— Кажется, все сработало, — заметил маленький горбун. — Но зачем вы потащили его с собой?

— Цирадис убедила его ехать с нами, — ответил Белгарат. — А тебе как пришло в голову обратиться к ней?

— Стоило попытаться. Пол сообщила мне несколько вещей, о которых Цирадис говорила Закету в Хтол-Мургосе. Она как будто заинтересована в нем. Хотя я не думал, что он должен присоединиться к нам. Что она ему сказала?

— Что он умрет, если не поедет с нами.

— Разумеется, это показалось ему увлекательным. Привет, Закет!

— Мы с вами знакомы?

— Я вас знаю — по крайней мере в лицо. Я не раз видел вас прогуливающимся по улицам Мал-Зэта.

— Это мой брат Белдин. — Белгарат представил Закету уродливого горбуна.

— Не знал, что у вас есть братья.

— Родство между нами сомнительно, но мы служим одному хозяину, что делает нас в некотором роде братьями. Нас было семь человек, но осталось только четверо.

Закет слегка нахмурился.

— Ваше имя звучит знакомо, господин Белдин, — сказал он. — Это не ваши изображения вывешены на всех деревьях на шесть лиг во всех направлениях от Мал-Яска?

— Думаю, мои. Я заставил Урвона слегка понервничать. Он, кажется, думает, что я намерен расщепить его надвое.

— А это и в самом деле так?

— Вообще-то такие мысли пару раз приходили мне в голову. Но, пожалуй, я бы предпочел вытянуть из него кишки, развесить их на колючем кустарнике и пригласить туда стервятников. Уверен, что его позабавило бы наблюдение за их трапезой.

Закет слегка побледнел.

— Стервятникам тоже нужно есть, — пожал плечами горбун. — Кстати, о еде. Пол, у тебя имеется что-нибудь съестное? В последние несколько дней мне удалось съесть только тощую крысу и пяток вороньих яиц. Похоже, во всей Даршиве не осталось ни одного кролика или голубя.

— Занятный тип, — сказал Закет Гариону.

— Он покажется еще более занятным, когда вы узнаете его получше, — улыбнулся Гарион. — В Ашабе Белдин напугал Урвона почти до полусмерти.

— Он преувеличивает, не так ли? Я имею в виду насчет стервятников?

— Может, и нет. Он действительно не прочь выпотрошить последнего апостола Торака, как свинью.

— Ты не думаешь, что ему может понадобиться помощь? — оживился Закет.

— Среди ваших предков случайно не было арендийцев? — с подозрением осведомился Гарион.

— А что?

— Нет, ничего, — вздохнул Гарион.

Присев на корточки в дорожную грязь, Белдин впился зубами в холодного цыпленка.

— Ты пережарила его, Пол, — упрекнул он Полгару.

— Его готовила не я, дядюшка, — ответила она.

— Почему? Забыла, как это делается?

— У меня есть чудесный рецепт приготовления вареных грубиянов, — сказала Полгара. — Уверена, что кто-нибудь захочет попробовать.

— Опять ты злишься, Пол, — промолвил Белдин, вытирая жирные пальцы о рваную тунику. — Твой ум становится таким же дряблым, как твой зад.

Лицо императора Маллореи вспыхнуло от гнева, но Гарион удержал его.

— Не вмешивайтесь, — сказал он. — Они уже тысячи лет переругиваются между собой. Все уже привыкли. Очевидно, это своеобразное проявление любви.

— Любви?

— Алорийцы не похожи на ангараканцев, — продолжал Гарион. — Мы редко кланяемся друг другу и прячем свои чувства под шутками.

— Разве Полгара алорийка? — удивленно спросил Закет.

— Посмотрите на нее как следует. У нее темные волосы, но ее сестра-близнец светловолосая, как пшеничное поле. Взгляните на ее скулы и челюсти. Я правлю Алорийским королевством и знаю, как они выглядят. Она и Лизелль могли бы быть сестрами.

— Они в самом деле похожи, не так ли? Как я этого раньше не замечал?

— Вы поручили Брадору быть вашими глазами, — ответил Гарион, поправляя кольчугу. — А я не очень-то полагаюсь на глаза других.

— А Белдин тоже алориец?

— Никому не известно, кто такой Белдин. Он так изуродован, что по его внешности ничего не определишь.

— Бедняга!

— Не тратьте на Белдина свою жалость, — усмехнулся Гарион. — Ему шесть тысяч лет, и он может превратить вас в лягушку, если захочет. Он умеет вызывать снег и дождь, и к тому же его ум гораздо более гибкий, чем у Белгарата.

— Но он такой неопрятный, — промолвил Закет, разглядывая грязного горбуна.

— Он неопрятный, потому что его это не заботит, — отозвался Гарион. — Белдин привык находиться среди нас в таком виде. Его другой облик настолько великолепен, что ослепил бы вас.

— Другой облик?

— Это наша особенность. Иногда человеческий облик становится для нас непрактичным. Белдин любит летать, поэтому большую часть времени он пребывает в облике синекрылого ястреба.

— Я соколиный охотник, Гарион, и не верю в существование такой птицы.

— Скажите это ему. — Гарион указал на горбуна, разрывающего зубами жареного цыпленка.

— Ты мог бы его сначала разрезать, дядя, — заметила Полгара.

— Зачем?

— На тебя будет приятно смотреть.

— Пол, я учил тебя летать и охотиться. Неужели ты будешь учить меня есть?

— Извини, дядюшка, но в настоящий момент ты не ешь, а жрешь.

— Каждый делает это по-своему, Пол, — рыгнув сказал Белдин. — Ты ешь серебряной вилкой из фарфоровой тарелки, а я — когтями и клювом в придорожной канаве. Но как бы ты ни ела, все равно пища попадает в одно и то же место. — Он содрал поджаристую кожу с цыплячьей ноги. — В общем, это не так уж плохо, особенно когда долго не ешь настоящего мяса.

— Что делается впереди? — спросил его Белгарат.

— Несколько солдат, несколько перепуганных местных жителей и несколько гролимов — вот и все.

— А как насчет демонов?

— Не видел ни одного. Конечно, это не означает, что они не рыщут где-то поблизости. Ты снова намерен ехать ночами?

Белгарат задумался.

— Вряд ли, — ответил он. — Это занимает слишком много времени, а нам надо поторапливаться.

— Как хочешь. — Белдин стряхнул остатки цыпленка и поднялся. — Я буду держаться впереди и дам знать, если увижу что-либо, грозящее неприятностями. — Горбун развел руками и взмыл в небо.

— Клянусь зубами Торака! — воскликнул Закет. — Действительно, синекрылый ястреб!

— Он сам это изобрел, — сказал Белгарат. — Ему не нравились обычные цвета. Ну, поехали!

Хотя лето было уже на носу, в Даршиве царил пронизывающий холод. Гарион не мог определить, является ли это результатом облачности или же более зловещих причин. Вдоль дороги белели стволы мертвых деревьев, а в воздухе ощущался запах грибов и застоявшейся воды. Они проезжали заброшенные деревни, превращенные в руины. Стены стоявшего у дороги храма покрывала плесень, двери были распахнуты настежь, а полированная стальная маска лица Торака исчезла. Белгарат придержал лошадь и спешился.