Кейт Форсит - Проклятые башни

— Да, все отлично. К счастью, он проворный парень и успел вовремя убраться с дороги. Но главный конюх рвет и мечет; он говорит, что этот конь своим ржанием беспокоит других лошадей и что он боится за своих людей.

Изабо уложила малышку в сено и вошла в стойло, ободряюще пофыркивая. Лазарь нервно затанцевал, отпрянув от нее.

— Ему не нравится, что его поставили в стойло, — ответила она. — И ему не хочется, чтобы его запрягали незнакомые руки.

— Лучше бы тебе его успокоить, — сказал Риордан, — поскольку главный конюх не позволит ему волновать других лошадей.

Кивнув, Изабо погладила возбужденного жеребца, успокаивая его и говоря, что все в порядке. Он прижался к ней, настойчиво тычась головой ей в грудь. Вдруг звук неуверенных шагов по булыжникам заставил его пугливо отскочить, и Изабо ласково погладила его по носу.

— Значит, это он? — сказала Мегэн, войдя в стойло и встав рядом с Риорданом.

В тот же миг Лазарь взвился на дыбы, его глаза закатились, демонстрируя белки, а передние копыта опасно замолотили в воздухе. Изабо попятилась и упала на спину, когда жеребец бешено взбрыкнул, ударив копытами в деревянную стену сзади. Он бесновался и метался, и где-то в глубине мозга Изабо раздался его вопль: Это ты! Лживая коварная ведьма! Предательница!

Конь всем своим весом обрушился на стену, потом развернулся и ударил в дверь. Дерево затрещало и подалось. Снова и снова он бил своими мощными задними копытами, пока дверь, наконец, не разлетелась в щепки. Потом, бешено взмахнув гривой, он перескочил через Изабо и очутился на воле. Встав на дыбы, он навис над Мегэн, перебирая копытами в опасной близости над ее головой. Она отшатнулась в ошеломлении и ужасе, а Гита на ее плече пронзительно заверещал. С оскаленных зубов жеребца капала пена, он вызывающе заржал, заставив ржать и метаться других лошадей. Изабо вскочила на ноги и попыталась схватить его за голову, но не смогла дотянуться, а он отпрыгнул, взвился на дыбы и яростно бросился на Мегэн, но старая колдунья с криком осела на пол. Он забил копытами над распростертым телом и обрушился бы на нее всем своим весом , если бы Риордан не схватил длинные вилы и не отогнал жеребца. Потрясенная и перепуганная, Изабо звала его по имени, пытаясь подойти поближе и успокоить его, но жеребец отскочил от острых зубцов вил и помчался по конюшне, бешено вращая глазами. Один из конюхов хотел преградить ему путь, но жеребец сбил его с ног и выскочил во двор. До Изабо донеслись крики и бешеное ржание.

— Лазарь! — отчаянно закричала она. — Что произошло?

Далеко за горами свернувшаяся калачиком в гнезде из собственных волос Ишбель Крылатая заворочалась во сне.

— Хан’гарад? — пробормотала она.

Ее глаза медленно раскрылись, и она недоумевающим взглядом обвела комнату в Башне. Ее окружали серые стены, вокруг высоких окон украшенные резьбой в виде изящных однолепестковых роз. Невероятно длинные пряди серебристых волос взметнулись вокруг нее.

— Хан’гарад? — повторила она более уверенно.

Глубоко в ее мозгу прозвенел сдавленный крик ненависти и страха. Лживая коварная ведьма! Предательница!

Ишбель села, выпрямившись.

— Хан’гарад! — позвала она. — Где ты, любовь моя?

Ответом ей было лишь замирающее эхо ее собственного отчаянного голоса, но ее голубые глаза засверкали воодушевлением.

— Подожди, Хан’гарад! — закричала она. — Я иду!

— Мегэн! — закричала Изабо, упав на колени перед лежащим на полу телом колдуньи. Та слабо вздохнула и потянулась рукой к сердцу, потом снова потеряла сознание. Белая как мел, Изабо отчаянно звала на помощь, и на ее крики прибежали конюхи. Мокрая тряпка не помогла привести в чувство старую ведьму, и Изабо со страхом смотрела, как по ее плечу расползается красное пятно. В Самайн Мегэн получила удар в сердце от Майи Колдуньи, и лишь руки Томаса Целителя спасли ее от смерти. Теперь от толчка при падении, должно быть, разошлись края медленно заживающей раны.

Встревоженный донбег что-то чирикал над старой колдуньей, пока ее несли в Башню на носилках, сделанных из старой двери. Изабо, вне себя от отчаяния, склонилась над ней, крепко прижимая к себе малышку.

Томас пришел и положил руки на грудь старой колдуньи, и кровотечение постепенно остановилось, а края раны медленно сошлись. Но он покачал головой и сказал со своей обычной серьезностью:

— Она стара, и сил у нее немного. Не знаю, сколько еще раз я смогу исцелять ее. Она должна лежать спокойно и набираться сил.

Изабо бесшумно заплакала, ибо она знала, что Мегэн никогда не подчинится подобному предписанию. Лахлан и Изолт поспешили к своей старой наставнице, как только услышали, что она упала, и стоило лишь маленькому Томасу выйти из комнаты, как Лахлан напустился на Изабо:

— Ты приносишь одни беды и неприятности! — закричал он. — Ты не должна была подпускать Мегэн к такому дикому существу, как этот твой конь! Только о себе и думаешь!

Изабо была слишком поражена, чтобы защищаться, но Изолт ответила ему тихим укором. Лахлан не стал ее слушать. Шок от последней схватки Мегэн с Гэррод, богиней смерти, был еще слишком свеж в его памяти, он очень устал, а последние новости из страны не принесли ничего, кроме горького разочарования. Покровительство, которое Изабо оказывала маленькой банприоннсе, бессознательно подстегивало его гнев, и Лахлан набросился на нее, давая выход своей досаде.

— Надо пристрелить это чудовище! — рявкнул он, с размаху стукнув кулаком по руке. — Он опасен для всех нас! Мегэн могла погибнуть, и в попытках его укротить шесть конюхов были ранены! Я не могу позволить ему творить в конюшне все, что вздумается. Утром его застрелят! — Он развернулся и вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Мегэн повернула голову, что-то пробормотав во сне, и Изолт поднялась, чтобы идти за мужем.

— Прости, Изабо, но так и в самом деле будет лучше для всех, — сказала она. — Он действительно дикое и непредсказуемое животное.

— Как так можно? — воскликнула Изабо, но ее сестра уже возвратилась в мыслях к своему спящему сыну, и, устало улыбнувшись, тоже вышла из комнаты.

Изабо уронила голову в кольцо рук и зарыдала, настолько обессиленная и расстроенная, что все мысли у нее путались. Ощутив мягкое прикосновение к своей руке, она вздрогнула, подняла голову и увидела, что Мегэн смотрит на нее застывшими черными глазами.

— Очень необычный и странный конь, — прошептала колдунья. — Я почти вспомнила… он похож….

— Тшш, Мегэн, — прошептала Изабо, вытирая заплаканные глаза. — Тебе нужно отдохнуть.

— Кажется, я вспомнила… но такого не может быть…

Изабо приподняла голову своей опекунши и дала ей немного успокаивающего сиропа.