Алан Фостер - Чародей с гитарой

По-моему, добила дракона последняя наглость. Один из них посмел предложить ему поработать в кузнице на полицию – дескать, нужно наделать побольше оружия, чтобы было чем разгонять с улиц «жалких попрошаек, докучающих честным горожанам». Тут он словно потерял рассудок, ничего более уже не воспринимал, завел речь о предателях революции, о жадности капиталистов и принялся плеваться пламенем во все стороны. Я втянул голову в панцирь и пополз в сторону, иначе мне б не уцелеть. Оба стража-кролика вспыхнули как свечки, едва он на них дохнул. – Клотагорб грустно махнул рукой. – А теперь он решил испепелить весь город. Боюсь, что он еще не сделал этого лишь из-за ярости. Она просто душит его, даже огонь из горла не лезет.

– Почему тогда ты не остановил его? – Склонившись пониже, Талея кричала едва не в лицо чародею. – Ты – всемогущий волшебник. Ты – великий маг. Заставь его остановиться!

– Остановиться?.. Ах да – я думал. – Клотагорб подпер подбородок короткими пальцами. – Заговоры на драконов не менее сложны, чем сами чудища. Чтобы все получилось, нужны правильные ингредиенты. Я не знаю…

– Но надо же что-то сделать! – Она поглядела на слепящее пламя. Потом на Джон-Тома… Как и все остальные.

– Ну, будь хорошим добрым мальчиком, – проговорил Мадж и остерег: – Тока без глупостей. Так, приятель? – Выдра раздирал конфликт между здравым смыслом и желанием спасти собственную горючую шубу.

Но дуара уже была на животе Джон-Тома, он пытался сообразить, что следует петь. Про дождь он еще мог придумать несколько песен, но ливень, залив пожар, только разъярил бы дракона, но не решил проблемы. Тогда Фаламеезар, возможно, и не испепелит Поластринду, однако, судя по грохоту, доносящемуся из-за огня, дракон вполне способен уничтожить город и по-другому.

И Джон-Том отправился к казарме. Единственное возражение последовало со стороны Флор. Прочие даже не пробовали переубедить его. У них не было права на это, а он обязан был попытаться.

Ближайшая стена вдруг рухнула, рассыпая водопад горящих обломков и искр. Джон-Том заслонился дуарой и зеленым плащом. Из-за пламени послышался рев, огненный язык пробил еще стоявшую часть стены.

– Ты! Уклонист! Контрреволюционер! – сыпались из-за огня обвинения, впрочем, пока без сопровождения огня. Выглянув из-под капюшона, Джон-Том обнаружил прямо перед собой, ярдах в двух, огненную физиономию Фаламеезара. Огненный зрачок жег, клинки зубов отсвечивали кровью, драконья голова склонилась к Джон-Тому.

– Ложь, ложь и ложь! Ты обманул меня. – Огромная когтистая лапа махнула в сторону города. – Это не коммуна. Тут нет ничего похожего – здесь свили свое гнездо ядовитые капиталистические пороки. Какие здесь могут быть преобразования? Здесь нечего реформировать! Испепелить и истребить, чтобы…

– Подожди минуточку, Фаламеезар. – Джон-Том постарался изобразить праведное негодование. – Кто дает тебе право решать судьбу всех этих рабочих?

– Рабочие… Тьфу! – Пламя лизнуло мостовую справа от Джон-Тома. – Они трудятся, как рабочие, но мыслят – как империалисты! Что до моих прав – я как философ чист и устремлен к цели. Либо общество способно принять более благородный облик, либо никакое искупление уже невозможно! К тому же, – дракон плюнул огнем в ближайший ларек, немедленно вспыхнувший ярким пламенем, – ты лгал мне.

Нерешительность была чревата мгновенной кремацией, и Джон-Том ответил немедленно:

– Я не лгал тебе, Фаламеезар. Это еще складывающаяся коммуна, и население города в основном составляют рабочие.

– Это ничего не значит, если они охотно подчиняются эксплуатирующей их системе.

– Товарищ, ну какой может быть выбор у угнетенного рабочего? Легко говорить о революции тому, кто в двадцать раз крупнее любого, может изрыгать огонь и сеять разрушения. Ты, Фаламеезар, многого хочешь от бедного труженика, которому приходится заботиться о семье. Тебе же не надо этого делать, так ведь?

– Так, но…

– Легко ругать бедолагу за заботу о семьях. Или ты хочешь, чтобы они пожертвовали щенками и младенцами? К тому же у них нет твоего образования. Почему бы тебе не попробовать сперва просветить их? А вот если они отвергнут истинный путь и будут усердно предаваться порокам капитализма – тогда и настанет время истребления и очищения.

«К этому времени, – думал он, – я уже благополучно окажусь далеко-далеко от Поластринду».

– Но ведь они только изображают антибуржуазные наклонности, – уже с меньшей уверенностью проговорил Фаламеезар.

Тем временем Джон-Том все еще старался вспомнить песню, помогающую от драконов. Таковых он не знал.

«Стань дымом, чародей-дракон» – приятная песня, но неуместная. Думай, Джон-Том, думай!

Но времени на размышления не было, Джон-Том с трудом увязывал рассказ дракона в семантические узлы.

– Но не будет ли справедливо заранее предупредить всех, кого может коснуться твой гнев?

Голова Фаламеезара вознеслась в огненную мглу.

– Именно. Предупредить. А потом выжечь прежние пороки, чтобы установить новый порядок. Долой эксплуатацию, долой капиталистический труд на фабриках и заводах! Построим новую коммуну под знаменем истинного социализма.

– Разве ты не слышал мои слова? – Джон-Том отступил в тревоге. – И ты разрушишь дома невиновных невежественных рабочих?

– Это послужит им во благо, – твердо отвечал Фаламеезар. – Им придется заново, совместно, собственными руками построить свои дома. Зачем обогащать домовладельцев и лендлордов? Да. Эти люди получат возможность начать все заново. – И он задумчиво поглядел на ближайшую многоэтажку, раздумывая, каким наиболее эффективным способом «очистить» ее.

– Но ведь они уже ненавидят хозяев. – Джон-Том бежал рядом с шествующим драконом. – Зачем выставлять их на холод и под дождь? Сейчас требуется не насилие, но революционная диалектика.

Когти Фаламеезара царапнули мостовую подобно колесам огромной машины.

– Ты забыл про рабочих! – Джон-Том погрозил кулаком невозмутимому дракону. – Не забудь об их невежестве и предрассудках. – И тут пальцы его без раздумий легли на дуару, нужные слова сами собой сорвались с губ:

При первых же волнующих словах «Интернационала» Фаламеезар замер как вкопанный. Голова его медленно повернулась и, раскачиваясь, обратилась к Джон-Тому.

– Смотри за ним, смотри, друг! – издалека завопил Мадж. Аналогичными предупреждениями разразились Каз и Флор, Талея и Пог.

Но дракон был полностью заворожен. Наставив крылышки ушей, он слушал то возвышающийся, то притихавший голос певца.