Джеймс Стоддард - Обманный Дом

С этими словами он снова впал в забытье, и ему казалось, что он слышит тихий голос, напевающий детскую песенку.

Очнувшись вновь, Даскин не увидел рядом с собой Лизбет. Где-то вдалеке еле-еле горела красноватая лампа. Даскин повернул голову и обнаружил, что лежит в зарослях терний. Он не сразу вспомнил обо всем, что с ним произошло: о побеге от анархистов, о том, как он гнался за девушкой по полутемным коридорам и комнатам, о том, как на него упала тяжеленная статуя. Потом ему припомнилось ангельское лицо склонившейся над ним Лизбет.

У Даскина нестерпимо болели лоб, висок и подбородок, ныли плечо и левая лодыжка. Он ощупал ноги и удивился тому, что кости целы. Правда, поворачивать руку в запястье было больно. Он неуклюже сел и разглядел неподалеку фонтан, в центре которого возвышалось трехъярусное лепное украшение в виде человеческих голов. Открытые рты заросли мхом. Казалось, каменные головы жевали его и поперхнулись. Вода, переполнявшая чашу фонтана, вытекала по каменному желобу, вилявшему среди терний, разросшихся до самого верха замыкавших сад серых гранитных стен. Казалось, этот жуткий колючий лес непроходим, за исключснием клочка земли, на котором сидел Даскин. Над головой его в проеме между стеблями чернело беззвездное небо.

Услышав неподалеку шорох, Даскин потянулся за пистолетом, но вспомнил, что его отобрали анархисты. Тогда он повернулся на шорох и увидел Лизбет. Она пробиралась через колючие заросли по только ей ведомой тропе. Высокая, болезненно худая, она молча опустилась рядом с Даскином на колени и застенчиво протянула ему тарелку с сухарями и куском серого мяса и кувшин с водой.

– Спасибо, – сказал Даскин. – Где я нахожусь?

– Это мой сад, здесь я ращу мои тернии.

– А как я сюда попал?

Лизбет смущенно кашлянула и посмотрела ему в глаза.

– Я боялась, что нас увидят анархисты, вот и притащила тебя сюда.

Даскин огляделся по сторонам.

– Но как же ты протащила меня через эти колючки?

– «Как бы то ни было, Нелли, – рассеянно проговорила Лизбет, – после долгих скитаний я вошла в дом, и часы пробили двенадцать. Если бы я шла привычной дорогой, вышло бы, что каждую милю я преодолевала за час».

– Кто это – Нелли?

– Она из книги, – опустив глаза, пробормотала Лизбет. – Ты знаешь. Из книги.

– Из «Грозового перевала»? Она кивнула.

– А ведь это было опасно – тащить раненого. Ты могла еще сильнее поранить меня.

Лизбет в отчаянии понурилась, все тело ее содрогнулось от рыданий, но при этом она не издала ни звука и ни слезинки не проронила.

– Что с тобой? – участливо спросил Даскин. Она не отвечала.

Поняв свою ошибку, Даскин мысленно выругал себя. Он прикоснулся к плечу Лизбет, но та вздрогнула, как будто ее ударили.

– Прости, – сказал Даскин. – Я ляпнул, не подумав. Я благодарен тебе за заботу. Ну не надо. Разве мы не можем стать друзьями?

Но Лизбет словно не слышала его. Даскин, потрясенный тем, как она горько беззвучно плачет, в отчаянии вскричал:. – О, Лизбет, что же они сделали с тобой?

Мало-помалу рыдания Лизбет утихли, она устремила на Даскина изумленный взгляд.

– «Я не в бреду, ты ошибаешься. Я понимаю: сейчас ночь, и на столе горят две свечи, и от их света черное пресс-папье ярко блестит».

Даскин не понял, к чему она это сказала.

– Мы нашли твои записки в бутылках, – сказал он. – Чуть меньше месяца назад. Мы пришли сюда, чтобы разыскать тебя. Конечно, Картер искал тебя и раньше, он все время тебя искал, но он не знал, где ты.

Лизбет зашипела, как змея:

– Он здесь! Я его видела! Я ему не дамся! Не дамся!

– Кому? Ты про Картера? Но ведь он твой друг! Лизбет подтянула колени к груди.

– Нет! Он и тебя обманывал. Это он привел меня сюда. Он с ними заодно!

– Ты сказала, что видела его. Где?

– Внизу, в подземелье. Но он, наверное, выбрался оттуда. Сейчас он может быть где угодно в доме. О, не говори мне о нем! Я боюсь его больше всех на свете!

Даскин обескураженно молчал, не понимая, как разговаривать с теперешней Лизбет. Через некоторое время она заговорила снова.

– Все происходит не так, как должно было происходить. Не так все должно было случиться.

– А как должно было случиться? Лизбет снова смущенно потупилась.

– По-другому. Должно было случиться по-другому. Даскин вдруг ощутил страшную слабость. У него даже слегка закружилась и разболелась голова.

– Пожалуй, я снова прилягу. Спасибо тебе за еду. Лизбет молча кивнула и вдруг покраснела.

– Я тебе пела раньше. Пока ты спал.

– Да, мне кажется, я слышал. У тебя красивый голос.

Слова Даскина произвели на Лизбет сильное впечатление. Она просто расцвела в улыбке. Так улыбнулся бы в ответ на похвалу ребенок. Даскин понял, что во многом Лизбет осталась двенадцатилетней девочкой. Она принялась негромко напевать, и он сам не заметил, как задремал.

Когда он проснулся, Лизбет сидела рядом с ним. Когда он спал, ему снилось или казалось, что ее руки гладят его лицо. Но когда он снова принялся за еду, Лизбет стеснительно отодвинулась.

– Мне уже лучше, – признался Даскин, попив воды из глиняного кувшина. – А раньше голова кружилась. Спасибо тебе.

Лизбет ничего не ответила. Она только молча смотрела на него. Теперь Даскин разглядел ее оборванную, ветхую одежду и нечесаные волосы. Между тем взгляд девушки выдавал недюжинный ум.

– Расскажи мне, Лизбет, как ты сюда попала.

Лизбет опустила глаза, сгорбилась и болезненно скривилась.

– Это сделал Картер. Это он.

– Но это невозможно!

– Это он. Клянусь тебе!

– И как же это произошло?

– «Хватит! Хватит убегать! Куда ты пойдешь? Я пришел, чтобы отвести тебя домой!» Он хочет узнать, как это произошло, – пробормотала она, разговаривая как бы сама с собой, а затем проговорила громче: – Как это произошло? Он увел меня во время праздника. Он отвел меня к анархистам, а они привели сюда, к Человеку в Черном, и тот забрал мое сердце.

– Картер не мог увести тебя. Он все время был дома. Как только ты исчезла, сразу же начались поиски. Меня там не было, но мне все рассказала Сара.

Лицо Лизбет стало непроницаемым, зрачки превратились в две крошечные черные точки.

– А я все так запомнила.

– Понятно, – кивнул Даскин. Он не решался упорствовать. – Но что ты имела в виду, сказав, что Человек в Черном забрал твое сердце?

– Он задает бесчувственные вопросы, – проговорила Лизбет, хотя лицо ее стало спокойнее. – «Глупый, несмышленый мальчишка! Надо же! Он весь дрожит, как будто боится, что я к нему притронусь!» Человек в Черном может все. Он великий и ужасный. Его нельзя победить. Он всегда знает, что и когда случится. Он каждый день дает мне еду, и я должна находиться здесь, потому что он так говорит. Он отобрал у меня сердце, чтобы я никогда не смогла никого любить. Никого на свете.