Роберт Сальваторе - Тысяча орков

Инновиндиль и Тарафиэлю неоднократно удавалось почти что настичь Эллифейн, однако казалось, что та постоянно опережала их на один шаг. Девушка будто исчезла, попросту скрылась из виду, и следы ее подернулись пылью. Лунные эльфы подозревали, что не обошлось без вмешательства колдунов, возможно, те воспользовались заклинанием переноса на расстояние, однако никто не желал признаваться ни в чем подобном, и, несмотря на все предпринятые усилия и изрядное количество потраченного золота, ни один колдун или волшебник так и не признался, что вообще встречался с Эллифейн.

Следы оборвались, хотя лунные эльфы по-прежнему надеялись, что Эллифейн отреклась от цели всей жизни — отыскать и уничтожить Дзирта (в чем отнюдь не были уверены ни Тарафиэль, ни Инновиндиль). Оружие, что держала в своей руке Эллифейн, направлялось не разумом, но непреходящим гневом и жаждой мести, подобных которым эльфы прежде не знали.

— Как соседи, мы обязаны предостеречь короля Бренора, — ответил Тарафиэль.

— Разве мы чем-то обязаны дворфам?

— Обязаны лишь в том случае, если путь, которым, возможно, по-прежнему следует Эллифейн, не сдерживается никакими нравственными соображениями.

Некоторое время Инновиндиль обдумывала сказанное, а после кивком выразила согласие:

— Она полагает, будто ей удастся разрушить образы, что преследуют ее на каждом шагу, лишь когда она убьет Дзирта. Однако, совершив убийство, она продолжит истребление дроу, чтобы отомстить за свою семью.

— Но если мы предупредим Дзирта, а она выдаст себя и собственные намерения, то Эллифейн, вероятнее всего, окажется мертва, — заметил Тарафиэль, и Инновиндиль вздрогнула при одной лишь мысли о гибели соплеменницы.

— Возможно, гибель окажется для нее милосердным избавлением, — тихо заметила эльфийка и взглянула на Тарафиеля. Тот весь напрягся, а глаза его угрожающе сощурились.

Но тут же лицо эльфа смягчилось, едва лишь он осмыслил простые доводы Инновиндиль и осознал, что Эллифейн, подлинная Эллифейн, уже давно погибла той ночью на залитом лунным светом лугу, став неимоверно, неискоренимо порочным существом.

— Не думаю, что Пайкелу и Айвену Валуноплечим следует передать королю Бренору подобные сведения, — заметила Инновиндиль, и Тарафиэль настолько повеселел, что его губы изогнулись в улыбке.

— Скорее всего, они многое переврут и тем самым накличут войну между Мифрил Халлом и Лунным Лесом, — произнес эльф, напряженно усмехнувшись.

— Бум! — добавила Инновиндиль, изображая Пайкела, и лунные эльфы рассмеялись.

И все же Тарафиэль взглянул на западную сторону небосклона, туда, где солнце садилось и окрашивало облака розовым пламенем, и смех его оборвался. Где-то там находилась Эллифейн, живая или мертвая, но он никак не мог спасти ее.

Гном и без того с легкостью поддавался смятению, однако же на сей раз произошедшее оказалось выше его сил. Он стремительно шагал по улицам Мирабара, направляясь к входу в Нижнеград, однако путь его был извилист. Нанфудл старался изо всех сил остаться незамеченным — и его старания были чрезмерны.

Он и сам осознавал их чрезмерность, а потому выбрал более прямую дорогу и, сделав над собой усилие, перешел на обычный шаг. В конце концов, почему бы ему и не посетить Нижнеград? Он был Верховным Алхимиком маркграфа, нередко работал со свежедобытой рудой, зачастую посещал и дворфов, так с чего ему скрывать, куда направлен его путь?

Нанфудл тряхнул головой, в который раз выбранив себя, после же остановился, сделал глубокий вдох и двинулся дальше, более спокойным шагом, с чрезмерно невозмутимым выражением лица.

Собственно говоря, лицо его сохраняло спокойствие лишь до тех пор, пока он вновь не напомнил себе, куда направляется. Гном сообщил советнику Аграфану о злоключениях Торгара, полагая, что этим исчерпываются последствия того, что он случайно узнал об аресте дворфа и считая, что дружеский долг перед дворфами выполнен. Однако после того, как прошло немало времени, но в отношении Торгара не предприняли никаких действий, Нанфудл пришел к выводу, что Аграфан решил ограничиться лишь визитом к маркграфу. Гораздо худшим по мнению гнома было то, что дворфы Мирабара по-прежнему считали, что Торгар находится на пути в Мифрил Халл, а возможно, и добрался до цели путешествия. В течение нескольких дней гнома терзали муки совести. Достаточно ли он сделал? Не состоял ли его дружеский долг в том, чтобы сообщить обо всем дворфам, или хотя бы Язвию Мак-Сому, которого считали закадычным приятелем Торгара Молотобойца? Или же его долг перед работодателем-маркграфом, человеком, пригласившим гнома в Мирабар, состоял в том, чтобы держать рот на замке и не совать нос в чужие дела?

Вновь и вновь задавал себе бедняга Нанфудл эти мучительные вопросы, и поступь гнома становилась уже не столь уверенной, путь — все более петляющим, и алхимик сцепил руки на животе, нервно вращая большими пальцами. Глаза его были полуоткрыты, гном изучал свое сердце и разум, не забывая посматривать вокруг, а потому Нанфудл вздрогнул, когда, свернув в очередной переулок, наткнулся на возвышающуюся над ним фигуру.

Нанфудл тотчас же остановился, не сразу подняв голову, а изучая прекрасный силуэт, пока наконец не столкнулся с пристальным взглядом Шаудры Звездноясной.

— Э-э… Здравствуй, хранительница скипетра, — нервно поприветствовал женщину гном. — Превосходный день для прогулки, не так ли?

— Да, наверху отличная погода, — ответила та. — Ты уверен, что и в Нижнеграде так же приятно?

— В Нижнеграде? Ну… откуда же мне знать, как обстоят дела в Нижнеграде… давненько я не виделся с дворфами… уж не одну неделю!

— И конечно же, именно сегодня ты решил наконец с ними повидаться.

— Д-да н-н-нет, с ч-ч-чего б-бы вдруг… — заикаясь ответил гном. — Я просто вышел прогуляться. Да-да… просто пытался получше обдумать формулу, что пришла мне в голову. Должно быть, на сей раз получится сделать металл прочнее…

— Оставь отговорки при себе, — резко перебила хранительница скипетра. — Так вот кто нашептал Аграфану…

— Аграфану? Ты говоришь о советнике Аграфане?

Понял Нанфудл, насколько неубедительно прозвучали его слова, и оттого лишь сильнее занервничал перед проницательной Шаудрой.

— В ту ночь, когда Торгара Молотобойца водворили в Мирабар, Джафар чересчур расшумелся в дверях, — заметила Шаудра.

— Джафар? Расшумелся? Что с того, полагаю, он всегда шумит, — наобум произнес Нанфудл, полагая себя большим хитрецом. — В каких бы там дверях он не расшумелся, хотя я не припоминаю, чтобы мне доводилось встречать его в дверях…

— Вот как? — по прекрасному лицу Шаудры расплылась коварная улыбка. — Разве ты не удивлен, услышав, что Торгара Молотобойца водворили в Мирабар? Так значит, для тебя это — не новость?