Дэвид Эддингс - Келльская пророчица

— Но ведь ту пророчицу, которую мы повстречали на Веркате, кажется, тоже звали Онатель? — припомнил Сади.

— Это очень распространенное женское имя в Далазии, — ответил Закет. — Самая знаменитая пророчица далазийцев носила это имя.

— Однако остров Веркат находится на территории Хтол-Мургоса, — отметил Сади.

— Ничего тут нет странного, — сказал Белгарат. — Мы располагаем достоверными сведениями о том, что раса далазийцев и раса рабов в Хтол-Мургосе родственны друг другу. А общие имена — лишь еще одно тому подтверждение.

Когда они вышли из дома и отправились в разные стороны, уже вовсю пригревало ласковое утреннее солнце. Гарион и Закет сняли доспехи и оставили в доме оружие, однако Гарион предусмотрительно прихватил с собой Шар, спрятав его в мешочек у пояса. Они с Закетом направились прямо через лужайку, туда, где стояло несколько довольно больших по здешним меркам домов, — почти в самый центр города.

— Ты всегда так трясешься над этим камнем? — спросил Закет.

— Не уверен, что это подходящее слово, — ответил Гарион, — хотя, впрочем, ты прав — пусть даже и не подозреваешь почему. Видишь ли, Шар очень опасен, а я вовсе не хочу, чтобы он, пусть даже по чистой случайности, кому-то повредил.

— А на что он способен?

— Точно не знаю. Пока он еще ничего худого никому не сделал — кроме разве что Торака. Но не исключено, что это была работа меча.

— И никто в мире, кроме тебя, не должен касаться Шара?

— Навряд ли. Эрионд таскал его с собой не один год. Все пытался кому-нибудь его всучить. Но люди эти были истинные алорийцы и предпочли не искушать судьбу.

— Значит, только вы двое можете к нему прикасаться?

— Еще мой сын, — ответил Гарион. — Я приложил его ручку к Шару сразу же, как только мальчик появился на свет. Шар был очень рад этой встрече.

— Камень? Камень радовался?!

— Он не такой, как другие камни. — Гарион улыбнулся. — Порой он позволяет себе милые глупости. Может потерять рассудительность, увлечься. Мне частенько приходится следить за собственными мыслями. Ведь решив, что мне чего-то очень хочется, Шар способен начать действовать по собственному разумению. — Он рассмеялся. — Однажды я размышлял о том, как Торак расколол мир, и Шар совершенно серьезно принялся объяснять мне, как его воссоединить.

— Да не может быть!

— Правда-правда! Для него не существует понятия «невозможно». Если бы я захотел, то он, наверное, смог бы столкнуть звезды с их орбит и сложить из них на небе мое имя. — Гарион вдруг почувствовал, что Шар в мешочке у него на поясе беспокойно зашевелился. — Прекрати! — резко приказал он. — Это был всего лишь пример, а вовсе не просьба!

Закет изумленно уставился на него.

— А фантастическое было бы зрелище, правда? — сказал Гарион. — Представь: из конца в конец ночного неба сияющими огромными буквами начертано «Белгарион»…

— А знаешь, Гарион, — обрел наконец дар речи Закет, — я всегда считал, что в один прекрасный день мы с тобой двинемся друг на друга войной. Не будешь ли ты жестоко разочарован, если я решу не высовываться?

— Думаю, я это стоически перенесу, — ухмыльнулся Гарион. — На худой конец, в этой войне я могу перебиться и без тебя. А ты будешь время от времени меня навещать и осведомляться, как идут дела. Сенедра угостит тебя ужином. Правда, повариха она не лучшая в мире, но ведь порой приходится идти на маленькие жертвы, правда?

Они какое-то время молча глядели друг на друга и вдруг расхохотались. Процесс, начавшийся в душе Гариона в первую встречу с чудаковатым и благородным Ургитом, благополучно завершился. Гарион с удовлетворением осознал, что сделал первые шаги к тому, чтобы покончить с вековой распрей между Алорией и Ангараком.

Далазийцы почти не обращали внимания на друзей, идущих по вымощенным мрамором улочкам мимо сверкающих фонтанов. Жители Келля спокойно и сосредоточенно занимались своими делами, погруженные в размышления. Разговаривали они крайне мало, поскольку в этом просто не возникало необходимости.

— Жутковатое местечко, правда? — заметил Закет. — Я не привык к городам, где никто ни черта не делает.

— Но ведь они заняты делом.

— Ты понимаешь, о чем я. Здесь нет лавок торговцев — да что там, даже улицы никто не метет!

— Немного странно, не спорю. — Гарион осмотрелся. — Но что самое удивительное, мы не встретили еще ни одной прорицательницы. Я думал, именно здесь они живут.

— Может, они сидят по домам?

— Не исключено.

Утренняя прогулка не помогла Гариону и его друзьям что-либо разузнать. Они несколько раз пытались завязать разговор с облаченными в белое далазийцами, но те, хотя и были безупречно вежливы, явно не горели желанием поддерживать беседу. Они просто отвечали на вопросы — но и только.

— Отвратительно, правда? — заявил Шелк, когда они с Сади возвратились в дом, где их поселили. — Никогда не встречал господ столь неразговорчивых. Представь, ни с кем не удалось поболтать даже о погоде!

— А не заметили ли вы часом, в какую сторону направились Лизелль и Сенедра? — спросил Гарион у Шелка.

— Кажется, куда-то на противоположный конец города. Скорее всего они вернутся вместе с уже знакомыми нам юными дамами, когда те принесут нам обед.

Гарион оглядел остальных.

— Кто-нибудь из вас видел хотя бы одну прорицательницу?

— А их здесь и нет, — ответила Полгара. Она сидела у окна, зашивая прореху на тунике Дарника. — Одна старая женщина рассказала мне, что они живут в особом месте. Это за пределами города.

— Как ты ухитрилась вытянуть из нее ответ? — изумился Шелк.

— Просто я была настойчива. Чтобы чего-то добиться от далазийца, необходимо на него надавить.

Как и предсказал Шелк, Бархотка и Сенедра возвратились в дом вместе с женщинами, несущими еду.

— У тебя изумительная жена, Гарион, — заявила Бархотка сразу же, как только далазийки удалились. — Она вела себя так, словно у нее внутри черепной коробки нет и грамма серого вещества! Трепалась, не закрывая рта, все утро напролет.

— Трепалась? — возмутилась Сенедра.

— А разве неправда?

— Ну хорошо, пусть так — но слово «трепаться» такое некрасивое…

— Но, видимо, на то были свои причины? — предположил Сади.

— Разумеется, — ответила Сенедра. — Я сразу же поняла, что девушки не склонны к болтовне, вот и «заполняла паузы». Через некоторое время они слегка расслабились. А покуда я… трепалась, Лизелль имела возможность следить за выражением их лиц. — Она довольно улыбнулась. — Все получилось как нельзя лучше, и не важно, что я сама себя хвалю, все равно это правда.

— Вам удалось что-нибудь из них вытянуть? — спросила Полгара.

— Не так уж много, — ответила Лизелль. — В общем, ничего особенного, только несколько намеков. Думаю, вечером нам больше повезет.