Джеймс Стоддард - Обманный Дом

– Как глупо. А я думала, что это я забыла, какого ты роста. Ведь ты носил меня на руках. Теперь у тебя это вряд ли получится. Я почти с тебя ростом.

Даскин улыбнулся. Лизбет была такой хрупкой, такой тоненькой.

– Не сомневайся, получится. Ты не тяжелее перышка.

– Сможешь, правда? – спросила Лизбет, глаза ее радостно сверкнули. – И покружить сможешь, как тогда?

– Ну… наверное. Но у нас мало времени.

– Ты не хочешь?

Лизбет помрачнела и отвернулась. Даскин не мог допустить и мысли о том, чтобы она опять разрыдалась.

– Нет-нет, что ты! Конечно, хочу. Но только недолго, ладно?

Лизбет повернулась, улыбнулась и застенчиво шагнула к Даскину. Он легко поднял ее. Она весила не более девяноста фунтов. Даскин медленно, бережно закружил ее, и Лизбет вдруг начала смеяться – невинно, совсем по-детски, и лицо у нее стало совсем детское. Наверняка эти стены никогда не слышали такого счастливого смеха. Оставалось только надеяться на то, что его не услышат и анархисты.

Лизбет подняла руки, потрогала волосы Даскина, прижала к прядям своих спутанных волос и опустила голову на его плечо, посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

– Я люблю тебя, Даскин.

От неожиданности Даскин остановился и поставил Лизбет на пол.

– Нам нужно идти. Анархисты ищут нас.

– Я сказала что-то не то?

– Нет-нет, вовсе нет. Просто нам… грозит опасность. Тебе она грозит, потому что ты со мной. Нам нужно торопиться.

Вид у Лизбет был озадаченный. Но вот ее лицо снова превратилось в непроницаемую маску, лишенную каких-либо эмоций.

– А Сара на самом деле замужем за Картером?

– Да, они очень счастливы.

– И он хорошо с ней обращается?

– Очень хорошо.

– Не понимаю…

– Лизбет, Картер не имеет никакого отношения к твоему похищению. Ты должна верить мне. И я непременно должен найти его. Может быть, он умирает. Он может все еще находиться там, где ты его видела в последний раз?

– Сомневаюсь, чтобы он оттуда выбрался. Бывало, заглянув через решетку в подвал, я видела, как он спит. А потом он вставал и уходил в темноту – наверное, искал выход, но оттуда один-единственный выход.

– Ты отведешь меня туда?

– Отведу? – негромко спросила Лизбет у себя самой. Мысль эта се явно напугала, но все же она ответила: – Отведу. Это недалеко.

Они вышли из потайного хода в другом месте и попали в полутемный коридор.

– Это коридор Джейбса, – пояснила Лизбет. – А за поворотом – переход Нэшера.

– Необычные названия. Ты стала лучше запоминать дорогу, дав названия коридорам и комнатам?

– Нет, но они стали мне больше нравиться. Вскоре они добрались до Зала Хозяина. Теперь Даскин ни за что бы самостоятельно не нашел дорогу к саду – слишком часто они сворачивали по пути. Зал, где алые светильники отбрасывали зловещие тени, произвел на Даскина угнетающее впечатление. Его внимание привлекла одна из скульптур – абстрактное изваяние ученого, скроенное из геометрических фигур. Только голова была выполнена реалистично. Даскин подошел поближе – что-то знакомое было в этой статуе.

– Кто это? – еле слышно спросил он. Здесь можно было говорить только шепотом из-за многократного эха.

– Это старик Эрншоу. Он когда-то сжалился над Хитклиффом, бедным сироткой, и взял его к себе в дом. С этого дня начались великие беды, но он был добрым человеком.

– А ведь лицом он напоминает графа Эгиса.

– Верно. Все персонажи «Грозового перевала» похожи на знакомых мне людей. Почему – не знаю.

– Я тоже. Невероятно, правда?

– Ты так думаешь? А я не придавала этому значения.

– Зачем бы анархистам изготавливать скульптуры твоих знакомых?

Даскин поспешно подошел еще к двум статуям, и в одной из них узнал подобие Сары, а в другой, внимательно приглядевшись, – себя, хотя сходство оказалось более отдаленным, чем у первых двух скульптур.

– Это Кэтрин, – объяснила Лизбет. – Они с Хитклиффом были влюблены друг в друга, но замуж она вышла за Эдгара Линтона, ради положения в обществе и богатства. А это Хэйртон, который любил Кэти, дочь Кэтрин, всем сердцем.

– Кто же высек все эти скульптуры?

– Не знаю. Они уже были здесь, когда я нашла этот зал. Даскин задумчиво кивнул. Статуи его не на шутку смутили.

– А вот этого я терпеть не могу, – сообщила Лизбет, когда они приблизились к следующей скульптуре – зловещему мужчине с жесткой линией губ, скривившихся в злобном оскале, в шляпе, надвинутой до бровей. В нем с большим трудом можно было признать Картера. – Это Хитклифф, который стремился уничтожить всех обитателей Трашкросс Гранджа и Грозового перевала.

В глубине зала послышались шаги. Даскин в темноте никого не увидел, но Лизбет прошептала:

– Это анархист. Надо спрятаться.

Они скользнули за статуи, стоявшие по всему залу. Притаившись за пьедесталами, сквозь скопления скрюченных рук и ног можно было спокойно наблюдать за всем, что происходило в зале. Поначалу Даскин ровным счетом никого не видел. Наверное, Лизбет лучше него видела в темноте. Но вот он различил силуэт первого из Превращенных – одного из тех мутантов, целое войско которых видел на Ониксовой Равнине. За первым появился еще один, и еще… Их было множество. Один за другим они входили в зал на расстоянии тридцати шагов друг от друга. Превращенные спускались с парадной лестницы, шагали по темным галереям. Их движения были дергаными, механическими, их головы венчали конические шапки, а на лицах торчали конические носы. Серые, как у всех анархистов, плащи развевались и хлопали, словно крылья летучих мышей. Мимо статуй, за которыми прятались Лизбет и Даскин, прошла тысяча Превращенных, потом – еще тысяча, да так близко, что были хорошо видны их остекленевшие глаза и слышно хриплое, с присвистом дыхание – так дышат перед смертью. Стук шагов Превращенных эхом разносился по залу. Вытягивая головы, словно жуткие птицы с острыми клювами, они вглядывались во мрак, и искали, искали…

Миновала четверть часа, а поток Превращенных все не иссякал. Один из мутантов устремил взгляд, казалось, прямо на Даскина, и Даскин похолодел. Он даже дышать боялся. Но вот Превращенный отвел глаза. Тревоги он не поднял – по всей видимости, решил, что ему что-то померещилось, и зашагал дальше.

– Кто это такие? – прошептала Лизбет. – Откуда они взялись?

– Человек в Черном явно опустошил Ониксовую Равнину, – шепотом ответил ей Даскин. – Как же нам убежать от них?

– Должен найтись выход, – ответила Лизбет. – Но бежать нельзя – они нас сразу заметят. В доме есть много потайных дверей. Может быть, одна из них найдется и здесь, среди этих статуй.

Даскин недоверчиво поднял брови. Он не думал, что им может так несказанно повезти. Между тем Лизбет прикоснулась к руке ближайшей статуи. Рука едва заметно изогнулась, и в постаменте статуи открылась потайная дверца. За ней чернел туннель.