Наталья Фуртаева - Однажды где-то…

Наконец напомнили о себе и физиологические потребности, и я решила поискать хотя бы прошлогодние шишки. Но стоило мне сойти с тропы, как тут же я споткнулась о невесть откуда вынырнувший корень, зацепилась за какой-то сучок, оступилась в какую-то ямину, которой, клянусь, секунду назад не было! И упала, больно ушибив колено и оцарапав лоб. Лес недвусмысленно меня выпроваживал.

Ну, уж дудки, я голодной смертью погибать не собираюсь.

— Лес-батюшка, — возопила я, — я же есть хочу и пить! И устала уже, сколько можно голодной топать! Неужели тут никакой еды нет? Блин, тоже мне — последнего героя нашли.

Тропинка тут же вильнула в сторону и метров через пятьдесят привела меня на крошечную полянку — в два шага шириной. Из-под корня кедра-исполина пробивался крошечный ключик и через шажок пропадал в траве. Интерес но, он всегда здесь был или только сейчас для меня вынырнул? Вода была вкуснейшая! Не успела я досыта напиться, как по стволу вниз спустилась белка. В лапках она держала сушеный гриб. Присела передо мной и что-то зацокала. Я осторожно, боясь спугнуть — первый зверек за целый день, протянула руку. И белка положила свой гриб мне в ладошку!

— Это мне? — глупо спросила я.

Белка, понятное дело, ничего не ответила. Цокнула что-то и метнулась вверх по стволу. Сомнительное блюдо — высушенный в анти санитарных условиях гриб без соли и специй и даже без тепловой обработки. Но выбирать не приходится — не в ресторане. Я осторожно положила гриб в рот. Да, явно не восточная кухня, но есть можно. Вновь появилась белка, да не одна, а с товарками. И у каждой гриб! Сложили их возле меня и умчались за следующими. Натаскали целую кучку. Хватило поесть и с собой горстку взять. А уж когда они натаскали мне с две пригоршни ядрышек кедровых орешков, так это прямо пир горой получился. Я искренне поблагодарила и белок, и лес.

Усталости я не чувствовала, наоборот — была полна бодрости и энергии. А вот это уже было странно. Это с моими-то болячками и после такого марш-броска!? Да я уже два часа назад должна была с палочкой «шкандыбать» и охать. А сейчас лежать под деревом в предынфарктном состоянии. Однако я готова хоть до Китая топать, и никакой тебе усталости. Может, это и есть дар Заповедного леса — здоровье, бодрость и силы, каких не бывало и в молодости? Ответ сам собой появился в голове: «Да, это первый дар!» Ух, ты!!

Я посмотрела на свои руки. Никаких следов полиартрита! Пальцы снова ровненькие, пряменькие и… Я даже глаза протерла и снова уставилась на свои ладони. Я же деревенская! У меня же руки огрубевшие, жесткие, навечно обветренные! Год городской жизни не сделал их нежнее. А сейчас я смотрела на узкие изящные ладони с тонкой бело-розовой кожей и гладенькими розовыми ноготками! Я торопливо вытрясла из сумки косметичку и уставилась на себя в зеркальце. Как говорит моя подружка Ленка: «Держите меня семеро! Можно за интимные места!» Из зеркальца на меня смотрела я, но будто из фотоальбома тридцатилетней давности. Гладкая упругая кожа, яркие пухлые губы, никаких кругов под глазами, никаких даже намеков на морщинки… Да я такой красивой отродясь не была! Ей-богу! Не кокетничаю! К свежести и яркости молодости прибавились шарм и элегантность зрелости и спокойная красота мудрости прожитых лет. Получилось что-то потрясающее! Наши дамы из всех отделов просто охренели бы!

Я и то едва от шока отошла. Интересно, а седина тоже исчезла? Жаль, волосы только позавчера покрасила — не видно. Надо так понимать, что это и есть второй дар Великих Кедров. Да-а; уж если первые два дара оказались столь драгоценными, каким же будет третий? Но ответа я не получила. Ладно, поживем — будем поглядеть, как говорит Ленка. Еще не много полюбовавшись на себя красивую, я поднялась с травки — надо двигать дальше. Тут же под ногами появилась тропинка. Ну, блин, сказка, да и только!

Вскоре лес заметно изменился. Спустилась я с пригорка в лощинку, а уже сосновый лес. Сосны тоже огромные, но до Великих Кедров им далеко. Часто попадались пихты, раза два тропа пробегала краем ельника. Кедры тоже попадались небольшими группами, чаще на пригорках, как военачальники среди полков. Но тоже просто здоровенные, и все. Видимо, Заповедный лес кончился. Стали появляться поляны с цветами и бабочками, с гудением шмелей и тонкими рябинками с маленькими клейкими листочками. Воздух звенел от птичьего гомона, сновали шустрые белки, пару раз я спугнула зайчишек. В общем, нормальный бор. Даже появилось чувство, что я у себя дома. Просто заблудилась немного. Тропа прибежала к говорливому ручью. Я напилась, умылась, пожевала сушеных грибов и двинулась дальше.

Часам этак к пяти вечера, если мне не изменило чувство времени и солнышко здесь нормальное, тропа вывела меня к торной дороге. Довольно широкая лесная дорога, вот только ездят по ней редко и на лошадях. Колеи узкие — тележные и лошадиные копыта, к тому же трав кой зарастают уже. И куда же мне повернуть — направо или налево? Тропа исчезла, словно ее и не было, и лес мне ответа не дал. Та-ак, тропа подвела к дороге справа под острым углом, значит, и двигать мне в том направлении.

Ну я и двинула. А минут через пятнадцать оказалась я на поляне. Небольшая, зелененькая такая поляна. Травка на ней ровненькая, изумрудная. Вот только уж больно ровненькая, и цветочки на ней не растут, и дорога куда-то подевалась. Как ножом ее обрезало на краю этой завлекательной полянки. А вот по другую сторону поляны дорога опять просматривается. А по краям ее стеной поднялись непролазные колючие кусты — не обойти стороной-то. Чем дольше я на эту проклятую поляну любовалась, тем меньше она мне нравилась. Попятилась я назад потихоньку, а когда повернулась, чтобы дать деру, столкнулась нос к носу с мальчишкой. От неожиданности я аж подпрыгнула:

— Ты чего честных девушек пугаешь!? Я ж так по ночам писаться начну!

— Да я не хотел тебя пугать, — и скалится во всю веснушчатую рожу, — я тебя окликнуть хотел, а ты попятилась. Чего ты там увидела?

— Да вон, полянка уж больно красивая, такая красивая, что страшно что-то стало.

Улыбка у парня тут же испарилась, он быстро шагнул мимо меня вперед и присвистнул:

— Бучило! Еще вчера не было. Худо!

Повернулся, подхватил меня под локоть.

— Пойдем-ка отсюда подальше, худое это дело — бучило на дороге появилось.

Какое-то время мы быстро двигались по дороге, потом свернули в лес и пошли в сторону, забирая, однако, в том направлении, в каком я шла прежде. Мальчишка несколько раз оглянулся, но рассматривал он, скорее, наш след, чем оставленный позади лес. Да и мальчишкой я его зря назвала. Просто он ростом чуть по выше меня, тоненький, а лет-то ему, пожалуй, семнадцать-восемнадцать. Маленькая собачка — до старости щенок, а рука у него по-мужски твердая и сильная, под тонкой рубашкой перекатывались не мальчишечьи мускулы.