Джеймс Стоддард - Обманный Дом

– Обещаю вам полную анонимность. Стражники на границе будут отосланы со своих постов, и мы проследуем в Миссию Яичной Скорлупы – наверх, до самых Гнездовий.

– Так далеко! – воскликнул Картер. – А я надеялся пройти по Хеджинг-Лейн, затем спуститься в Голубиный переход, а оттуда – в Муммут Кетровиан. Нам надо идти как можно более скрытно.

– А наши беды тоже велики, Хозяин Андерсон, – упрямо проговорил Тинтиллиан. – Верхний Гейбл, как вам известно, привык справляться со своими трудностями самостоятельно. Однако у нас появилась неразрешимая загадка, и вы обязаны осмотреть Гнездовья. Сопровождающих вас лиц я надежно спрячу в Срединном Убежище, и наверх поднимемся только мы с вами. Вас не так хорошо знают в лицо в Верхнем Гейбле, как в Наллевуате и в Вете, поэтому, если вы спрячете свой плащ и меч, вас никто не признает. Как бы то ни было, вряд ли кто сегодня пойдет к Гнездовьям.

Картер мысленно вздохнул. Тинтиллиан был чудак, и к тому же чудак упрямый. В принципе такими же были почти все обитатели Верхнего Гейбла. Эту страну основали философы и ученые, и порой их энциклопедические познания выходили за рамки рационального мышления.

Позаботившись о том, чтобы стражники на границе покинули свои посты, Тинтиллиан увел отряд с чердака в помпезные покои со стенами, отделанными охристым доломитом, и полом, мощенным золотистыми плитками. Оттуда они прошли в просторную комнату со стенами из темно-синего мрамора и высоким куполом, выкрашенным в небесно-голубой цвет. В центре купола красовалось изображение парящей совы. От него вниз спускались тонкие темно-синие полосы, напоминавшие струи дождя, а между ними порхали нарисованные синие птицы и бабочки. Ниже купола виднелись фрески с изображением тысяч всевозможных птиц среди листвы. Вверх уводила тончайшей работы лестница из синего мрамора. Чем выше, тем труднее было разглядеть ее ступени и поручни. Путники застыли в восхищении.

– Как красиво, – наконец вырвалось у Даскина. Никто не стал с ним спорить.

– Лестница изготовлена почти без строительного раствора, – сообщил Великий Сокол. – Высекал ее мастер Игин по приказу короля Фега более тысячи лет назад.

– Стало быть, ступать по ней надо осторожно? – спросил Нункасл.

Тинтиллиан с укором взглянул на него.

– Она столь же прочна, как в тот день, когда была построена.

– А я потому и спросил, – еле слышно шепнул Хозяину Нункасл.

К тому времени, как отряд одолел половину лестницы, у всех разболелись ноги. Тинтиллиан провел гостей в элегантно обставленную комнату, где синие стены были увешаны огромными картинами, изображавшими головы птиц.

– Солдаты переночуют здесь, – сказал Великий Сокол. – За Хозяином я вернусь тотчас.

Как только за Тинтиллианом закрылась обитая золотом дверь, Грегори спросил у Даскина:

– Презабавная страна, верно, юноша? Даскин покраснел и покачал головой.

– Два часа я проторчал у него в приемной, пытаясь втолковать его секретарю, как мне важно поговорить с ним, а секретарь мне все твердил, как он жутко занят. Я ведь представился гонцом, вот меня и мурыжили так долго – как же, снизойдут они до простого курьера! Потом, когда я наконец был впущен в кабинет и ухитрился вбить Тинтиллиану в голову, что я – брат Хозяина, мне пришлось долго и нудно убеждать его в том, что ты, Картер, действительно здесь, на пороге, можно сказать, Верхнего Гейбла. Не сказал бы, что ему так уж хотелось в это поверить. Какие бы у них тут ни творились беды, напуган он не на шутку. Целый час мы с ним разговаривали ни о чем, и я до сих пор не понимаю, что он хотел сказать.

– Просто он жутко высокого мнения о себе, – с усмешкой отозвался Картер. – В свое время, закончив переговоры с Ики, я был по горло сыт Верхним Гейблом. Группировка, возглавляемая этим Ики, решила, что планеры, которыми народ тут пользуется уже лет двести, каким-то образом повреждают птичьи гнезда. Конфликт был просто кошмарный.

– Они помешаны на своих птицах, – заключил Нункасл.

– Отношение к птицам у них почти религиозное, – подтвердил Картер. – По крайней мере это можно назвать государственным суеверием. Орнитология – самая уважаемая наука в Верхнем Гейбле, а сова – их национальный символ. Но только не думайте, что они действительно окончательно свихнулись: стоит полюбоваться на то, как в летние дни их планеры парят, слетая с самых высоких башен, как люди летают по небу, словно птицы. Кроме того, они большие мастера в изготовлении воздушных шаров. Здесь много ученых, авторов сотен полезнейших изобретений. И еще в Верхнем Гейбле огромная библиотека.

Тут вернулся Тинтиллиан.

– Вы готовы, лорд Андерсон?

Картер отдал Нункаслу меч и плащ.

– Быть может, ты хочешь пойти с нами, Даскин? – спросил он.

– А не могли бы и мы с мистером Макмертри тоже пойти? – попросил Крейн. – Я никогда не бывал на башнях.

– Предстоит долгий подъем, – предупредил его Тинтиллиан.

– Я еще хоть куда, не смотрите на мои седины, – заверил его Крейн.

– Годы только закалили нас, – добавил Макмертри.

Они поднимались по лестнице, пока не добрались до двери почти у самого конца ступенек. Картер не очень боялся высоты, но взглянув на синий кружок пола внизу, невольно ухватился за поручень балкона.

– Архитектурное чудо, – с нескрываемым восторгом заявил Крейн.

– Создание гения зодчества, – согласился Макмертри. Он. как и его напарник, просто сиял от восхищения. – Но как только создатели этой лестницы могли верить, что она выстоит…

– Тысячу лет? – подсказал Крейн.

– Если она вообще устояла, то совершенно все равно – один день или тысячу лет, – откликнулся Макмертри.

– Именно так, – кивнул Крейн. – Все равно. Жду не дождусь, когда увижу Гнездовья. Я так много слышал о них. Все мечтал увидеть их своими глазами…

– Но в прошлый раз нас время поджимало, – объяснил Макмертри. – Мы опаздывали на целую неделю.

– Вряд ли сегодня Гнездовья вызовут у вас восторг, – вздохнул Тинтиллиан, когда вывел всю компанию в громадный прямоугольный зал, окна которого выходили на еще более грандиозную по размерам квадратную площадку. Метель билась в стекла, солнце затянули снеговые тучи. В одном углу зала стояли лабораторные столы, уставленные ретортами, перегонными кубами и пробирками, в прорези в потолке уходили трубы телескопов различных размеров и формы. У окон располагались громадные скворечники. Их летки были надежно закрыты от зимнего холодного ветра. В зале было удивительно тепло, но вот голоса птиц звучали как-то странно – сипло и пискляво, словно кто-то водил железом по стеклу. Никакого щебетания и трелей, запомнившихся Картеру во время его последнего визита в Верхний Гейбл, не было и в помине.