Клиффорд Саймак - Вы сотворили нас

Отложив в сторону конверт, я просмотрел остальную корреспонденцию, среди которой не оказалось ничего, заслуживающего внимания. Несколько записок от друзей, желавших мне хорошо устроиться на новом месте, причем в большинстве из них проскальзывала какая-то нотка неестественной веселости

– и я не был уверен, что мне она нравилась. Похоже, все они пришли к выводу, что я малость спятил, отправившись в это захолустье, чтобы написать никому не нужную книгу. Кроме того, среди почты были счета, которые я забыл вовремя оплатить, пара журналов и несколько приглашений.

Я вернулся к манильскому конверту и распечатал его. Оттуда выпала тоненькая пачка ксерокопий с приколотой к ним запиской, гласившей:

«Дорогой Хортон!

Разбирая бумаги в дядином столе, я наткнулся на это и, памятуя, что вы были его близким другом, человеком, которого дядя очень высоко ценил, снял для Вас копию. Признаться, я не представляю, что с этим делать. Будь это любой другой человек, я склонен был бы принять все это за фантазии, в силу каприза или, может быть, в надежде избавиться от них изложенные на бумаге. Однако дядя никогда не был склонен к фантазиям – думаю, Вы должны с этим согласиться. Интересно, упоминал ли он когда-нибудь об этом при Вас? В таком случае, Вы поймете все это лучше меня.

Филип»

Я отцепил записку и, отложив ее в сторону, посмотрел на документ, страницы которого были исписаны мелким, неразборчивым почерком моего друга, разительно непохожим на него самого.

Никакого заголовка не было. Ни малейших указаний на то, что он собирался с этой рукописью делать, тоже.

Я поудобнее устроился в кресле и приступил к чтению.

«Эволюционный процесс (так начинался документ) – это феномен, всю жизнь представлявший для меня особый и захватывающий интерес, хотя в своей профессиональной области я занимался лишь одним маленьким и, возможно, не самым эффектным его аспектом. Как ученый-историк, я с течением лет все больше и больше интересовался направлением эволюции человеческого мышления. Стыдно признаться, сколько времени и сил я потратил, пытаясь построить график, схему или диаграмму развития человеческого мышления на протяжении всей истории рода людского… Объект, однако, оказался слишком обширен (а в некоторых отношениях, признаться, и слишком противоречив), чтобы я смог представить его в виде схемы. И все же я убежден, что человеческое мышление эволюционирует; что основы его постоянно изменяются на протяжении письменной истории; что сегодня мы мыслим совсем не так, как сотню лет назад; что наши нынешние мнения сильно изменились по сравнению с бытовавшими тысячу лет назад; и дело не в том, что у нас прибавилось знаний, на которых базируется мышление, а в том, что сама точка зрения человечества претерпела изменения – эволюционировала, если угодно.

Может показаться забавным, что кто-то настолько поглощен изучением процесса человеческого мышления. Но те, кто так полагает, ошибаются. Ибо от всех живущих на Земле существ человека отличает именно способность к абстрактному мышлению – и ничто иное.

Бросим взгляд на эволюцию, не претендуя на попытку глубоких изысканий, а лишь коснувшись некоторых наиболее очевидных вех, поставленных палеонтологией, – вех на пути прогресса, берущего начало в первичном океане, где зародились первые микроскопические формы жизни. Оставив без внимания все мелкие изменения, не определяющие сути процесса, займемся лишь главными линиями, результирующими эти незначительные изменения.

Первой из упомянутых вех явилась для некоторых форм жизни необходимость перехода из водной среды на сушу. Эта способность к перемене окружающей среды, несомненно, появилась в результате длительной, может быть, болезненной, и, вероятно, весьма опасной процедуры. Однако для нас, сегодняшних, отдаленность по времени превратила этот процесс в разовое событие, означающее крутой перелом в схеме эволюции. Другой такой вехой оказалось появление хорды, миллионы лет спустя превратившейся в позвоночник. Следующей послужило появление прямохождения – хотя лично я не склонен переоценивать значение вертикального, стоячего положения. Все-таки определяющим признаком человека является не прямохождение, а разум, способность к отвлечению от «сейчас» и «здесь».

Эволюционный процесс заключает в себе длинную цепь событий. Эволюция испытала и отбросила множество направлений, и множество видов исчезло, будучи слишком неразрывно с этими направлениями связано. Но всегда оставался некий фактор – или совокупность факторов, – которые обеспечивали связь этих исчезнувших видов с новыми линиями эволюционного древа. И невольно возникает мысль, что сквозь дремучие дебри изменений и модификаций пролегает единое центральное направление эволюции, нацеленное на некую финальную форму.

Это центральное направление, многие миллионы лет спустя приведшее к появлению человека, характеризуется медленным ростом мозга, который с течением времени породил разум.

Весьма любопытной и важной представляется мне особенность эволюционного процесса, заключающаяся в том, что никакой наблюдатель, исходя из здравого смысла, не смог бы предугадать изменений до того, как они произошли. Полмиллиарда лет назад ни один здравомыслящий наблюдатель не отважился бы предсказать, что через каких-нибудь несколько миллионов лет многие формы жизни оставят воду и выйдут на сушу. В сущности, это должно было показаться тогда наименее вероятным, практически невозможным событием. Ибо созданные к тому времени формы жизни нуждались в воде, не могли жить нигде, кроме воды. А земля тех времен, обнаженная и стерильная, казалась самым негостеприимным, самым неподходящим местом для жизни – примерно таким, каким представляется нам сегодня космическое пространство.

Полмиллиарда лет назад формы жизни на Земле отличались крошечными размерами. И это казалось столь же непременным условием жизни, как и вода. Ни один наблюдатель тех дней не смог бы вообразить ни чудовищных динозавров более поздних эпох, ни нынешних китов. Их размеры этот наблюдатель счел бы невозможными. О возможности летать он и вовсе бы не подумал – эта концепция оказалась бы за пределами его сознания. И даже если бы он случайно допустил на миг такую идею, то не смог бы представить себе ни побудительной причины, ни способа ее осуществления.

Мы же, оглядываясь на прошедшее, видим обоснованность и правильность эволюционного процесса, сознавая вместе с тем и его непредсказуемость.

Хотя вопрос о том, кто сменит человека в ходе дальнейшей эволюции, время от времени и возникал, однако всегда оставался предметом отвлеченных рассуждений. Насколько я понимаю, никто не хочет подумать об этом всерьез. В большинстве своем люди уверены, что сейчас бессмысленно размышлять о вопросе, решение которого отнесено слишком далеко в будущее. Первые приматы появились всего лишь около восьмидесяти миллионов лет назад; человек существует на планете – даже по самым оптимистическим подсчетам – всего два-три миллиона лет. И потому, исходя из судьбы трилобитов и динозавров, можно утверждать, что у приматов впереди еще многие миллионы лет существования – до тех пор, пока они не вымрут или не утратят своего господствующего положения на Земле.