Кристофер Сташеф - Маг-крестоносец

Мэт сдвинул брови.

— Но вы — духи воздуха и земли. Для того чтобы изничтожить любого из вас, он должен окружить его облаком водяного пара.

Дух подозрительно прищурился.

— Откуда тебе это ведомо?

— Я — чародей столь же могущественный, сколь и он, — пояснил Мэт. — И потому способен поступить с тобой точно так же, если ты не скажешь правду. Зачем этот послал тебя сюда?

— Чтобы... чтобы я передал... известие! — заикаясь, вымолвил песчаный дух.

— Так говори же!

Видно было, что дух все еще не пришел в себя от испуга, но все же он дрожащим голосом заговорил:

— Твои дети похищены! Ты никогда не увидишь их вновь, если только королева немедленно не уведет отсюда свое войско, прекратив помощь защитникам города. И ты должен уйти вместе с ней! — Сказав это, дух взвыл:

— Не вини меня в этом! Не я украл твоих детишек! Я только сказал тебе то, что мне было ведено сказать, вот и все, все!

Мэт смотрел на песчаного духа таким взглядом, что от него даже храбрейший из храбрых струхнул бы порядком, но его гнев оказался бледным в сравнении с гневом, охватившим Алисанду. Не говоря ни слова, она выхватила из ножен меч и шагнула к духу-колдунчику. Быть может, холодное железо на арабских духов не действовало столь губительно, как на европейских, но дух в страхе отшатнулся от взбешенной королевы и стоявшего за ее спиной мага и залепетал что-то уж совсем нечленораздельное.

В разговор вступил калиф — по-видимому, он сделал кое-какие выводы из того, что наболтал дух.

— Кто похитил детей? — требовательно вопросил он.

— Не знаю я! Не знаю ничего! — запричитал дух. — Что я знаю? Этот маг в синем балахоне велел мне сказать вам то, что я сказал, и все! А где они — не ведаю я!

— Итак, — тяжело вымолвил калиф, — верховный жрец Аримана готов на все, что угодно, лишь бы выиграть эту войну, даже на самые мерзкие подлости. — Он обернулся к Алисанде. — Ты знаешь, с кем мы сражаемся, королева. Убивать это бессмысленное создание не стоит. У него ничего нет, кроме той вести, которую он передал нам.

— Но и терпеть его здесь я не намерена, — процедила сквозь зубы Алисанда. — Супруг мой, избавь меня от этой мерзости!

Песчаный дух не стал ждать. Со стоном, плавно перешедшим в вой, он совершил пируэт и завертелся все быстрее и быстрее. Вскоре он превратился в песчаную воронку, воронка поднялась в воздух, перевалила через стену, опустилась к земле и направилась к мавританскому войску.

Верховный чародей Тафы пропел заклинание и наставил на смерч свой магический жезл. На краю песчаной воронки вспыхнула порядочного размера искра. Воронка заплясала, подпрыгнула, завопила и вприпрыжку помчалась прочь от города и вскоре исчезла за горизонтом.

Калиф обратил печальный и сочувственный взгляд к Алисанде и Мэту. Королева была бледна, но уже успела овладеть собой. Мэт сгорбился, понурился, его лицо потемнело от злости.

— Что же делать, ваше величество и лорд-маг? — спросил калиф. — Как нам теперь быть, когда мы получили такие ужасные вести?

— Я не могу рисковать жизнью моих детей, господин мой, — поджав губы, ответила Алисанда. — Глубоко сожалею, но я должна покинуть вас, и вместе со мной уйдет мое войско.

— Теперь ничто не грозит Иерусалиму, — заверил ее калиф. — Ведь к нам прибыл эмир Тафа.

— Но наших детей этим не вернешь, — проговорил Мэт. — А пойти на уступку их похитителям — значит только доставить им радость.

Алисанда резко обернулась к мужу и уставилась на него так, словно он предал ее.

— Не желаешь же ты остаться?!

— Конечно, нет, — покачал головой Мэт. — Но с другой стороны, ничего не было сказано о том, как быстро ты должна вернуться в Меровенс, и уж точно не было сказано ни слова о том, что ты должна добираться туда морем. Так что ты вполне можешь повести войско в обход Срединного Моря.

— И оказаться поблизости от Византии, если Орда тронется туда? — с горечью в голосе спросила Алисанда. — Если я вступлю в бой с врагами на этих землях, я только получу еще одно предупреждение!

— Верно. Но если за это время мне удастся разыскать детей и спасти их, ты не успеешь уйти далеко, сможешь вернуться и поучаствовать в защите Иерусалима.

Алисанда с минуту, показавшуюся Мэту вечностью, не спускала с него глаз. Затем губ ее коснулась улыбка, а в глазах вспыхнул огонь истинной воительницы.

— Риск огромен, — с сомнением проговорил калиф. — Ты думаешь, что тебе и вправду удастся спасти твоих детей?

— Если уж на это кто способен, так это мой супруг. И он прав: мы не смеем оставлять их заложниками в руках столь злобного человека, — заявила Алисанда. — К тому же Арьясп все равно наверняка убьет их, когда покончит с завоеваниями.

— Это верно, — согласился калиф. — И все же очень опасно. Неужели ты не хочешь, чтобы они оставались в живых как можно дольше?

— Конечно, только этого я и хочу, — ответил Мэт. — Но спасти их я могу, только разыскав и вызволив из плена с помощью моего волшебства.

— Тебе потребуется поистине могущественное волшебство, — дрогнувшим голосом произнесла Алисанда, — если этому злобному колдуну удалось похитить их из-под присмотра твоих родителей и Знахаря!

— Да, — мрачно кивнул Мэт. — Могущественное волшебство или... изменник в рядах врагов. Никогда не стоит недооценивать силу людской алчности, а также возможности старой доброй физической силы.

— Простые решения зачастую оказываются самыми верными, — согласился калиф.

— И тем не менее лазутчики Арьяспа должны воочию убедиться в том, что войско королевы Алисанды ушло из города, — заметил Мэт, — и что я отбыл вместе с ним. Думаю, они не будут иметь ничего против того, что я уйду сам по себе.

Но тут плечо его опустилось под весом мягкого, мурлыкающего комочка.

Мэт против воли улыбнулся:

— Ну... не совсем сам по себе. Что стряслось, Балкис? Тебе не по душе, когда обижают детенышей, даже если они не кошачьи, а человеческие?

Балкис ответила ему весьма выразительным мяуканьем.

Химена и Рамон провели Лакшми в солярий, откуда были вызваны ее нападением на замок. Уют и спокойствие, царившие в этой комнате, казалось, мгновенно подействовали на джинну умиротворяюще. Лучи солнца, проникая в высокие стрельчатые окна, заливали теплым светом отполированное до блеска дерево и обивку мебели, краски на гобеленах казались более яркими. Химена усадила гостью на стул и велела стражнику, чтобы тот послал слугу за кофе, которым королевское семейство снабжал Тафа ибн Дауд. Затем она послала за леди Элидори.

— Я не понимаю, — возразила Лакшми. — Что нам толку от того, что не может вспомнить эта женщина?

— Мы имеем дело с врагом, который обожает отрицания, — сказала ей Химена. Она понимала, что сейчас Лакшми все, что не имеет непосредственного отношения к розыску ее похищенных детей, кажется пустой тратой времени. — Запасись терпением, моя милая. Кто бы ни похитил твоих малышей, он мог украсть и детей Мэтью. Стоит попробовать поискать его следы здесь.