Джеймс Стоддард - Обманный Дом

– Сегодня ты возвращался от Башен, – сказал Хоуп. – Как же ты заблудился?

– Я шел от Четырехциферблатной Башни к Длинной Лестнице. На пути там семь маленьких комнатушек и семь поворотов. Правый, левый, левый, правый, правый, левый, правый. Когда я добрался до третьего поворота – налево, поворота не оказалось. Я подумал, что небось задумался и спутал дорогу. Я стоял в прямом коридоре, которого прежде никогда не видел. Там через каждые десять шагов висели светильники, и под каждым стоял стол. Все столы были совершенно одинаковые до мельчайшей черточки на древесине, и на каждом из них в вазе стояла роза. Розы тоже были одинаковые – до последнего лепестка. Я вынул одну из вазы и сравнил с остальными. В Эвенмере творится много странного, слишком много, чтобы за всем уследил один человек, проживи он хоть вдвое дольше меня, вот я и не стал слишком сильно удивляться. Миновав двенадцать столов с двенадцатью розами под двенадцатью светильниками, я решил, что с меня хватит, и вернулся обратно. Но сколько раз я ни возвращался к знакомым комнатам, уходя оттуда, я никак не мог найти нужного поворота. В конце концов я пошел другим путем и добрался до Длинной Лестницы, но скорее не потому, что сам нашел дорогу, а потому, что мне повезло. Быть может, мне стоит спать подольше? Или я был пьян? Какое мне может быть оправдание?

Он в отчаянии воздел руки и пожал плечами.

Все молчали. Наконец Чант негромко проговорил:

– «Прежний порядок сменился, новому место он дал».

– Я тоже так подумал, – отозвался Хоуп. – Ты сказал, что повороты перепутались. Ты мог ошибиться раз, но не несколько раз подряд. Снижения умственных способностей я у тебя не замечал. Два дня назад ты меня легко обыграл в шахматы.

Енох, не отводя глаз от нетронутого ужина, приподнял брови.

– Игра стала лучше с тех пор, как к фигурам добавились ладьи.

– Я тоже не вижу в тебе никаких перемен, – заметила Сара. – И я не верю в то, что любовь ослепляет нас. Ты такой же мудрый, как всегда.

– Ручей у Аллеи Фонарщика, – коротко произнес Чант.

– Вот-вот, – кивнул Картер. – Хотя при мысли о нем у меня мороз по коже. Ручей стал идеально симметричным, как будто он искусственный. А ты говоришь, что в коридоре все предметы были одинаковые?

– Вплоть до отметин на полу.

– Следовательно, о старческом маразме речи быть не может, – заключил Хоуп. – Дом изменяется, становится более упорядоченным.

– Получается, что анархисты, поборники Хаоса, пытаются одолеть Эвенмер путем насаждения однообразия? Это ведь все равно, как если бы мыши расставляли по дому мышеловки, вам не кажется? – проговорила Сара. – Но видимо, «анархисты» – только название, и оно не должно обманывать нас.

– Верно, – подтвердил Картер. – Они хотят нашпиговать Дом собственными доктринами, а следовательно – и все мироздание. И если ради этого они могут воспользоваться Хаосом и Порядком, они так и сделают. Мы обязаны раскусить их замыслы.

– Но как? – спросил Енох.

– С твоей помощью, дружище. Я побывал у динозавра, и он сказал мне, что ты должен заглянуть в Книгу Забытых Вещей.

– Я? Но ведь эта книга предназначена для Хозяина.

– Да, но мой отец показывал ее мне, когда я был совсем маленьким, задолго до того, как я стал Хозяином. Тебе ничто не грозит.

– Итак, – нахмурился Енох, – быть может, завтра я вспомню, кто я такой.

– В этом, – сказал Картер, – у меня нет никаких сомнений.

На следующее утро необычайно сосредоточенный и задумчивый Енох отправился вместе с Картером в библиотеку. Войдя в высокие двери, они миновали читальную зону, прошли под доломитовыми колоннами и вошли в небольшой кабинет без окон, с высоким потолком и полом, устланным ковром с золотыми лилиями на темно-синем фоне. В медном канделябре горели семь огней – о том, чтобы они горели всегда, заботился Чант. В красно-сине-золотом витражном световом окне был изображен человек, получающий книгу из рук ангела, прекрасного и сурового, с длинными золотистыми волосами до плеч, в белом хитоне с золотым поясом, а на поясе – великолепный меч. С детских лет Картер смотрел на ангела со священным трепетом, и чувство это с годами не ушло.

В кабинете стоял подковообразный письменный стол, обтянутый кожей, прибитой по краю медными гвоздиками, а возле него – обтянутый такой же кожей стул. Стены были забраны панелями красного дерева, у двери располагался камин, а на стене за столом стоял небольшой книжный шкафчик с синими стеклами в дверцах. Отперев шкафчик небольшим ключом, взятым из ящика стола, Картер снял с полки тяжелую книгу в кожаном переплете с золотым обрезом. Не открывая ее, он положил книгу на стол и попросил Еноха сесть на стул.

Часовщик посмотрел на книгу и побледнел.

– Хозяин, – сказал он, – простите старика. Должен ли я бояться этой книги? Но она пугает меня. Она священна.

– Тебе нечего бояться. Ты не умрешь, если заглянешь в нее.

– Я прожил на свете столько лет… За это время сменилось несколько поколений. Я не боюсь смерти. Жизни – порой боюсь. Людям не дано помнить все, что произошло за столько столетий, и многое забылось. То, что я делал сегодня, дороги к часам, как обращаться с их механизмами – это я помню хорошо, но что, если я загляну в прошлое, а окажется, что все не так, как я помню?

Картер немного подумал, прежде чем ответить.

– Йормунганд считает нашу жизнь не имеющей значения, а нашу смерть – бессмысленной. Но я смотрю на этот Дом, думаю о той долгой жизни, что ты прожил, и не верю ему. Да, мне, пожалуй, никогда не понять тебя до конца, ведь ты столько повидал на своему веку. Ты – тайна, которую мне ни за что не разгадать. Я не знаю, что тебе посоветовать, друг мой.

Енох пожал плечами.

– Этот старый дряхлый дракон, что он знает? Многое об этой жизни, совсем немногое – о будущей. Одно из его имен – Насмешка. Мне необходимо заглянуть в эту книгу? Необходимо. И Йормунганд не лжет, хотя та истина, о которой он умалчивает, может быть страшна. Я открою книгу и расскажу, что увижу.

– Ты должен дойти только до четвертой страницы, и не дальше. Дальше лежат воспоминания, которые порой… неприятны.

Енох открыл книгу и стал вглядываться в страницы, которые сейчас для Картера оставались пустыми. Вскоре Часовщик широко открыл глаза.

– Тут возникает изображение – самое настоящее, как мои собственные руки. Вижу мощеную площадку, вокруг нее – поселок. Это Иннмэн-Пик до воздвижения там горы. Теперь я вспоминаю… В самом начале моего служения я побывал там, и один человек – похоже, не простой смертный – водил меня по этим плитам, и показал мне один камень, что лежал в самом центре, и объяснил, в чем его суть. Это Краеугольный Камень, самый первый камень в основании Эвенмера, на котором покоится все остальное. На нем есть знаки, символы и печати, которых не прочесть никому из людей, этот камень – основа всего в Доме. Показав мне его, тот человек сказал, что здесь будет воздвигнута гора, Пик, который скроет и защитит этот камень от людских глаз. Когда я побывал в Иннмэне снова, там уже стояла гора, но человека того я больше никогда не видел.