Майкл Стэкпол - Война темной славы

Произнося свою речь, Ли расхаживал взад и вперед. В руках у него была палка с раскаленным концом, которую он вытащил из костра и которой размахивал, как мечом, будто сражался с каким-то невидимым противником. Мы все хохотали, а Ли продолжал нас веселить.

Даже его отец пару раз не сдержал смех. В конце представления Ли поклонился и, швырнув свой деревянный меч в костер, сел рядом с отцом.

Лорд Норрингтон встал и потрепал сына по светлым волосам.

— Господа, все вы хорошо потрудились сегодня. То, что мы обнаружили темериксов в этих местах, — дурное предзнаменование, я в этом не сомневаюсь. Но было бы хуже, если бы мы их вовсе не заметили. Не знаю, какое будущее сулят нам эти открытия, но сегодня каждый из вас — герой, и ваши подвиги будут долго помнить.

По дороге назад, в Вальсину, я вдруг начал понимать, насколько невероятно все, что произошло с нами за последние два дня. Во время охоты, полностью захватившей нас, мы ощущали себя частью единого целого, членами большой охотничьей семьи. Там, в лесу, нас сплотило общее дело. У нас не было времени раздумывать над необычайностью происходящего. Теперь же, возвращаясь домой, мы встречали людей, которые и представить себе не могли, что мы пережили.

Прибытие Раунса в город породило слухи о разгуливающих по деревням темериксах, так что фермеры и пастухи, завидев нас, подходили и интересовались, как прошла охота. Лорд Норрингтон был неизменно вежлив и отвечал им, что он вполне доволен тем, как мы справились со своей задачей.

— Теперь вообще не о чем беспокоиться.

На окраинах Вальсины люди собирались на улицах, чтобы посмотреть на нас. Не так уж много они могли разглядеть — лишь величественную процессию охотников на лошадях и несколько повозок. Мы убрали от посторонних глаз шкуры и другие трофеи, лишив любопытных наблюдателей повода для оханий и аханий. Даже наш раненый охотник держался молодцом, повязок его видно не было. В общем, выглядели мы так, словно наш поход не доставил нам никаких неприятностей.

Когда мы добрались до Старого Города, лорд Норрингтон отправил Ли, Нея и меня по домам, чтобы там нас увидели живыми и невредимыми. Мы собирались сразу же по прибытию в Вальсину отправиться в храм Кедина, чтобы принести свою благодарственную молитву, но лорд сказал, что это может подождать. После храма мы собирались пойти повидать Раунса, но лорд Норрингтон заметил, что было бы лучше, если бы мы отложили этот визит до вечера или даже до следующего утра, поскольку Раунс тяжело ранен и, вероятно, не скоро оправится от своих ран.

Я улыбнулся и потрепал лошадь за гриву.

— Тогда пойду повидаю отца и по дороге в храм отведу лошадь в ваше поместье.

Лорд Норрингтон отрицательно покачал головой.

— Эта лошадь теперь твоя, юный Хокинс. И к вам, господин Карвер, это тоже относится. В первую ночь вы оба спасли господина Плейфира, себя и моего сына. Это самое малое, что я мог бы для вас сделать, чтобы выразить свою благодарность.

Ней застыл в изумлении.

— Вы так добры, милорд.

Ли нахмурился.

— Вот, значит, как. Мое спасение оценивается в лошадь с седлом.

Норрингтон взглянул на сына.

— Я же сказал, что это наименьшее, что я могу сделать, Босли. Я не говорил, что это все, чем я готов отблагодарить их, но остальное позже. Прощайте. Надеюсь, скоро снова буду иметь приятную возможность увидеться с вами.

Я кивнул лорду, затем развернул лошадь и направился к дому. По дороге я остановился у ближайшей конюшни, показав свою лунную монету, договорился о месте на месяц для моей лошади. Когда я подошел к дому, у передней двери толпились мальчишки — одного из них я видел по дороге сюда. Я прикрикнул на них, чтоб уходили, мальчишки неохотно побрели прочь от нашего дома, а самый старший презрительно крикнул мне, что история об убитом мною чудовище — это явная выдумка.

Я постучал и вошел внутрь, минуя занавесь масок за дверью. Мама была на кухне. Увидев меня, она бросилась мне на грудь, повисла на мне, крепко обняла, и я чувствовал, как ее тело содрогается от плача. Я почувствовал влагу маминых слез на своей шее, поцеловал ее в ухо и обнял покрепче. Вскоре мама перестала всхлипывать, слегка отстранилась от меня, вытерла глаза большими пальцами рук и обтерла руки о фартук.

— Ты голоден, Таррант?

Она указала рукой на очаг.

— У меня там бобы варятся и хлеб печется. Я не знала, когда ты вернешься. Эскадроны твоих братьев приведены в состояние боевой готовности. Отец в усадьбе, в замке господина мэра. Они разрабатывают план дальнейших действий на случай массового вторжения Северной Орды.

— Я в порядке, мама, всего лишь пара синяков да несколько царапин.

Она подошла к черному чугунному горшку, висевшему над очагом, подняла крышку, обернув ее фартуком, и помешала ароматные бобы.

— Я знаю, Таррант, но после того, как я узнала о Раунсе… Любая мать волновалась бы.

Она снова повернулась ко мне лицом, держа в одной руке, как щит, крышку горшка, а в другой — ложку, сверкавшую, словно меч.

— Я всегда останусь твоей матерью и всегда буду переживать. Знай это. Потому, что я люблю тебя.

Я кивнул.

— Я знаю.

Я отодвинул стул от стола и сел на него.

— А как Раунс?

— Дочь пекаря носила хлеб в семью Плейфиров и сказала, что Раунс выживет. Ногу он не потеряет, потому что ему вовремя оказали необходимую помощь в лесу.

— Это Ней сделал ему припарку.

— Ней?

— Нейсмит Карвер. Я познакомился с ним на празднике. Ней был помощником оружейного мастера, но захотел стать воином. Думаю, теперь ему представится возможность осуществить свою мечту.

Я улыбнулся, когда мама поставила передо мной миску с бобами, от которой поднимался в воздух аппетитный пар.

— Спасибо, но я могу дождаться отца.

— Не знаю, когда он вернется, так что поешь сейчас.

На лице мамы появилась улыбка.

— Когда мы узнали, что произошло с вами, твой отец сказал мне, что ты и в одиночку из всего этого выпутался бы. Он говорил, что с тобой все будет хорошо. Я верила ему, но…

Она осеклась на полуслове, словно вспомнив что-то, чего очень боялась, и шмыгнула носом, скорее решительно, нежели грустно.

— Неважно. Ты обязательно поешь сейчас…

— Да я и в самом деле проголодался. Лагерная еда довольно неплохая, но…

— Правильно, Таррант Хокинс. Возможно, твой ум переполнен сейчас всеми этими мыслями о войнах, сражениях, всей этой жестокой романтикой, но для того, чтобы выжить, нужно еще и кое-что посущественней, например, бобы в желудке.

— И мама, которая позаботится о том, чтобы я их съел.

— Совершенно верно, Таррант, совершенно верно.

Она кивнула головой, а затем снова помешала бобы.

— Думаю, отец был прав.

Ли, Ней и я встретились в храме на закате. У меня был с собой накрытый крышкой глиняный горшочек с бобами — мама настояла на том, чтобы я отнес его Плейфирам. Я попросил одного из прислужников присмотреть за горшком. Мы же втроем купили угли и ладан, заплатив на этот раз настоящие деньги, и спустились к подножию статуи Кедина, чтобы вознести ему свои молитвы в благодарность за наш успех.