Роберт Сальваторе - Хрустальный осколок

Регис оглянулся через плечо и закатил глаза, словно подобные поездки стали для него обычным делом.

Веселье дроу было недолгим.

Прежде чем он успел пройти несколько метров, его остановили двое дварфов.

"Хорошо, что мы нашли тебя, эльф” – сказал один. Дроу сразу понял, что они принесли ему плохие новости.

"Бруенор?” – спросил он.

Дварфы кивнули. “Он лежит при смерти и быть может уже мертв. Он спрашивал о тебе.”

Не говоря больше ни слова, дварфы провели Дриззта через поле к маленькому шатру, который они разбили неподалеку от входов в свои туннели.

Внутри тускло горели свечи. У кровати, располагавшейся у дальней стены, стояли Вулфгар и Кэтти-бри со склоненными головами.

Бруенор лежал на кровати, его голова и грудь были обернуты окровавленными бинтами. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, словно каждый его вздох был последним. Дриззт бесшумно приблизился к нему, решив сдержать слезы появившиеся в его лиловых глазах.

Бруенор не хотел бы видеть как он плачет у его предсмертного одра.

"Это…эльф?” – задыхаясь произнес Бруенор, когда увидел темный образ над собой.

"Я пришел мой дорогой друг, ” – ответил Дриззт.

"Чтобы увидеть…меня на моем пути?”

Дриззт не мог честно ответить на столь непонятный вопрос. “На твоем пути?” Он с трудом выдавил смешок. “Ты неисправим! Я не хочу и слышать разговоров о смерти – кто кроме тебя сможет найти Митриловый Зал?”

"А, мой дом…” Бруенор вспомнил это название и расслабился, словно его мечты готовы были перенести его сквозь темное путешествие, которое ему предстояло. “Тогда ты будешь со мной?”

"Конечно, ” – согласился Дриззт. Он посмотрел на Вулфгара и Кэтти-бри ища поддержки, но убитые собственным горем, они не поднимали глаз.

"Но не сейчас, ” – объяснил Бруенор. “Слишком скоро наступит зима!” Он закашлялся.

"Весной. Да, весной.” Его голос ослаб и он закрыл глаза.

"Да, мой друг, ” – согласился Дриззт. “Весной. Я увижу тебя в твоем доме весной!”

Глаза Бруенора вновь открылись, их тусклый предсмертный свет сменился подобием старых искорок. Довольная улыбка расплылась по лицу дварфа, и Дриззт был счастлив, что смог утешить своего умирающего друга.

Дроу посмотрел на Вулфгара и Кэтти-бри и увидел, что они тоже улыбаются друг другу.

Внезапно, к ужасу и удивлению Дриззта, Бруенор сел и сорвал бинты.

"Есть!” – крикнул он. “Ты сказал это, и теперь у меня есть свидетели!”

Дриззт, едва не рухнув от первоначального шока, бросил сердитый взгляд на Вулфгара. Варвар и Кэтти-бри с трудом сдерживали свой смех.

Вулфгар пожал плечами и смех вырвался наружу. “Бруенор сказал, что обкорнает меня до роста дварфа, если я произнесу хоть одно слово!”

"Что он бы и сделал!” – добавила Кэтти-бри. И эта парочка поспешила поскорее ретироваться из шатра. “Совет в Брин Шандере, ” – быстро объяснил Вулфгар. Смех снаружи постепенно удалялся. “Будь ты проклят, Бруенор Баттлхаммер!” – насупился Дриззт. Но затем не сдержав себя, он сгреб дварфа в охапку и крепко сжал его.

"Давай побыстрее покончим с этим, ” – проревел Бруенор, отвечая на объятия. “У нас еще много работы! Весна наступит быстрей чем ты думаешь, и с наступлением первого теплого дня мы двинемся на поиски Митрилового Зала!”

"Где бы он ни был, ” – засмеялся Дриззт, слишком счастливый, чтобы злиться на обман.

"У нас получится, дроу!” – закричал Бруенор. “У нас всегда все получается!”

Эпилог

Зима, последовавшая за битвой была одинаково трудна как для народа Десяти Городов, так и для варваров, но объединив свои усилия они смогли выжить. Много раз заседал совет за время долгих зимних месяцев во главе с Кассиусом, Дженсином Брентом и Кемпом представляющих интересы народа Десяти Городов и Вулфгара и Ревяка – варваров. Их первым официальным решением был указ о взаимном союзе двух народов, несмотря на многочисленные протесты с обеих сторон.

Те города, что не были затронуты нашествием армии Кессела, послужили убежищем для беженцев со всей долины. С первыми признаками весны по всей долине начались восстановительные работы. Жизнь стала постепенно налаживаться, и после того как варвары по указанию Вулфгара предприняли экспедицию и вернулись с сокровищами дракона, совет принял решение поделить города среди выживших людей. Дружеские отношения между двумя народами несколько раз были на грани краха и существовали лишь благодаря железной воле Вулфгара и бесконечному терпению Кассиуса.

Когда все спорные вопросы были улажены, то варварам на отстройку были отданы города Бремен и Каер-Кониг, жители Каер-Конига перебрались в реконструированный Каер-Денивал, а беженцам из Бремена, не пожелавшим жить в одном городе с варварскими племенами были предложены дома во вновь отстроенном Таргосе. Это была трудная ситуация, в которой смертельные враги были вынуждены забыть о своих разногласиях и жить бок о бок друг с другом. Однако победивший в сражении народ Десяти Городов не мог назвать себя победителем. Каждого человека коснулась эта трагедия, никто не перенес битву без потерь.

Исключая Региса.

За свое участие в битве халфлинг был награжден почетным званием Первого Гражданина и получил в подарок самый лучший дом во всех Десяти Городах. Кассиус с готовностью уступил свое жилище “Разрушителю Башни”. Регис принял предложение советника и все остальные бесчисленные подарки доставлявшиеся из других городов, и несмотря на то, что он и в действительности заслуживал самых лестных отзывов, он считал себя лишь партнером скромного дроу. А так как Дриззта До’Урдена не было в Брин Шандере и он не мог принять подарки, то Регис считал, что вправе взять на себя столь ответственную миссию.

Халфлинг всегда стремился к подобному образу жизни. Он истинно наслаждался богатством и роскошью, и не мог знать, что вскоре ему придется заплатить большую цену за свою популярность.

Дриззт и Бруенор провели зиму в приготовлениях к поискам Митрилового Зала. Дроу намеревался сдержать свое слово, несмотря на обман, потому, что после сражения его жизнь не сильно изменилась. Несмотря на то, что он был истинным героем всей битвы, он замечал, что люди Десяти Городов едва выносили его общество. А варвары, исключая Вулфгара и Ревяка, в открытую избегали его, вознося охранные молитвы своим богам, когда случайно встречались с ним.

Но дроу воспринимал это со свойственным ему стоицизмом.

"Слухи в городе говорят, что ты отдал свой голос в совете Ревяку, ” – сказала Кэтти-бри Вулфгару во время одного из его многочисленных визитов в Брин Шандер.

Вулфгар утвердительно кивнул головой. “Он старше и мудрее меня.”