Кейт Форсит - Проклятые башни

Он полетел на пол со странным хриплым звуком, и Изабо в отчаянии схватилась за голову. Ишбель кувырком слетела с подоконника, за который цеплялась, и ухватилась за паутину, ухитрившись настолько замедлить его стремительное падение, что месмерд не разбился об пол. Но все же он сильно ударился, и Изабо трясущимися руками принялась поспешно распутывать липкую паутину.

К счастью, малышка упала на его жесткое членистое тело и, по всей видимости, не пострадала, хотя она обеими ручками цеплялась за Изабо и рыдала. Изабо утешала ее, боязливо глядя на то, как месмерд пытается подняться. Она знала, что должна сжечь его, пока он, беспомощный, лежит у ее ног, но не могла заставить себя поступить так безжалостно.

К ней подошла Майя, с любопытством глядя на странное существо. Она склонилась над ним и спросила холодно:

— Ты меня понимаешь?

Он ответил ей ничего не выражающим взглядом.

Она сказала:

— Если мы освободим тебя, ты обещаешь не пытаться опять схватить мою дочь? Мы хотим, чтобы ты отвез мерзкую жабу — Хан’кобана обратно к своей хозяйке и передал ей вот что. Скажи ей, что тот, кто наступает на чертополох, может уколоть ногу, но тот, кто наступает на морского ежа, умрет в мучениях. Ты передашь ей это?

Месмерд медленно склонил голову. Майя кивнула Изабо, но молодая ведьма отказалась отпустить Бронвин, чтобы выполнить ее просьбу. Майе пришлось, хотя и с огромной неохотой, самой снять пыльную паутину с тела месмерда.

— Жабу ты найдешь внизу, — сказала Майя, брезгливо обтирая руки о юбку. — А теперь иди, а не то эта ведьма превратит тебя в пепел, как уже сделала с твоим сородичем. Понял?

Он ответил ей взглядом своих мерцающих глаз и слегка неуклюже вылетел в дверь и полетел по винтовой лестнице. Майя обернулась к Изабо и протянула руки.

— Отдай мне мою дочь.

Изабо прижала Бронвин к себе.

— Не отдам! — закричала она.

В этот момент Ишбель бросилась вперед с воплем:

— Грязная ведьма! Это ты околдовала моего возлюбленного!

Она набросилась на Майю, визжа и норовя оцарапать ее. Та отступила, подняв руку, точно собираясь наложить на нее превращающее заклинание. Изабо вскочила между ними, оттеснив мать и прикрыв ее от Майи своим телом.

— Прекратите! — закричала она. — Мама, все в порядке. Она расколдовала дайадена . Теперь он снова человек. Он думает, что все еще лошадь, но мы сможем снова научить его всему, я уверена.

— Хан’гарад? Человек?

Ишбель запнулась. Изабо кивнула, и ее мать развернулась и без единого слова слетела вниз по лестнице, быстрая, словно снежный гусь.

Изабо снова обернулась к Майе. Бронвин все еще цеплялась за нее, уткнувшись лицом ей в шею.

— Ты не можешь забрать свою дочь, — сказала она твердо. — Ты можешь остаться здесь вместе со мной и заново узнать ее, но забрать ее ты не можешь. Это единственный дом, который она знает, а я для нее самый близкий человек на всем свете. Кроме того, вы обе погибнете в снегу. Наступает зима, а ты не знаешь, ни как вести себя в горах, ни где находятся горячие минеральные озера. Так что не думай, что можешь украсть ее и сбежать отсюда, превратив меня в какую-нибудь противную зверюшку, потому что если ты так поступишь, вы обе погибнете. Ты поняла меня?

Майя тепло улыбнулась ей.

— Ну разумеется, я поняла. Я и мечтать не могу ни о чем большем, чем остаться здесь с тобой и моей дочерью и заново узнать и полюбить вас обеих. Ведь мы же подруги, правда?

— Нет, — решительно сказала Изабо. — Ты — враг моего народа и причинила нам столько зла, как никто другой. Мы совсем не подруги.

Улыбка Майи померкла, и она задумчиво отвернулась.

— И все же я вряд ли могла бы быть более счастлива, — сказала она тихо. — Спасибо тебе. А теперь, пожалуйста, можно мне подержать мою дочь? Я так долго мечтала об этом.

Изабо неохотно расцепила пухлые ручки Бронвин, обвивавшие ее шею, и ласково передала ее Майе. Женщина, напевая что-то, крепко прижала ее к себе, и Изабо острым ножом полоснула ревность.

— Я должна заняться Фельдом, который тяжело ранен, и моим отцом, — сказала она резко. — Ты можешь спать в комнате напротив моей. Запомни, что я тебе сказала. Ты не знаешь дороги через горы, и здесь очень много опасностей. Ледяные великаны и косматые медведи, лавины и злые огры. Вы обе погибнете, если ты попытаешься бежать.

— Но я не собираюсь бежать, — сказала Майя с улыбкой в хрипловатом голосе, прижимаясь щекой к темной шелковистой головке Бронвин. — Я получила то, за чем пришла.

Хан’гарад тряхнул всклокоченными рыжими волосами и на четвереньках побежал по комнате. По всему лицу у него была размазана каша, комками прилипшая к его всклокоченной рыжей бороде. Он был босоног и одет лишь в старый халат Фельда, неправильно застегнутый и раскрывавшийся в самых неожиданных местах.

Изабо стояла у стола с ложкой, с которой стекала каша. У ее ног валялась разбитая миска. Бронвин подпрыгивала в своем стульчике, тоже старательно разбрасывая кашу, а Ишбель, закрыв лицо ладонями, горько рыдала.

— Это бесполезно, — твердила она. — Он никогда не научится снова вести себя, как человек! Только посмотри на него.

Изабо не обратила на нее внимания.

— Нет, дайаден , я не позволю тебе есть на четвереньках, как животное, — сказала она ласково, но твердо. — Я знаю, что ты проголодался, но ты должен снова научиться вести себя, как человек. Смотри, как я это делаю.

Она уселась за стол в тот самый миг, когда каша с ложки Бронвин угодила ей прямо в лицо.

— Хватит, Бронвин! — рассердилась она. — Это не игра. Если мой отец не помнит, как себя вести, это еще не значит, что и ты тоже можешь вытворять все, что угодно! — Она вытерла лицо и глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. — А теперь смотри, дайаден.

Изабо медленно начала есть из своей миски, подчеркивая каждое движение. Ее отец заржал, тряхнул головой и поскакал по комнате, уткнувшись носом в лужу овсянки, разлитой по полу.

— Это бесполезно, — снова сказала Ишбель. Ее лицо было влажным от слез. — Он слишком долго был конем. Он никогда больше не будет человеком.

— Нет, будет! — рассердилась Изабо. Она снова поднялась и встала на колени рядом с Хан’гарадом, издав ободряющее ржание, когда он шарахнулся от ее руки. Она ласково заставила его встать. — Попытайся запомнить, дайаден.

Он встал, слегка покачиваясь. Его зрачки так расширились от страха и смятения, что глаза из голубых стали почти черными. Она уговорила его сделать один шажок, потом еще один, но на этом его мужество иссякло, и он упал на колени. Ишбель снова закрыла лицо руками, зарыдав, и Изабо раздраженно обернулась к ней.

— Мама, почему бы тебе не подойти и не помочь мне? Подойди и покажи ему, как это делается.