Ирина Сербжинская - Тропою волка

— Да ты счастливчик, парень! Редко бывает, чтоб вот так повезло! Ждет, ждет тебя постель с кудрявой красоткой!

Румита поколебалась, потом твердо напомнила себе, что деньги на полу не валяются, и обвила рукой пьяного матроса, стараясь не обращать внимания на запах немытого тела.

— Ну, и золото, само собой, тоже ждет, и много еще чего... Кстати... а деньги-то у тебя есть? Без денег любое гадание — пустой пшик. Не сбудется, милый.

Матрос хлопнул по нагрудному карману куртки из грубой потертой кожи, потом со всего размаха — по спине Румиты, так что она едва не прикусила язык.

— Есть! Гадай дальше, сладкая!

Мелфин понимающе прищурился, отхлебнул воды из пивной кружки, обменялся с Бретеном негромкими словами и чуть приметно кивнул Румите: пора было вытаскивать клиента на улицу.

Девушка стиснула зубы — моряк слишком уж настойчиво теребил ленты корсажа — и взъерошила грязные нестриженые волосы на его макушке.

— Красавица тебя заждалась, — промурлыкала она ласково и многообещающе. — Не пора ли?

Но проклятый моряк заартачился. Ему во что бы то ни стало хотелось узнать, будет ли его плавание удачным и когда наконец стихнет этот шторм? Фитч за стойкой сделал большие глаза и указал Румите взглядом на дверь, напоминая, чтобы поторапливалась: язык у моряка уже порядком заплетался, видно, начинало действовать зелье, которое кабатчик плеснул в пиво.

Румита прищурила глаза, ласково улыбнулась и провела рукой по груди джалала, пытаясь незаметно определить, толстый ли кошель у него в кармане. Добычу придется делить на троих: ей, братцу и Бретену. И еще Фитчу — небольшую долю... Нащупав кошель, Румита повеселела и заторопилась:

— Будет, будет удачным твое плавание! Не сомневайся! А шторм скоро стихнет. К обеду, пожалуй. Не веришь? А почему? Гадалкам верить надо... мы не соврем. Небо завтра будет голубое и тихое, ни облачка.

— Самое главное-то забыл... — Моряк снова хлопнул ее по спине. — Погадай, сколько я жить буду? — Дружки моряка одобрительно забубнили нестройными голосами. — Бросай кости еще раз!

Румита засмеялась, хотя больше всего ей хотелось хорошенько огреть упрямого моряка тяжелой кружкой по голове, потом покатала кости в ладошке, поболтала ногами в вязаных полосатых чулках. Братец в углу нахмурился: проклятый джалал!

— Нет, на жизнь опасно. — Она потрепала клиента по небритой щеке. — Боюсь, наворожу, а вдруг да сбудется?

Румита наклонилась к его уху и прошептала:

— Я тебе позже погадаю, а? Наедине. Хочешь? Все расскажу о твоей жизни!

Про себя она уже твердо решила, что если этот недоносок будет так настойчиво лезть к ней под юбку, то уж его-то судьбу она предскажет и без гадальных костей: в луже плавать и пузыри кровавые пускать.

— Всех-то вы, крысы портовые, боитесь, — пьяным голосом объявил вдруг мрачный бородатый моряк и выплеснул остатки пива себе под ноги. — Пугливы, как... — Он подумал, покрутил головой и сплюнул на пол.

Братец встал было, потоптался у двери и плюхнулся обратно на лавку.

Румита заметила его мрачный вид и заторопилась.

— Никого мы не боимся... Пойдем, милый, пойдем, я тебе дома погадаю, — настойчиво сказала она сквозь зубы. — Ну?

Тот согласно кивнул, но его бородатый дружок не унимался. Он тоже выпил больше, чем следует, но пиво не развеселило его, а, наоборот, сделало мрачным и раздражительным. Он сердито косился на тех, кто сидел за другими столами: и без гаданья понятно было, что сегодняшний вечер в кабаке старины Фитча опять закончится хорошей потасовкой.

— Не боитесь... — буркнул он, стискивая пустую кружку. — Слышали мы, как вы тут живете. Противно... До смерти норлоков боитесь! — Он в упор уставился на девушку пьяными глазами: — Скажешь, не так?

Румита замерла. Она бросила быстрый взгляд в угол, где сидел братец: тот насторожился, отодвинув кружку с водой, и навострил уши. Моряк, на чьих коленях она сидела, загоготал:

— А и точно! Мы тут уже сколько, а их еще и не видели! Надо было в город выбраться, поглядеть! Как думаешь, увидим? Румита сглотнула комок в горле и ответила почти весело:

— Доршата — свободный город. Здесь много кого увидеть можно. И с чего нам кого-то бояться? Норлоки в своих кварталах живут, а люди — в своих. Испокон веков так было... И что?

— Ничего, — проворчал другой матрос и сделал знак Фитчу, чтоб тот принес еще пива. — Слыхали про них... разное. Рассказывают всякое... Мы ж частенько в Доршату заходим.

Он покрутил головой.

— Ух, чего только про них не говорят! Особенно про этого... как его? Сульг его зовут? Вот бы на кого ты, девка, гадала — долго ли жить ему? Боитесь все...

Румита поняла, что шутки кончились. Ей стало наплевать на клиента, и она сердито глянула на братца: деньги, конечно, хорошо, да своя шкура дороже! Если хочет, может сам дальше с моряками толковать!

— А что? — напористо продолжал пьяным голосом моряк.

Фитч торопливо, вперевалку понесся к их столу с тяжелым подносом, плюхнул кружки на стол и поспешил убраться за стойку: чутье на неприятности его еще никогда не подводило. Моряк придвинул одну кружку к себе, но пить не спешил.

— Вы же люди, чего ж вы боитесь всяких... тьфу... бросай-ка кости, узнаем, скоро ли он помрет, а вы — бояться перестанете? Что, неужели узнать никогда не хотелось?

— Не гадала, — сердито ответила Румита. — И не собираюсь!

Она собралась слезть с колен моряка (руки у нее чесались отвесить плюху волосатому уроду: столько времени было потрачено на него зря!), но рука ее внезапно дрогнула, словно кто-то невидимый толкнул под локоть, и гадальные кости вылетели из ладони. Мелфин и Бретен одновременно вскочили с лавки. Старина Фитч бросил грязное кухонное полотенце, которым вытирал посуду, и перегнулся через стойку, чтобы лучше видеть.

В это мгновение Румита поняла, кому сегодня придется плавать в луже с перерезанным горлом: скорее всего, ей самой, а не матросу, которого они так старательно накачивали пивом пополам с Фитчевым зельем.

— Семерка! — выдохнули братец с Бретеном. — Смерть!

Румита спрыгнула с колен моряка и кинулась к столу. Она быстро сгребла кости, пока до пьяных посетителей не дошло, что случилось, наступила впопыхах на чей-то сапог, заляпанный грязью, поскользнулась, едва не растянувшись, и взмахнула руками, пытаясь удержаться на ногах. Скользкие кости вылетели из потной ладони, и белые кубики снова завертелись на грязных досках стола, изрезанных непристойными словами. Братец, стоявший у входа, открыл рот.

— Семерка! — Старина Фитч исподлобья взглянул на Румиту. — Тебе, девка, жить надоело?

— Я ничего не делала! Это случайно! И вы все видели, это нечаянно!

Дураки-подельники — братец и Бретен — смотрели на нее такими глазами, что стало понятно: в живых они ее уже не держат.