Кейт Форсит - Череп мира

Когда Зажигающая Пламя наконец отпустила ее, Изабо встала перед ней на колени, положив руки на бедра.

— Я прошу тебя рассказать историю о твоем имени, — церемониально сказала старая женщина. — Ответишь ли ты полно и правдиво?

— Ты спрашиваешь у меня мое имя. Назовешь ли ты мне свое имя в ответ?

— Да, — ответила Зажигающая Пламя. Изабо склонила голову и села, поджав ноги и положив руки ладонями вверх на бедра. Она устала и замерзла, а ее одежда отсырела от снега, но она рассказывала, не торопясь, как полагалось. Лишь Первые и Совет Шрамолицых Воинов могли услышать ее рассказ, и они слушали с огромным интересом, время от времени переговариваясь друг с другом гортанным словом или выразительным жестом.

Когда она рассказала о том, как превратилась в сову, они изумленно зашевелились. Изабо увидела, как Мать Мудрости улыбнулась и провела пальцем по когтю, висевшему у нее на шее. Изабо описала, как нелегко ей было вновь обрести свой человеческий вид, а потом как она охотилась в облике снежного льва. На этот раз изумленное шевеление было гораздо более заметным.

Наконец Изабо добралась до конца своего повествования. Она показала собравшимся слушателям совиную лапу, висевшую на шнурке у нее на груди. Все были поражены, даже Шрамолицые Воины, которые сначала посматривали на Изабо с некоторым пренебрежением, поскольку она вернулась без шкуры какого-нибудь недавно убитого хищника. Бывало и так, что из поиска возвращались без новой меховой шубы. Родной отец Изабо вернулся с живым драконом, а он был одним из величайших воинов прайда, хотя и не носил шкуру своего тотема. И совиная лапа тоже была знаком огромной силы, поэтому теперь они взглянули на нее с уважением и даже благоговейным страхом.

— Так я получила имя Хан'тинка, Многоликая, — закончила Изабо, — и научилась летать с совой, королевой ночи, вестницей богов.

Она склонила голову, и круг слушателей погрузился в тишину. Потом Зажигающая Пламя сказала еле слышно:

— Добро пожаловать в прайд, Хан'тинка. Меня зовут Хан'лиза, гордая и сильная, как снежная львица.

Первый Шрамолицый Воин повторил ее слова и назвал свое имя: Хан'дерна, храбрый, как саблезубый леопард. Следующей была Мать Мудрости. Она носила имя Хан'дерик, быстрая, как сокол. Совет воинов по одному, в строгом порядке их иерархии, тоже назвал ей свои имена. Учителя Изабо звали Хан'борнет, что означало «могучий, как медведь».

Когда все назвали ей свои имена, ей принесли кружку крепкого напитка из сброженных ягод, который назывался ика. Она сделала большой глоток, чуть не задохнувшись от его обжигающего вкуса. По ее телу разлился жар, а с ним пришла и эйфория, от которой голова у нее пошла кругом. Все по очереди делали глоток из кружки, призывая на нее благословение Белых Богов. Потом к ней подошла Мать Мудрости с острым кинжалом в руке.

Изабо успела почувствовать лишь укол страха, а потом Мать Мудрости двумя быстрыми движениями рассекла ей левую щеку. Изабо на миг обожгла боль, потом она почувствовала, как ее лицо залила теплая кровь. Она потрогала рану и увидела на пальцах кровь, хотя боли почти не было. Они дали ей еще ика , потом приложили к ране лед. Через некоторое время щека начала дергать, но от ика ее охватило приятное ощущение полета, и она почти не замечала боли.

Потом ее представили остальному прайду, хотя ее имя и осталось в секрете, известное лишь тем, кто слышал весь ее рассказ. В честь ее возвращения устроили пир, и Изабо, к ее огромному удовольствию, еду подавали первой. Перестав быть ребенком, она не должна была больше вместе с младшими дожидаться остатков со дна котла. Хан'кобаны никогда не смешивали еду и питье, но после того, как все поели, по кругу снова пустили кружку с ика, а потом устроили шуточные состязания в борьбе и демонстрацию акробатического искусства. В голове у Изабо все поплыло, и она впала в мертвый сон, а Хан'кобаны все прыгали и кувыркались по пещере.

Утром она проснулась с гудящей головой, пересохшим ртом, распухшим языком, бунтующим желудком и щекой, которая горела, как раскаленная. Она проглотила несколько пригоршней талого снега и снова провалилась в сон, зарывшись в свои меха. Когда она проснулась в следующий раз, то осторожно ощупала шрам на щеке, которая опухла и болела, потом склонилась над лужицей, чтобы осмотреть лицо. Вода смутно отразила треугольный шрам на ее левой щеке. Она осторожно намазала ее заживляющим бальзамом, съела немного хлеба и плодов и снова заснула.

Когда она проснулась в третий раз, снова было утро, и пещера была практически пуста. Ребятишки отправились пасти ульцев, а охотники на поиски развлечений. Рядом с ней сидела Мать Мудрости с закрытыми в медитации глазами. Как только Изабо села, прижав руку к кружащейся голове, а другой нащупывая свою деревянную чашку, глаза шаманки распахнулись. Она дала Изабо кружку с холодной водой, и та принялась жадно глотать, удивляясь, что через два дня после пира все еще чувствует себя, как выжатая тряпка. Мать Мудрости угрюмо улыбнулась.

— Ика заставляет даже самых сильных воинов на следующее утро мечтать об избавлении смерти, — сказала она. — Покажи мне свой камень.

Изабо взглянула на нее, удивляясь, откуда шаманка узнала о кристалле. Она собиралась с гордостью продемонстрировать мерцающий камень перед всеми, но почему-то это вылетело у нее из головы. Она показала наставнице кристалл, и та внимательно осмотрела его, хотя и не стала брать в руки.

Мудрая женщина медленно кивнула, потом сказала:

— Его называют ледяным камнем. Мы считаем, что это окаменевший лед. Камень способности к ясновидению, дальновидению и предсказанию будущего. Это знак огромного благоволения богов снега и льда. Береги свой камень, Хан'тинка.

При звуке своего нового имени Изабо слегка вздрогнула. Оборотень. Она подумала, что же скажет Мегэн, когда узнает, и ей страшно захотелось увидеть свою старую опекуншу и поведать ей о своих приключениях.

— Мне пора возвращаться домой, — сказала она внезапно.

Мать Мудрости кивнула.

— Тебе предстоит еще множество долгих путешествий, прежде чем ты станешь достойной седьмого шрама, — сказала она, коснувшись длинным суставчатым пальцем шрама между бровями Изабо. — Пока что Белые Боги были милостивы к тебе. Ты перед ними в долгу. Когда-нибудь они потребуют платы. А пока помни, чему тебя учили. Учись и храни молчание.

Изабо кивнула.

— Да, — пообещала она, понимая, что тем самым принимает на себя еще один гис.

Своды Пещеры Тысячи Королей маячили далеко вверху, а на гладких поблескивающих стенах играли отблески отраженного света. Свет струился из отверстия высоко над их головами, глубоко проникая в зеленую воду, колышущуюся и плещущуюся о скалы. В дальнем конце огромной пещеры серебристыми каскадами низвергался водопад, разлетаясь завесой пара и мелкой водяной взвеси. Из этой дымки поднимался высокий сверкающий трон, построенный на выступе скалы, прорезавшей пенистую воду у подножия водопада. Выточенный из хрусталя, трон улавливал солнечные лучи и превращал их в снопы льдистых искр, слепивших глаз.